И ещё небольшое уточнение «Хорошая жизнь» была написана Олари в то время, когда каждая очередная глава, и каждый последующий день могли стать для нее последними. Оказавшись в той временной точке, которую принято обозначать «средним возрастом», главная героиня рассказывает нам, случайным собеседникам, свои истории, словно сложением в столбик попутно суммируя, некоторым образом подводя черту и прописывая неожиданный итог: хорошая жизнь.
Мы не совсем согласны, ведь жизнь-то, которая нам открывается, жизнь – из тех, что немногим пришлось пережить – есть такие в учебниках по математике «задания повышенной сложности», из дополнительных и необязательных, так вот необязательно нам такое, не пожелаешь.
Какая же она Хорошая?
Мы берем калькулятор, пересчитываем, когда у нас не сходится, объясняем, спорим с главной героиней, выставляем героям счета, примеряем и пересчитываем на себя, отворачиваемся и не хотим слушать, долго глухо про себя спорим, что-то доказывая.
И так, перепрыгивая с главы на главу, буквально проглатывая новеллы-истории (общим числом 34), оказываясь неожиданно в конце произведения, выходя из этой скорлупы, мы видим – да, пожалуй, ей лучше знать, как назвать всё это. Хорошая жизнь. Жизнь невозможно и невыносимо хороша. А эмоциональная насыщенность текста такова, что читая «Хорошую жизнь», не сразу понимаешь, что в тексте нет восклицательных или вопросительных знаков. Знаков, обозначающих эмоции, нет. Автор обходится тридцатью тремя буквами и некоторым количеством точек и запятых. Только это не сразу замечаешь.
«…Есть жизнь, и жизнь не то, что мы за нее принимаем. Есть любовь, и она не то, что мы за нее принимаем. И есть смерть, и смерть не то, что мы за нее принимаем. Мы тоже совсем другие, мы не те, какими себе кажемся. Мы не те, какими себя знаем. Мы даже не те, какими когда-нибудь станем…»
Возможность публикации этой книги издательство оценивало больше года, и не только из-за тем, затронутых в ней. За это время «Хорошая жизнь» стала финалистом национальной литературной премии «Рукопись года», и, в конце концов, было принято решение издать роман без купюр.
