Ирина Грибулина: на прогулках с драматургом Арбузовым я загубила свои ноги

Бульвары и Арбузов

- С 9 лет я жила в Москве одна - в интернате Центральной музыкальной школы (М. Кисловский пер., д. 4, стр. 5) . Мама постоянно летала ко мне, чтобы подкормить. Папа не выдержал такой жизни и ушёл от нас, когда мне было 12. Всю жизнь потом у меня была жажда создать семью. Но, к сожалению, это только мечта.

Когда поступила в консерваторию на композиторский факультет, писала музыку для спектаклей. В Театре на Малой Бронной Лев Дуров ставил «Жестокие игры» знаменитого драматурга Алексея Арбузова (ул. М. Бронная, д. 4) . Музыкальное сопровождение написал известный композитор за большие деньги, но Арбузов от его музыки отказался. Спектакль был под угрозой срыва. И я буквально за сутки создала песни и баллады. Алексей Николаевич сказал: «Твоё место в директорской ложе, ты должна смотреть генеральные репетиции». Однажды прихожу - на моём месте сидит интересная пожилая дама, которая приняла меня очень агрессивно. Остальные сиденья были заняты. Я сказала: «Это моё место». - «Кто ты такая? Ты знаешь, кто я? Я жена Арбузова!» - «Вы жена, а я на работе, пишу музыку, уступите, пожалуйста, место». - «Какая наглая девчонка! Самозванка!» А я в 18-19 лет выглядела на 13. Но потом мы с Маргаритой Ульяновной Лифановой, актрисой Ленкома, очень подружились. 

После спектаклей Алексей Николаевич Арбузов всегда провожал меня, всё было под флёром его лёгкой влюблённости, хотя по возрасту я годилась ему во внучки. Мы гуляли по ночному Тверскому бульвару .  На этих прогулках я загубила свои ноги. С ростом 1 м 55 см всё время надевала огромные каблуки, не предполагая, что романтически настроенный Арбузов будет со мной гулять километрами. А мы иногда пешком доходили до Парка культуры... Когда возвращалась домой, ступни были в пузырях мозолей, а местами вообще стёрты в кровь. Я ноги, как балерина, сразу ставила в ведро с ледяной водой. Но никогда в этом не признавалась Алексею Николаевичу и без каблуков никогда на встречи с ним не приходила. 

 

Фото: pastvu.com; АиФ / Эдуард Кудрявицкий

Наверное, наше общение  знаменитого драматурга вдохновляло. Арбузов говорил, что он меня обожает, к нему вернулась молодость, он трепещет, когда идёт на репетиции. И мне так всегда было неловко от его слов, хотелось убежать от этих признаний. Я была ещё полуребёнок... Но понимала: на таких людей, как он, нужно молиться. У Алексея Николаевича была непростая судьба. Во время революции 1917 г. он голодал, мать сильно болела. В 11 лет оказался сиротой, бродяжничал, попал в колонию для трудновоспитуемых детей. Но всё изменилось в одночасье, когда Арбузов увидел постановку «Разбойников» по Шиллеру, перед спектаклем выступил Александр Блок. Так Арбузов заболел театром...

Цветы от Райкина

Также я писала музыку для постановок Аркадия Райкина. Его спектакли полгода шли в Ленинградском театре миниатюр, а потом полгода - в киноконцертном зале «Россия» (ул. Варварка, д. 6, ныне гостиница «Россия» снесена) . Если меня не было в зале, Аркадий Исаакович без меня не начинал. По-моему, меня уже ненавидели все актёры! Райкин ждал 10 минут, 15. Если я задерживалась, играл без настроения и спрашивал администраторов: «Она пришла?» Для меня это была страшная повинность. Но  приходила из поклонения гению. Он говорил: «Ты моя муза!» Романтическая, платоническая влюблённость: Аркадий Исаакович тогда был уже очень пожилой человек. Он дарил охапками цветы, приносил клубнику. Райкин был классиком, легендой, билеты на его спектакли считались «валютой». Его миниатюры всегда отличались остротой. Если цензоры просили Райкина что-то вырезать, он говорил: «Я тогда сыграю глазами. И зритель всё равно поймёт, о чём я». Это правда.

Я была вхожа в его семью, они постоянно приглашали меня обедать. Райкины тогда жили в Благовещенском переулке, доме 5. У Аркадия Исааковича очень тяжело болела его очаровательная жена Рома - так он называл дома супругу, актрису Руфь Марковну Иоффе, родственницу знаменитого академика... 

Рядом с консерваторским общежитием жил Владимир Высоцкий. Я дружила со многими актёрами Театра на Таганке - Наташей Сайко, Лёней Филатовым, Борей Хмельницким. Однажды поехали к Высоцкому на Малую Грузинскую, 28.  Я написала песню «Лыжники» в подражание Высоцкому и осмелилась ему спеть. Причём там даже пианино не было, мы сидели на кухне, и Владимир мне подыграл. Сказал: «Можешь стать любимой народом, но продвинуться вверх тебе не дадут. Поверь мне, будут жрать». 

Мой «телемуж» - Коля Караченцов. Они с Людой Поргиной жили на улице Огарёва, ныне это Газетный переулок. Именно на Колиной кухне мы и придумали все вместе идею клипа «Ссора». Тарелки, ванная, бытовая, семейная сцена... В квартире творилось невозможное, ванна выходила из берегов, лопались лампы у приборов, везде расхаживали члены съёмочной бригады. После клипа «Ссора» народ всерьёз считал, что я - жена Караченцова. Людмила Поргина рассказывала: «Приезжаем на гастроли с Ленкомом, идём с Колей по улицам. Подходят люди: «Николай Петрович, мы так любим вашу жену Грибулину. Вы можете ей мёд передать?» Потом Люда звонила: «Ну что, жена, принимай очередные гостинцы». 

На свои первые гонорары я купила крошечную однокомнатную квартирку в Тушине, на улице Вилиса Лациса у Кольцевой дороги. Коля Ерёменко, которого знала вся страна после «Пиратов ХХ века», сделал мне предложение. Но у нас был очень болезненный любовный треугольник. Я уважала его жену Веру и из-за этого не сделала выбор в пользу Ерёменко...

Читайте также: Ирина Грибулина: «Ерёменко я не приняла...»

Там, в Тушине, на угловом диванчике в моей кухоньке собирались самые интересные люди эпохи. Сколько было переговорено, спето и написано песен о любви...