К НЫНЕШНИМ музыкальным "Декабрьским вечерам", получившим название "В сторону Пруста (Моне, Дебюсси и др.)" в ГМИИ им. Пушкина подготовлены сразу две параллельные экспозиции. Художественная - "Клод Моне. Живопись из российских и зарубежных музеев" (почти 50 картин родоначальника импрессионизма, свезенные со всего мира) и историко-мемориальная - "В сторону Пруста..." (подлинные личные вещи и мебель автора эпопеи "В поисках утраченного времени", портреты его современников и друзей, картины с видами Парижа). Так музыка рубежа XIX-XX веков перекликается с искусством, литературой и просто атмосферой той эпохи.
Но грандиозность музейного замысла настораживает. Моне и Пруст, хоть и жили в одно время, никогда не встречались, не переписывались и развивались абсолютно самостоятельно. Их сведение в рамках одного проекта, да еще в качестве концертного фона, может вызвать (и уже вызвало) профессиональные обвинения в начетничестве и легковесности. Однако, если присмотреться к живописи Моне и вчитаться в романы Пруста, понимаешь, что они действительно близки друг другу. Хоть эта близость и осталась не озвученной организаторами выставок.
Считается, что Моне и Пруст пытались зафиксировать меняющуюся реальность, остановить уходящие мгновения, побороть время, хоть в масштабе часов, хоть в масштабе десятилетий. Рисуя на пленэре улицы, реки, сады, поля и скалы, художник-импрессионист добивался передачи кистью и краской мимолетного состояния воздуха, воды, поверхности дерева или камня таким, каким он увидел его здесь и сейчас. А больной астмой писатель, изолированный в комнате с опущенными шторами и обитой пробковым деревом, пытался по памяти досконально воспроизвести когда-то виденное и прочувствованное им, слово за словом (как мазок за мазком) живописуя мир во всей остроте его запахов, красок и звуков.
Однако не мир был заботой Моне и Пруста. Все их новаторство заключается в том, что они первыми стали писать себя, свое оригинальное видение мира и ощущения от него. Радикалы-абстракционисты творили собственный универсум и вообще не обращали внимания на происходящее перед глазами. Моне и Пруст же оставались верны реальности, но преломляли ее в спонтанном мазке или витиеватой, тщательно выстроенной фразе, несущих авторский отпечаток, как никогда прежде в истории живописи или словесности.
Потому так гармонично на самом деле смотрятся рядом две очень разные выставки Пушкинского музея. Раритетное, привезенное из Парижа кресло Пруста не мешает привезенной оттуда же картине "Руанский собор" Моне. И то и другое помнит и кричит о своем авторе-владельце. О его личности больше, чем о его искусстве.
"Круг" Малевича