КАКИХ только Ромео и Джульетт не видывали подмостки! И пятидесятилетних, с тщательно загримированными морщинами и безуспешно скрываемыми животами, и совсем юных. Но одно было неизменным: Ромео был мужского пола, Джульетта - женского. Премьерный спектакль в Театре Луны в сценической версии и постановке болгарского режиссера Лилии Абаджиевой переплюнул, пожалуй, самые смелые версии. Все роли в нем играют юноши, их пятеро. Новшество, правда, призвано шокировать лишь несведущих: как известно, в шекспировском театре "Глобус" во времена английского гения все роли исполнялись мужчинами - такова была традиция. Ее нам и вернули.
Госпожа Абаджиева весьма вольно обошлась с первоисточником и переводами, а герои порой кажутся явно подшофе. "Джульетта заторчала, рубанув порошок, и в отключку, а Ромео облажался, бросил ее в склепе, как собаку последнюю", - самозабвенно тараторит нам тетка (то есть дядька) в цветастом платье и с сигаретой в зубах. Жеманясь, бурно и вульгарно жестикулируя, актеры будто вовсю глумятся над Вильямом нашим Шекспиром и его влюбленной парочкой с многовековым стажем. Шекспироведы, крепитесь! Ни сладкоголосо-страстного воркования, ни изысканно-эстетских концепций. "Имя, имя поменяй!" - напористо орет "девица" Капулетти своему милому. А затем они и вовсе предстанут в виде неких Зои и Николая. Она в халате с дитем на руках, он ей: "Отвали, швабра! Бледная ты немочь, дрянь никчемушная!" - уж этого-то вы ни у Шекспира, ни в любом переводе точно не найдете!
Но вдруг этот спектакль-пародия на все набившие оскомину трактовки с их балконами и бутафорскими лунами пронзает тебя. В какой-то момент на пустой сцене пятеро ребят в белых рубашках и черных брюках начинают читать шекспировско-пастернаковские строки - просто, отрешенно и обреченно, не опошляя, не приземляя их всемирную суть, точно признавая бессилие актерства: "Клянусь благословенною луною, посеребрившей кончики деревьев..." И замирает только что бурно веселящийся молодняк в зале, когда в финале под проливными струями-слезами дождя Ромео и Джульетта беспомощно, упрямо и безнадежно все поднимают и поднимают друг друга, надеясь оживить. Клоунада, пародия вдруг оборачивается трагедией о том, как два человека пытаются выжить в наш свихнувшийся век. "Но, - говорит режиссер, - любовь их невозможна, эфемерна в несовершенном мире, слишком хороша, чтобы осуществиться в нем".
Пустячок в "Табакерке"