ДУМАЮ, не многим читателям известно, кто такая сестра Жирного. А это, между прочим, довольно популярный персонаж сетевых анекдотов - тех, которые имеют хождение в Интернете, но в реальном человеческом общении, как правило, не приживаются. Сестра Жирного заслуживает величайшего снисхождения: эта девушка размером со слона постоянно попадает в ситуации, которые вызывают жалость и смех одновременно. (Сестра Жирного в голом виде пришла на стройку. Все строители с криком бросились бежать, не обращая внимания, что за ними убегает и экскаватор.) Подобный юмор с явным чернушным оттенком становится все популярнее. Где? Да в нашей любимой столице. Только она из всех российских городов способна выдавать на-гора такие циничные шутки. Иногда - на злобу дня, в остальное время - по настроению и в силу своего мировосприятия. А оно у Москвы известно какое: высокомерное, снобистское...
СЕСТРУ Жирного можно признать апофеозом столичного цинизма. Теперь сложно определить, где родился сей персонаж, но прижиться он мог только в столице. Точнее, на ее рабочих окраинах. (Переходя железнодорожное полотно, сестра Жирного зацепилась ногой за рельс. Рельс не выдержал и порвался. "Ничего, и так сойдет", - подумала она, связывая обрывки рельса.) Говорят, для москвичей нет ничего святого и смеяться они могут над чем угодно. Так ли это?
Не повезло памятнику
У МОСКВЫ всегда был свой, особый юмор. "Москва любит поговорить", "Москва болтливая, словоохотливая" - так высказывались о российской столице в старину. На протяжении веков сюда ехали люди из соседних губерний (Москва - кому мать, кому мачеха) и привозили свой диалект, свои сказки и частушки, шутки и поговорки. Причем сама Первопрестольная в фольклоре предстает городом безжалостным, суетным, отвлеченным от высших сфер: здесь надо быть хитрым, ловким до предела. Как говорят и шутят сами москвичи, у них есть три степени занятости: некогда поесть, некогда покурить и некогда, извините, сходить в туалет. "В Москве на ходу подметки режут", - это одна из пословиц, не потерявших актуальность по сей день. А знаменитая фраза "Москва слезам не верит", оказывается, восходит к тем временам, когда в Белокаменной заправляли пыточных дел мастера Ивана Грозного. Уж они-то точно не верили ничьим слезам.
"Москва владеет одним важным качеством - умением посмеяться над собой, - говорит фольклорист, кандидат филологических наук Анастасия Сатыренко, - и это помогает ей приспособиться к разным обстоятельствам. Несмотря на то что москвичи такие хмурые и сердитые в метро и на улице, они обожают повеселить друг друга, когда собираются вместе, анекдотами о городе и о себе. В своем стремлении "осмеять" серьезные вроде бы вещи москвичи кажутся порой более легкомысленными, чем, скажем, петербуржцы. Для жителей столицы предметом анекдота может стать что угодно - "великая стройка", оригинальная конструкция, памятник, знаменательное событие в истории города".
Да, Москва в отличие от Питера, где юмор более утонченный и интеллектуальный, не церемонится с названиями - улиц, площадей, тех же памятников. К тому же в Первопрестольной нет недостатка в подобных объектах. Как только у нас появляются здания или скульптуры, дающие повод к насмешкам, последние не заставляют себя долго ждать. Сразу после возникновения Калининского проспекта его прозвали "вставной челюстью" Москвы (говорят, со смотровой площадки Воробьевых гор эти небоскребы и выглядят, словно ряд гигантских зубов). Улице Горького - ныне Тверской - людская молва быстро присвоила название Пешков-стрит (раньше ее называли Царской и Бродом - от слова Бродвей). Но более всего не везет столичным памятникам. Например, Гагарину на одноименной площади. Как только его не обзывали: и "пингвином", и "терминатором", и "Юра, выпить хошь?". А безобидная (и даже вполне удачная с точки зрения скульптурного искусства) стела над Музеем космонавтики у метро "ВДНХ"? За что, спрашивается, злые языки нарекли ее "мечтой импотента"?
