«Сын полка». Отрывок из повести Валентина Катаева

28 января 1897 года в Одессе родился Валентин Катаев. Не закончив гимназию, писатель ушел добровольцем на фронт — это было во время Первой Мировой войны. А через 4 года Катаева арестовали за участие во «Врангелевском заговоре на маяке»: он с сообщниками-офицерами готовился встретить Русскую армию Врангеля в оккупированном красными Крыме. От смерти писателя спас только счастливый случай — в Одессу приехал с инспекцией чекист, который когда-то видел выступление Катаева. Посчитав, что этого основания достаточно, инспектор выпустил из тюрьмы самого Валентина и его младшего брата, Евгения Петрова (он впоследствии тоже стал литератором — писал в соавторстве с Ильей Ильфом). Остальных заговорщиков расстреляли.

Всего писатель пережил три войны: Первую Мировую, гражданскую и Вторую Мировую. Многие события, которые происходили в жизни Катаева, нашли отражение в его книгах. А некоторые произведения позже экранизировались или инсценировались в театре. В 117-ю годовщину со дня рождения писателя АиФ.ru публикует отрывок из повести «Сын полка». В свое время история о мальчике-сироте, которого «приютил» боевой полк, принесла Катаеву Сталинскую премию второй степени. Спустя годы, автор написал по мотивам повести одноименную пьесу (ее поставили в РАМТе). Позже «Сына полка» экранизировали.

***

«Опустошив котелок, Ваня насухо вытер его коркой. Этой же коркой он обтер ложку, корку съел, встал, степенно поклонился великанам и сказал, опустив ресницы:

— Премного благодарны. Много вами доволен.

— Может, еще хочешь?

— Нет, сыт.

— А то мы тебе еще один котелок можем положить,- сказал Горбунов, подмигивая не без хвастовства.- Для нас это ничего не составляет. А, пастушок?

— В меня уже не лезет,- застенчиво сказал Ваня, и синие его глаза вдруг метнули из-под ресниц быстрый, озорной взгляд.

— Не хочешь — как хочешь. Твоя воля. У нас такое правило: мы никого насильно не заставляем,- сказал Биденко, известный своей справедливостью.

Но тщеславный Горбунов, любивший, чтобы все люди восхищались жизнью разведчиков, сказал:

— Ну, Ваня, так как же тебе показался наш харч?

— Хороший харч,- сказал мальчик, кладя в котелок ложку ручкой вниз и собирая с газеты «Суворовский натиск», разостланной вместо скатерти, хлебные крошки.

— Верно, хороший? — оживился Горбунов.- Ты, брат, такого харча ни у кого в дивизии не найдешь. Знаменитый харч. Ты, брат, главное дело, за нас держись, за разведчиков. С нами никогда не пропадешь. Будешь за нас держаться?

— Буду, - весело сказал мальчик.

— Правильно, и не пропадешь. Мы тебя в баньке отмоем. Патлы тебе острижем. Обмундирование какое-нибудь справим, чтоб ты имел надлежащий воинский вид.

— А в разведку меня, дяденька, будете брать?

— Ив разведку тебя будем брать. Сделаем из тебя знаменитого разведчика.

— Я, дяденька, маленький. Я всюду пролезу,- с радостной готовностью сказал Ваня.- Я здесь вокруг каждый кустик знаю.

— Это и дорого.

— А из автомата палить меня научите?

— Отчего же. Придет время — научим.

— Мне бы, дяденька, только один разок стрельнуть,- сказал Ваня, жадно поглядев на автоматы, покачивающиеся на своих ремнях от беспрестанной пушечной пальбы.

— Стрельнешь. Не бойся. За этим не станет. Мы тебя всей воинской науке научим. Первым долгом, конечно, зачислим тебя на все виды довольствия.

— Как это, дяденька?

— Это, братец, очень просто. Сержант Егоров доложит про тебя лейтенанту

Седых. Лейтенант Седых доложит командиру батареи капитану Енакиеву, капитан Енакиев велит дать в приказе о твоем зачислении. С того, значит, числа на тебя и пойдут все виды довольствия: вещевое, приварок, денежное. Понятно тебе?

— Понятно, дяденька.

— Вот как оно делается у нас, разведчиков... Погоди! Ты это куда собрался?

— Посуду помыть, дяденька. Нам мать всегда приказывала после себя посуду мыть, а потом в шкаф убирать.

— Правильно приказывала,- сказал Горбунов строго. —  То же самое и на военной службе.

— На военной службе швейцаров нету, —  назидательно заметил справедливый Биденко.

— Однако еще погоди мыть посуду, мы сейчас чай пить будем,- сказал Горбунов самодовольно. —  Чай пить уважаешь?

— Уважаю, — сказал Ваня.

— Ну и правильно делаешь. У нас, у разведчиков, так положено: как покушаем, так сейчас же чай пить. Нельзя! — сказал Биденко.- Пьем, конечно, внакладку, —  прибавил он равнодушно. —  Мы с этим не считаемся.

Скоро в палатке появился большой медный чайник — предмет особенной гордости разведчиков, он же источник вечной зависти остальных батарейцев.

Оказалось, что с сахаром разведчики действительно не считались. Молчаливый Биденко развязал свой вещевой мешок и положил на «Суворовский натиск» громадную горсть рафинада. Не успел Ваня и глазом мигнуть, как Горбунов бултыхнул в его кружку две большие грудки сахару, однако, заметив на лице мальчика выражение восторга, добултыхнул третью грудку. Знай, мол, нас, разведчиков!

Ваня схватил обеими руками жестяную кружку. Он даже зажмурился от наслаждения. Он чувствовал себя, как в необыкновенном, сказочном мире. Все вокруг было сказочно. И эта палатка, как бы освещенная солнцем среди пасмурного дня, и грохот близкого боя, и добрые великаны, кидающиеся горстями рафинада, и обещанные ему загадочные «все виды довольствия» — вещевое, приварок, денежное,- и даже слова «свиная тушенка», большими черными буквами напечатанные на кружке.

— Нравится? — спросил Горбунов, горделиво любуясь удовольствием, с которым мальчик тянул чай осторожно вытянутыми губами.

На этот вопрос Ваня даже не мог толково ответить. Губы его были заняты борьбой с чаем, горячим, как огонь. Сердце было полно бурной радости оттого, что он останется жить у разведчиков, у этих прекрасных людей, которые обещают его постричь, обмундировать, научить палить из автомата.

Все слова смешались в его голове. Он только благодарно закивал головой, высоко поднял брови домиком и выкатил глаза, выражая этим высшую степень удовольствия и благодарности.»

Отрывок из повести Валентина Катаева «Сын полка»