Фильм "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен" был снят 36 лет назад. Он и по сей день смотрится на ура, хотя пионерские лагеря ушли в прошлое. Почему так происходит, не знает даже сам его создатель - замечательный режиссер Элем Климов.
Может, все дело в ностальгии, которую мы - кто явно, кто тайно - испытываем по озорному пионерскому детству. По тому, что отобрали у наших детей, не дав им ничего взамен...
ЭЛЕМ КЛИМОВ установил всесоюзный рекорд
- Это была моя дипломная работа, которую мне изо всех сил не давали снимать - честили меня в хвост и в гриву, все время пытались остановить. В основном это было на совести тогдашнего ректора ВГИКа Александра Николаевича Грошева. Он обращался и в Госкино, и в ЦК КПСС с требованиями ни в коем случае не принимать наш сценарий к постановке. Но все-таки на "Мосфильме" мне снимать разрешили. Каждые 3 дня я спрашивал директора фильма: "Григорий Михайлович, сколько мы денег уже истратили?" Он справлялся у бухгалтера и называл мне цифру, а я каждый раз говорил: "Мало! Надо больше тратить, чтобы труднее было нас закрыть!.." В результате я, тогда еще студент ВГИКа, снимал с такой скоростью, что сдал картину на четыре с половиной месяца раньше срока - это был всесоюзный рекорд! В то время постоянно все брали социалистические обязательства снять на день-два раньше срока, а тут - 4,5 месяца!.. Фильм, конечно же, сразу закрыли... И я услышал слова "антисоветский", а потом и "антихрущевский" (это же при Хрущеве было - конец 1963 года). Из-за всего этого мне ни в какую не давали защищать диплом! Спасибо Сергею Аполлинариевичу Герасимову, который в то время был практически главной фигурой во ВГИКе. Он посмотрел готовый фильм, устроил скандал ректору и в конце концов пробил эту затею. Картину отослали на дачу Хрущеву. Тот посмотрел и говорит: "А чего вы его держите? Пусть идет! Это смешно!"
"Антихрущевским" его объявили потому, что там присутствует тема кукурузы, которую, как известно, Хрущев очень уважал. Но этого мало! Госкино прицепилось еще к сцене псевдопохорон бабушки Кости. Ее играла очень симпатичная актриса, но у нее были редкие волосы и круглое лицо. В сцене на кладбище стоит большой фотопортрет бабушки. От большого увеличения волосы на портрете стали еще реже. И в Госкино додумались: "Это они как будто Хрущева хоронят!!!" Бред, конечно, но мы с трудом пробились! Фильм в прокате почти не шел. Если его и пускали, то на самом-самом утреннем сеансе - чуть ли не в 8 утра, чтобы никто не видел.
ВИКТОР КОСЫХ стучал на друзей и плакал
- Я учился в 571-й московской школе, которая находилась недалеко от "Мосфильма". Однажды на перемене к нам в класс пришел мужчина и сказал: "Поднимите руки, кто умеет плавать!" Мы сразу сообразили: ага, тех, кто умеет плавать, снимут с уроков! И, конечно, все дружно подняли руки. Нас всех - 20 с лишним человек - запихнули в автобус и повезли на "Мосфильм". А там предложили: "Прочитайте басню, прозу - то, что вы помните из школьной программы". Мы все, выпучив глаза, с выражением (как нас учили в школе) читали. И всем говорили: "Спасибо. Свободен". Я, как мне кажется, читал хуже всех. Но Климову почему-то понравился. Он сказал: "Витя! Останься". И начал со мной репетировать. Дал мне задание: "Пройди по комнате так, как будто ты крадешься в тихий час в пионерском лагере и опасаешься, что тебя могут застукать". Я изобразил на лице дикий ужас и прошелся, а он говорит: "Витя! Все мягче должно быть. Не надо так сильно утрировать! Просто - небольшой налет осторожности..." Я понял, и постепенно у меня стало получаться так, как было нужно Климову.
Меня начали пробовать на роль Марата - мальчишки, который самым первым прыгает голым в крапиву и который потом на героя - Костю Иночкина - рисует обличительную стенгазету. Пока репетиции шли, у меня все было нормально. А потом меня привели в павильон, поставили трибуну, приготовились к съемке. И врубили свет!.. Е-мое!.. Я ничего не вижу - только одни лампочки. Я лихорадочно начал текст барабанить, а внутри все застыло, все дрожит!.. Но текст судорожно повторяю - дело свое знаю! Как учили: ничего не бояться и докладывать все, как есть... стучать друг на друга! И вот я автоматически "докладывал" текст, и вдруг от страха меня прошибла слеза... Я говорю: "Кость!.. Ты извини! Меня заставили!.." - а сам плачу...