"Московское остроумие проявляется в первую очередь в таких вот названиях, - утверждает кандидат филологических наук Павел Бородин. - Юмор - это традиционное противодействие пафосу. Понятно, что в Москве пафоса всегда было предостаточно. Циничный юмор - естественная реакция на него. Если сейчас не рассказывают анекдотов про памятник Петру I Зураба Церетели, это вовсе не значит, что вскоре они не появятся. Более того, я убежден - они обязательно возникнут. Также не исключаю, что реакция москвичей против памятника Булгакову на Патриарших прудах найдет свое воплощение в каких-то анекдотах или пословицах".
Как грузин стал новым русским
КАК признаются филологи, московская фольклорная традиция пока мало изучена. В городе живет слишком много мигрантов, а потому трудно определить, где заканчивается один юмор и начинается другой (скажем, азербайджанский и украинский). Тем более крайне сложно судить, что собой представляет их смесь. Таких исследований ученые до сих пор вообще не проводили, хотя предмет изучения, бесспорно, присутствует...
Здесь стоит сказать, что Москва в силу некоторых социокультурных особенностей дает филологам обильную пищу для размышлений. Взять, например, бомжей. Они, как известно, едут в столицу со всей страны. А поскольку мировосприятие этих людей отличается крайним цинизмом и прагматизмом, они не могут не пополнять "копилку народной мудрости" своим юмором. Так, есть основания полагать, что анекдоты про нового русского вышли именно оттуда, из низших слоев столичного общества. Причем этот персонаж (в золотых цепях и малиновом пиджаке по-прежнему) выпестовался из другого образа - грузина, самого богатого человека на всей территории СССР. Сравните. Грузин спрашивает у летчика: "Сколько стоит твой самолет?" - "Миллион рублей". - "Ого, целый месяц работать надо!" А вот более современный. Один новый русский спрашивает у другого: "За сколько самолет купил?" - "За миллион долларов". - "О-о-о! Целый месяц работать надо!" Сюжет одинаковый - герои разные.
"Должен признать, что в московском фольклоре почти нет националистических мотивов, - продолжает Павел Бородин. - В нашем мегаполисе важнее иное: кто ты по своему социальному статусу? Отсюда и пошли анекдоты про нового русского. Такой юмор - своеобразный способ защиты от социальных неурядиц".
Читатель может возразить: как это в Москве нет националистических мотивов? Взять, к примеру, анекдот про то, как опрашивали москвичей на предмет отношения их к приезжим. 40% ответили: "А никак я к ним не отношусь! Мине всо равно, пусть приезжают. Вах!!!" Еще 40% сказали: "Канэчно, пусть едут. Мы всэм гастям рады!" И, наконец, 20% признались, что они не местные. Смешно? Коренным москвичам, наверное, не очень.
На самом деле этот анекдот, скорее всего, является не московским, а иногородним. Точнее говоря, всероссийским. Миграция из стран ближнего зарубежья стала обычным явлением для всех регионов. И не только для Москвы.
Эх, Вовочка...
МОСКВУ не зря называют большой деревней. (Говорят, эту фразу пустили в обиход петербуржцы; хотели, видимо, съехидничать: дескать, в самом центре Москвы - купеческой, торговой - и впрямь можно встретить односельчанина из Рязанской, скажем, губернии.) Некоторые филологи не без основания полагают, что такие популярные персонажи анекдотов, как поручик Ржевский, Вовочка, вышли из столичного фольклора. Давайте вспомним анекдот о том, как Пьер Безухов едет в купе с Наташей Ростовой и говорит ей комплименты: "Ах, Наташа, одна ваша ножка похожа на Москву, а другая - на Санкт-Петербург! Как бы я хотел побывать в Бологом!" Тут с верхней полки свешивается поручик Ржевский: "Да был я в этом Бологом. Дыра преужаснейшая!" Пошло? Возможно. Но (признаемся в этом!) отражает отношение москвичей к провинции: мол, все, что не Москва, - то дыра!
Ну а самым "московским" персонажем анекдотов стоит считать... Вовочку. Уж больно не по годам взрослый этот ребенок. Слишком уж акселерат. Слишком пошлый и циничный. Где такие водятся, как не в Москве? Даже если родились не здесь, рано или поздно приезжают сюда...
Четверо