Андрис Лиепа: когда я спросил Григоровича об отце, он лишь зубами заскрипел

Театр без интриг? Так не бывает 

Ольга Шаблинская, «АиФ»: Андрис, сегодня много спорят: по-прежнему ли балет России «впереди планеты всей» или пальму первенства мы уже отдали? 

Андрис Лиепа: Я считаю, что мы по-прежнему лидеры в мире! Возможно, оппоненты скажут, что и французы хорошо танцуют, и американцы. Но я работал в Ла Скала, Гранд-опера, «Балле де Бежар» и других знаменитых театрах. И как человек, который изнутри знает жизнь каждого из этих коллективов (включая Большой и Мариинский), скажу: всё-таки наш балет самый лучший! У нас блестящая школа и уровень исполнительского мастерства.

- Вы всю жизнь посвятили сцене. Скажите, возможен ли театр без интриг? 

- Я интриги не люблю, но театр - это живая субстанция, без интриг всё равно невозможно... Я родился в семье арти­стов, поэтому знал, как себя вести. Есть один-единственный рецепт, который помогает мне выживать до сих пор: доказывать свою правоту работой. Скажем, если вы думаете, что все так легко и просто согласились на мою последнюю премьеру - «Баядерку», то это не так. Я долго доказывал руководству Кремлёвского дворца, что этот спектакль нужен театру. Было много аргументов «против» - что он есть в Большом театре, в Театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. На что я отвечал: мы делаем версию, которая в Москве не идёт. Это версия Мариин­ского театра, где я работал 8 лет, и отнёсся я к ней очень бережно. И в итоге оказался прав. Декорации к спектаклю, кстати, делали тоже в Санкт-Петербурге. 

Свой подход даже... к пельменям

- Вашего папу, гениального танцовщика Мариса Лиепу, из Большого театра попросту выгнали в одночасье. Это была страшная трагедия для него. Зная, что с отцом так поступили, с какими чувствами вы там работали? 

- Если можно так выразиться, у меня есть два «чувства» на этот счёт. Первое - сыновье. А второе - профессиональное. Я человек, который понимает реалии балетной жизни. Тогда шёл слом эпох - поколение Мариса и Володи Васильева уходило из Большого театра, а новое приходило. Приходилось резать по живому… Поэтому процесс был очень болезненный. Я не знаю на самом деле, что произошло у отца с Юрием Григоровичем. Когда спрашивал у Юрия Николаевича об этом, у него зубы скрипели. А когда обращался с этим вопросом к отцу, он отвечал: «Андрис, если бы знал, я бы тебе сейчас прямо и ответил». Что произошло, непонятно. Не очень много нужно усилий для того, чтобы поссорить двух творческих людей. А в театре всегда очень много «добро­желателей», которые умеют за глаза что-то «такое» сказать. Но о тандеме, который был между Григоровичем и Марисом Лиепой во время создания «Спартака», любой художник может только мечтать… 

- Кстати, у вас не было комплексов по поводу сравнения с отцом? 

- Я родился в семье большого артиста и понимаю это. Когда выходил на сцену, должен был делать не просто хорошо, а на 200% от того, что могу. Работал безумно много. Даже отец порой говорил: «Я был трудоголиком. А этот ещё больше работает!» Думаю, что только благодаря этому я стал Андрисом Лиепой, а не сыном Мариса, когда вернулся в Россию из Америки, от Барышникова после работы c American Ballet Theatre в Метрополитен-опера. Миша ставил на меня своё «Лебединое озеро». Для меня это было счастьем. Я за один сезон «Лебединое» станцевал 38 раз. А за 9 лет в Большом театре - 7 раз. Почувствуйте разницу! 

Статья по теме

Не обещал вернуться. Жизненные пируэты Михаила Барышникова

Поэтому комплекса «сын Лиепы» у меня никогда не было. Другое дело, что отец стал «направляющим» в моей жизни, - это точно... Например, он собирал коллекцию, по­свящённую «Русским сезонам» Дягилева, и это повлияло на мою дальнейшую жизнь. За 7 лет мы сделали с «Кремлёвским балетом» 12 спектаклей из «Русских сезонов»: «Синий бог», «Шехерезада», «Жар-птица», «Половецкие пляски», «Болеро», «Видение Розы» и др. И то, что мы с сестрой Илзе открыли Фонд имени Мариса Лиепы, продолжаем его дело, - это тоже дань памяти отцу. Причём папа никогда не заставлял нас делать что-то из-под палки. Он просто был для нас потрясающим примером. 

- А в быту он вам каким запомнился? 

- Он был очень добрый, весёлый, спортивный, очень изобретательный. Когда приходили в гости мои ребята, он всё время придумывал для нас что-то необычное. Например, брал пельмени, жарил их, как маленькие пирожки, и подавал нашим гостям: «Ребята, я вам сделал новое блюдо!» Обычно все пельмени варили, а отец их жарил. Свой подход у него был даже в еде…

Статья по теме

Илзе Лиепа: «Русские женщины - это внутреннее достоинство и чувство долга!»

Отец очень любил кашу с утра и приучил и меня, и Илзе регулярно есть овсянку. До сих пор каждый день мой начинается с того, что я съедаю тарелку каши. Даже за границу беру с собой быстрорастворимые х­лопья. А ещё папа мне подарил первый скейт. Благодаря этому мои устойчивость, техника даже в классическом балете стали более мощными и интересными. И до сих пор катаюсь! Представьте себе: в 54 года выхожу с дочкой Ксюшей на Поклонную гору и на скейте рассекаю. Или на В­оробьёвы горы приезжаем и катаемся на самокатах…