Сериальный заслон
«AиФ»: – Сергей, по телевизору что ни день идут фильмы с вашим участием. Под черными очками прячетесь от поклонников?
Сергей Юшкевич: – Нет!!! От поклонников прячутся знаменитости. Меня это не касается. Я скорее узнаваемый. Но узнаваемых сегодня на телевидении миллионы: «А, да! Где-то видел!» Скажу больше, когда задают вопрос: «Вы артист?» – мне порой стыдно признаваться. Не потому, что скромничаю, просто качество того, что мы делаем на телевидении, слишком упало. Раньше люди работали на идею, заложенную в основу сценария, на интересные сюжетные повороты, на анализ отношений – заряжены были на творчество! А сейчас это – поденная работа! И некоторые этого даже не скрывают! У меня был случай однажды, я сказал: «Если мы так сделаем, это будет неуважение к зрителю!» А режиссер, пожав плечами и цинично улыбнувшись, ответил: «Серень! Но это же кино, блин!..» Типа – «мусор»! И мне стало страшно! Я стараюсь от таких вещей держаться подальше, но иногда не получается...
«AиФ»: – Неужели и в театре дела обстоят так плачевно?
С.Ю.: – Нет, это касается именно телевидения! В театре ситуация совсем иная. Если еще 10 лет назад били в колокола, что театр умирает, то на сегодняшний день театр живее любого кино, которое сейчас выходит! Это настоящее дело, серьезное! Мы, актеры, так бы и жили все время в театре, что и стараемся делать, но... в театре не платят нормальных денег! А хочется что-то еще увидеть в этой жизни, есть обязанности перед семьей, перед родителями... А будь иначе, думаю, многие из моих коллег снимались бы намного реже!
«AиФ»: – Вы сыграли главную роль в фильме по последнему роману Чингиза Айтматова «Когда падают горы».
С.Ю.: – Да, там хорошая история! Известный журналист разрывает связи в Москве и уезжает к себе на родину, на Кавказ. Ему 40 лет, он пишет роман о барсе, который разбивается, упав в пропасть. Интересно, что и мне самому буквально за два месяца до съемок исполнилось 40. Странный возраст. Говорят, что если человек переживет это время, то дальше уже все катится, как Господь определил. Но многие ломаются, причем по совершенно необъяснимым причинам. Видимо, в жизни Айтматова было что-то очень драматическое, что его подтолкнуло к воспоминаниям того времени. Думаю, что неспроста. Да все, что происходит в жизни человека, неспроста. Даже то, что мы появились, – не просто так. Даже то, что мы уходим в определенный час – каждый в свой... Вот и мой герой в этой картине погибает в конце – его сбрасывают в пропасть.
Антикризисный прием
«AиФ»: – Вы счастливый человек, постоянно в работе. Такое ощущение, что ни экономический, ни творческий кризисы вас не коснулись?
С.Ю.: – Слава богу, нет! В тот момент, когда кризис шел по стране широким шагом, я репетировал в Театре Вахтангова – выпустил там премьеру и сразу же влился в новую историю у себя в «Современнике». И так как я был «вне кино», то ничего не почувствовал. А сейчас у меня в работе три проекта. В одном, про разведчиков, я играю военного атташе, в другом – следователя. А третий проект для меня совершенно новая ипостась, и я дико волнуюсь – это арт-хаус! Очень странная история. Лежат еще два сценария и нет времени их прочесть. То есть – не все так плачевно. Когда мне говорят: «Вот, кризис!..» Я не знаю, что такое кризис! «Мосфильм» заметно опустел, конечно. Но, честно говоря, меня это радует. Я могу переживать за своих коллег, которые сейчас глубоко озадачены: чем кормить свои семьи, но...
«AиФ»: – Возможно, станет меньше дешевки?