Проходит энное количество времени, я сижу дома, мне звонят и говорят: "Виктор, не могли бы вы снова прийти на "Мосфильм"? Мы за вами пришлем машину. Хотим вас попробовать на роль Кости Иночкина". Приезжаю. Снимают сцену, как распахивается трибуна, вылезает довольный Костя Иночкин и начинает перед ребятами бахвалиться: "Я - замечательный пловец!.. Я - отличный парень!.." Ну я понял, что терять мне нечего, и нагло, на полной улыбочке, "доложил" все перед камерой. Меня опять отвезли домой; через какое-то время звонят: "Собирай шмотки - послезавтра выезжаем в город Алексин под Тулу, на съемки". А я так и не знаю, кого играю!
Прямо на "Мосфильме" садимся в автобус, чтобы ехать до Тулы. Автобус уже выезжает со студии, и тут я вижу Климова, который выходит из своей машины. Я ему кричу в окно: "Элем Германович! Вы хоть скажите - кого я играю?" И он мне вдогонку кричит: "Костю! Костю Иночкина!.."
Те первые съемки я, конечно, всерьез не воспринимал. Это напоминало натаскивание дворняжки на какую-нибудь службу. Климов нам всем сам показывал - как лучше сделать то или иное, как пройти. Он был спортивным мужиком, молодым, всегда подтянутым, великолепно в баскетбол играл. Мы все старались на него походить. Единственный минус - он курил. И у нас был один паренек - Славка Царев. По сценарию его роль называлась "паренек с профилем Гоголя". Но там от Гоголя ничего не осталось - на экране получился какой-то дебил, который все время спрашивал: "А что это вы здесь делаете?.." Так вот, он был единственным из ребят, кто покуривал. Мы все время не могли понять, почему у нас так быстро исчезает зубная паста. А у него всегда был полный рот этой пасты - он "закусывал" табачок, чтобы не засекли пионервожатые.
Когда фильм вышел, в школе меня слегка зауважали! Я же в классе был, по-моему, самым маленьким, но и самым шустрым. Ну подумайте сами, человек мало того что школу прогуливает, так еще и в кино снимается, работает, получает по 100 рублей в месяц! По тем временам это были большие деньги. Но, правда, мы никаких денег в глаза не видели, потому что были несовершеннолетними, и оплату за наш труд получали наши родители, в качестве опекунов. И вот так продолжалось до самых "Неуловимых мстителей". Так что "гусарить" мне было не на что!..
ЛИДИЯ СМИРНОВА могла испортить зрение
- Элем Климов позволил мне пофантазировать вволю. Вообще, все, что есть в этой роли, придумала я сама. Например, надеть очки с диоптриями. Мне хотелось сыграть докторшу как человека, который всего на свете боится, - боится заразы, боится детей. И очки с толстыми стеклами были очень кстати - глаза получались огромные, испуганные, очень странные. Правда, моя собственная идея могла бы испортить мое же здоровье - надевать очки с диоптриями, если у тебя нормальное зрение, очень вредно. Оператор меня утешал - мол, будешь надевать их только во время съемки, а репетируй без них. На самом деле в очках я чуть ли не жила - пока выставляли свет, пока убирали блики от стекол, пока снимали, пока дубли переснимали...
К счастью, глаза не пострадали, а образ получился замечательный. Только меня почему-то никто не узнавал. Даже Сергей Герасимов, у которого я после премьеры спросила: "Ну как я сыграла?" - "Кого сыграла?" - удивился он.
Вообще, на картине было много смеха, порой сквозь слезы. Вот снимаем мы сцены на море в Туапсе - дети должны быть свеженькие, загорелые, а у нас москвичи - дети городские, сплошь бледнолицые. Так их, бедных, перед съемкой морилкой с ног до головы покрывали - загар имитировали. А по вечерам гримеры ленились их отмывать, у них же самих на мытье сил не оставалось - так и ложились спать желтыми, как китайчата.
Л. Ярмольник. Россия под "танком" фашизма? 
Народный король. За что Бориса Андреева носили на руках