В глуши, на острове Огненный, нашему, корреспонденту удалось побывать в тюрьме, где матерые убийцы и насильники отбывают пожизненное заключение.
ОТ ВОЛОГДЫ до учреждения ОЕ-256/5 три с половиной часа езды. Милицейский "бобик" заносило на поворотах. Раз пять приходилось останавливаться и толкать его. Когда до места назначения оставалось каких-то два-три километра, машина увязла в грязи. Ревела, буксовала... Сопровождающий нас майор Анатолий Барановский развел руками: "Приехали! Даже техника чует гиблое место. Дальше придется топать ногами".
Разговор с бывалым милиционером не клеился. Последние метры шли молча. Не покидало ощущение, что тишина и краски леса здесь коварны и обманчивы, веет мраком и холодом. Наконец вышли к Белому озеру, зимой оно не везде замерзает. За пеленой тумана еле вырисовываются контуры таинственного острова - вологодского "Аль-Катраса".
- Это и есть небезызвестный "пятак", - указал пальцем майор. - Так его окрестили зэки.
Вот уж Богом забытое место! "Пятак" от внешнего мира отделяет бревенчатый мостик, а дальше - колония... Высокий забор, серпантин колючки по периметру, сторожевые вышки, автоматчики...
Начальник колонии полковник Алексей Розов отворяет металлическую дверь камеры. У прохода застыли два охранника. Полковник погрозил пальцем, дескать, вести себя прилично. На всякий случай собеседникам надели наручники. Однофамилец великого ученого-физика Григорий Иоффе в свои сорок пять лет выглядит на все семьдесят: мраморное лицо, отрешенный взгляд. Говорит тихим, лишенным эмоций голосом.
- Я на Огненном с самого начала. То есть с 1994 г. Хочу, чтобы мне вернули старый приговор и расстреляли. Кому нужна моя жизнь? Я биофизик. Работал в Питере. Имел семью. Говорю об этом в прошедшем времени. Родные думают, что я давно на том свете. На все воля Божья... Грехи я свои осознал, покаялся. Сам я православный, хотя и еврей. Здесь крестился, на зоне, как положено.
- А когда убивали, о Боге думали?
- Долгое время был атеистом. Вот и обрек себя на муки ада.
- Убитых людей не жалко?
- Отнюдь. Люди - пыль и мусор под ногами.
Тихий биофизик совершил массу злодейских убийств. Повторив поступок Раскольникова, зарубил топором и расчленил 80-летнюю старуху, надеялся забрать у нее валюту и золотишко, припрятанные еврейской семьей для выезда в Израиль. Не вышло. Старушка погибла, но место, где находится тайник, так и не указала. На его счету пять подобных убийств. Жертвами преступлений были одинокие люди: двое мужчин и три женщины. Его взяли с поличным при разделке очередного трупа.
Сокамерник - рецидивист Вячеслав Князев, 45 лет. На его счету восемь загубленных жизней. Руки в наколках, передние зубы выбиты.
- Меня помиловали, но я об этом не просил. Несколько раз обращался в комиссию при президенте России с одной просьбой: привести смертный приговор в исполнение. Я не имею права оставаться в живых после того, что совершил.
Князев осужден на исключительную меру наказания за убийства жены и дочери. Он первым официально обратился в Конституционный суд России. Но его просьбу отклонили. Сейчас он намерен обратиться с жалобой повторно.
- Будете дальше апеллировать?
- Конечно, буду. Кроме этих двух убийств у меня достаточно преступлений, за которые можно было бы дать "вышку". Я воровал и по-крупному, занимался торговлей наркотиками, контрабандой. Да и вообще на мне много пролитой крови.
Мы вышли из камеры. Полковник Розов рассказал, что на Огненном довольно много арестантов требуют смертной казни. Но - увы!.. Казнить нельзя...
Есть здесь и другие фигуранты.
Владимир Желудьков, 56 лет. Приговорен к смертной казни за расстрел двенадцати водителей-дальнобойщиков. Исключительную меру наказания ему заменили пожизненным заключением.
- На тот свет я еще успею... Человек ко всему привыкает. Здесь жить можно. Недавно разрешили в камере телевизор смотреть. Иногда и газеты приносят. Да и на небо хоть через клетку, но посмотрю.
- Заключенные видят небо полчаса в сутки, - говорит полковник, - в прогулочном дворике. В большинстве своем их окружают серые стены жилой и рабочей камеры. Распорядок здесь жесткий. Подъем в шесть утра, отбой в десять вечера. Передвижения в тюрьме под усиленной охраной. Двух зэков, скованных наручниками, всегда сопровождают четверо инспекторов. Жизнь "пятака" расписана по минутам. Режим строгий. За арестантами бдят пуще глаза. Только парами их выводят на прогулку и оправку. Камеры двухместные. На двоих рассчитаны и рабочие места, где заключенные шьют рукавицы. Есть на зоне много умельцев: токарей, мебельщиков, жестянщиков... Но заказов на изготовление продукции маловато. Да и к серьезной технике такую публику подпускать боязно.
Самая больная точка любого пенитенциарного заведения - медицинский лазарет. Заболеть туберкулезом мечтает едва ли не каждый "островитянин", чтобы получить относительную свободу, пусть хоть в лагерном стационаре. А если серьезная форма болезни... лечиться в областной больнице. Понятно, что узники бредят волей, что бы они ни говорили.
Заключенный Владимир Подвуцкий умудрился проглотить восемь сапожных гвоздей. Втыкал железо в хлебный мякиш и заглатывал, запивая водой. Потом корчился от боли. В больнице его прооперировали. Рана заживала долго, а когда оправился, надумал бежать, но планы его раскрыли. Из тайника в палате у него изъяли медицинские инструменты, столярную стамеску и блокнот с планом больницы.
- Попытка побега Сергея Кириллова, Владимира Дручинина, Юрия Богатова, Александра Целищева, - рассказывает Розов, - чуть не обернулась трагедией. В лазарете заговорщики из ложек, дужки ведра и прута кровати изготовили заточки. Они планировали пустить самодельное оружие в ход. Заключенные собирались захватить в заложники медперсонал и, угрожая им смертью, потребовать деньги, оружие, вертолет. К счастью, коварные планы преступников были сорваны. Дручинин и Целищев покончили с собой, а остальные получили еще по семь лет к имеющемуся пожизненному заключению.
На острове есть храм. Настоятель белозерской церкви отец Иоанн уделяет много внимания грешникам, в каждой камере есть Библия. По его мнению, заключенные глубоко прониклись любовью к Богу.
Бывший армейский майор Стаховцев признался, что раскаялся за содеянное. Он издевался над мужчинами и женщинами, вспарывая им животы. Сейчас молится в камере. Пишет стихи о счастье и любви.
- Вы искренне кого-то любите?
- Да, Бога! Я видел эту высшую силу.
- А людей?
- Животных больше. Кошки, собаки, птицы - существа невинные. Они не причиняют никому страданий. Люди же злы и коварны. Наша среда их сделала жестокими и завистливыми. Я не верю, что в их сознании суетная жизнь что-то изменит. Мне на "пятаке" быть до конца дней своих. Я готов нести свой крест волей Божьей. А когда меня не станет, на мое место придет другой. Такова диалектика земной жизни.
ПОСЛЕДНИЙ ДЕВИЧНИК