С.Ю.: – Да! Потому что количество «мусора» за последние 5–7 лет было катастрофическим! Я даже знаю случаи, когда человек пять лет торговал под Киевом томатным соком, а потом стал режиссером. Абсурдно попадание людей на съемочную площадку! И это сказывается на всей работе, на отношении к ней. Вот меня вызывают на пробы к молодому неизвестному режиссеру. Мне нужно накануне премьеры в «Современнике» не просто прочитать присланный сценарий, не просто выучить текст, а почувствовать этот персонаж. Вот так я к этому отношусь. От этого и страдаю! Потому что все время пытаюсь относиться к работе серьезней, чем мне предлагают. Может быть, потому что в детстве кино было для меня чудом. Я смотрел фильмы и не понимал – почему я плачу и смеюсь И мне хотелось прикоснуться к этому таинству, понять – как так происходит? Хорошее такое мощное очищение через эти слезы и смех, переосмысление чего-то... А сейчас не кино, а сплошная «жеваная жвачка»! Ощущение, что тебе дали пожевать жвачку, которую до тебя жевало еще человек 150!
«AиФ»: – А как вы стали актером?
С.Ю.: – Да я им еще не стал – я в пути, еще только пытаюсь понять эту профессию! Все началось с потрясения, что я испытал когда-то, глядя на экран. Потом во Дворце пионеров у себя в Черновцах занимался в драматическом кружке: и Дедом Морозом был, и даже играл в спектакле «Летят журавли». А еще у меня был чтецкий монолог Елизаветы Ауэрбах «Я поздно понял» – рассказ мальчика о трудных отношениях с матерью, о том, что понял, как ее любит, только после ее смерти. Я с этим монологом поступал потом в Москве в театральный. И я помню ключевой момент: был шефский вечер на хлебозаводе, шли веселые номера, а дальше я вышел с этим монологом. Я стоял на сцене, а в зале сидели люди в униформе, в колпаках, которые пекли хлеб, и все они плакали! Я даже не помню, как дочитал до конца! Я, как артист, рассказываю какую-то историю, а люди слушают, плачут, вытирают слезы... Вот тогда я почувствовал, что, наверное, имею право попробовать поступить на актерский.
Семейный подход
«AиФ»: – А ваши родители и супруга имеют отношение к искусству?
С.Ю.: – Нет-нет! Никакого!.. Отца у меня не было. Мама – простой инженер, уже на пенсии. Она высокообразованный человек. Мы с ней ходили на все премьеры, все выставки, во все музеи в нашем городе. И так как меня не с кем было оставить, мама с 2 лет брала меня с собой. Я впитывал все! Невольно смотрел какие-то взрослые вещи. Но они тоже что-то во мне оставляли. Это, наверное, благодаря маме. А жена моя, Лена, чудесный человек, замечательная женщина. Окончила полиграфический институт, распространяла билеты театральные. Познакомились с ней через общих знакомых. А потом Лена родила, бросила работу. Я, слава богу, стал зарабатывать побольше. Хотя я ей говорю: «Если у тебя появится время и желание, ты можешь заняться чем угодно!» Я не из тех, кто считает: «Жена должна быть дома!» Боже упаси! Но она идеальная мать – каждую секунду с детьми, и я знаю, что дети мои в полном порядке. Причем неважно, даже если они болеют – они в порядке! Потому что такая мама.
«AиФ»: – А детей приобщаете к искусству?
С.Ю.: – Да! Вот только что Лена была в Большом театре со старшей дочерью – Селеной. Ей 7 лет, она внутренне очень дисциплинированна, если ей интересно, может смотреть часами. Лена ходила с ней даже на мои спектакли. Люди удивлялись: «Как она выдержала столько времени?» А ей интересно! Младшей 5 лет, она от всего быстро устает. Может быть, и мелкая, когда подрастет, станет усидчивее. Лена водит их по музеям, постоянно читает книги, они вместе смотрят мультики. Мы стараемся с ними общаться не как с детьми, а как со взрослыми, особо не задумываясь над словами. Мне приятно, когда вдруг Селена, допустим, спрашивает: «Папа, а что такое... цивилизованная женщина?» Я не ухожу от ответа, а сразу начинаю объяснять. То есть, в разговоре с ними мы не фильтруем слова на детские и недетские, и такие вопросы развивают их и стимулируют нас.
«AиФ»: – Чувствуется, что для вас семья очень много значит.
С.Ю.: – Все, что мы делаем, это ничто по сравнению с семьей! И спектакли уйдут, и фильмы... В особенности те, которые сейчас лепят! А семья – она останется с тобой всегда!
