ИЗВЕСТНЕЙШИЙ драматург Михаил ШАТРОВ недавно отметил свое 70-летие. Писал он в основном в редком жанре - публицистические, исторические пьесы. На революционную, ленинскую тему. Их постановки - "Большевики" в ефремовском "Современнике", "Синие кони на красной траве" и "Диктатура совести" в "Ленкоме", "Брестский мир" в вахтанговском, "Так победим!" в ефремовском же МХАТе, фильм "Шестое июля" - всякий раз трудно пробивались, подвергались жесткой цензуре. И - становились сенсацией. Но последние полтора десятилетия драматург ничего не пишет. А если о нем и говорят, то только в связи со строительством на Краснохолмской набережной "Российского культурного центра", где Михаил Филиппович - председатель совета директоров акционерного общества, которое строит центр.
- Нет ощущения, что вас, некогда ведущего драматурга, забыли?
- Нет. Я сознательно ушел в тень. Сначала в знак протеста против нашего телевидения, которое систематически искажало, резало мои выступления. Потом - против всего, что происходило. А телевидение сейчас - это университет бандитизма.
- А в театр вы ходите?
- Редко. Мне кажется, что процессы, происходящие на телевидении, не обошли стороной и театр, впрочем, как и всю нашу культуру вообще. Что на это можно ответить? Ответить можно и нужно новой пьесой, что я и собираюсь сделать. Но не только.
Недавно у меня и группы моих коллег и друзей - Юлиу Эдлиса, Михаила Рощина, Александра Буравского - родилась идея создать школу молодых драматургов театра, кино и ТВ.
- А о чем будет ваша новая пьеса?
- О том же, о чем я писал раньше: что происходит с нашей страной?.. В конце 80-х годов, когда перестройка была в разгаре, не раз звучало предупреждение: "Только не выплесните с водой ребенка". Хочется разобраться, почему вода, с моей точки зрения, стала грязнее.
- Достоевский сказал, что безнравственно не менять своих убеждений. Вы меняли?
- Нет. Это утверждение великого писателя мне не кажется всеобъемлюще верным. Мне ближе лозунг, который я увидел на палатке студотряда в 62-м году в Казахстане - "Никогда не изменяйте идеалам своей юности".
Незадолго до своей смерти ко мне в Переделкино приезжал Олег Ефремов. Он хотел, чтобы я написал для него пьесу. О чем?
"Давай закончим тем, с чего мы начинали, - говорил мне Олег. - Существует энное количество вопросов, которые волнуют мыслящих людей, нас с тобой безусловно. Один из них - причина поражения Октябрьской революции. Что случилось? Кто виноват? И зададим эти вопросы Владимиру Ильичу, во всяком случае, ответы будем искать с его помощью. На все не ответим, но мысль заработает, особенно у тех, кто сегодня молод".
Я загорелся этой идеей. Пьеса будет называться "Вопросы остаются", ибо только реальный успех осуществленной идеи снимет последний вопрос из этого ряда.
Олегу не пришлось меня убеждать, что это очень нужно - нашему поколению попытаться хотя бы разобраться, почему одно задумывается, обещается, а получается совсем другое.
- Есть две точки зрения: "раньше было лучше" и "раньше было хуже". Вы какого мнения?
- Мне нынешнее время чуждо. Потому что те возможности и блага, которые провозглашались для всех, оказались реальными даже не для узкого круга, а для маленькой группы людей. И еще я понимаю, что наша интеллигенция сыграла во всем этом не лучшую свою роль.
- Как предсказывал Чехов: если будет свобода, то интеллигенция кинется обличать друг друга и прочее...
- Вот именно. Один известный критик и профессор и мой в прошлом друг написал в своей книге, мол, Шатров делал компиляции из документов, что я вообще не драматург, - ну пусть он сам попробует делать такие компиляции. Это еще ладно. Но когда он пытается откреститься от шестидесятничества... У меня есть магнитофонные записи наших разговоров с Ефремовым и с этим критиком, так вот, его позиция тогда ни на йоту не отличалась от нашей, "шестидесятнической"... В то время, это надо понимать, даже занять позицию чуть иную, чем официальная, уже было поступком. Мои пьесы имели трудную судьбу, потому что цензоры очень точно улавливали "больные" места, их вымарывали, когда я пытался хоть чуть-чуть сказать правду. Ведь были только Ленин, Дзержинский, Свердлов и так далее. Троцкого или Бухарина упоминать было нельзя, уже само упоминание их в телефонном разговоре в одной моей пьесе было смелостью. Не зря же академик Егоров писал письмо Андропову с просьбой снять "Так победим!" властью КГБ. Это же все было! И в том, что шестидесятников их же друзья называют теперь наивными идиотами, думаю, есть момент расплаты за то, что кто-то ничего не делал, занимал позицию "чего изволите?", а я действительно, как идиот, боролся с какой-нибудь сотрудницей института марксизма-ленинизма Степановой за каждое слово своей пьесы. И тех, кто официально был назван врагами народа, подонками, я делал действующими лицами в своих пьесах. Да, наверное, сегодня это и смешно, и наивно, но это та война, которую мы вели. И мне за нее не стыдно.
- Не жаль, что оставили творчество так надолго?
- А вот посмотрите наш центр - это же и есть творчество. Один из авторов идей - Олег Ефремов. Мы открыли кафедру драматургии, планируем еще Киноцентр, Дом творческой интеллигенции... А пока: семь с половиной гектаров земли, где раньше были помойка, гаражи, нежилые полуразрушенные здания, бегали крысы, был один жилой дом, который мы расселили. (Правда, к моменту расселения вместо 56 семей было уже 113 - все быстро поразводились и заново переженились.) И вот 20 декабря открывается Дом музыки концертом Спивакова. И это только начало. И, может быть, ради этого стоило сделать паузу... Да, в моем послужном списке будет на 5-6 пьес меньше, но зато комплекс "Красные Холмы" останется москвичам навсегда.
ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ. Советская культура: домыслы и действительность