«Гонки из Брешии в Брешию – метафора человеческой жизни: финиш там же, где старт».
Эрих Мария Ремарк «Три товарища»
В этой книге есть автомобиль, который его владельцы назвали «Карл» («Карл» – призрак шоссе», пишет Ремарк). В нем совмещены очень симпатичные мне не только в машинах, но и в людях качества: обманчиво-дряхлая внешность и поразительная мощь. В «Трех товарищах» вообще превосходно описана жизнь маленькой автомобильной мастерской; есть незабываемый сюжет с буржуа, у которого в автокатастрофе погибла жена, а он ходит к героям книги и норовит выгадать на ремонте.
Эрих Мария Ремарк «Жизнь взаймы»
Книга не про автомобиль, но про автогонщика, про автомобильные гонки, которые помогли автору создать гениальную метафору: гонки из Брешии в Брешию – метафора человеческой жизни: финиш там же, где старт. Мотив обреченности, который у Ремарка часто реализуется через смерть героини, в этой замечательной книге очень органично сплетается со страшным риском, которому подвергается герой-гонщик.
И. Ильф. Е. Петров «Золотой теленок»
«Антилопа-Гну», названная неведомой мне маркой «Лорен-Дитрих», – легендарная, неувядаемая машина. Говорится о ней в романе немного – но очаровательное выражение Козлевича: «ремонт ей дам», запомнилось.
М. Зикмунд, И. Ганзелка «Африка грез и действительность»
Эти чешские путешественники проехали на своей «Татре» – поразительной, ни на одну другую не похожей машине, – через всю Африку. Прекрасная книга; будучи рассказом о путешествии, она ни на минуту не дает забыть о том, что ее авторы, в сущности, испытывают автомобиль. У нас ее когда-то переводили, Зигмунд и Ганзелка были друзьями Советского Союза, а потом поддержали антисоветское движение 1968 года в Чехословакии – и сразу стали врагами.
И. Ильф, Е. Петров «Одноэтажная Америка»
Один из героев этой книги – серенький «Фордик», который покупают авторы. Поскольку они были не очень автомобильные люди, про «Фордик» написано с симпатией, но без подробностей, – зато там есть прекрасное описание ежегодной выставки новых автомобилей, того, что сейчас называется «автомобильный салон».
В прозе Кабакова автомобиль возникает нередко и имеет существенное значение – как в «лирическом» качестве (герой романа «Самозванец» ездит на «Фольксвагене-жуке», к которому очень трепетно относится), так и в демоническом; цикл «Московские сказки» открывается рассказом «Голландец»: «Фольксваген Пассат Универсал», прозванный в народе «сараем», отсылает к мифу о корабле–призраке. Этот рассказ появился из мрачного видения: однажды в дороге Кабакову показалось, что «во многих машинах сидят мертвецы».
Эксклюзивный материал предоставлен журналом «Что читать».
