Дан первый
НЕТ, я не присоединюсь к числу его критиков. Посмотрев "Миллионершу", убедилась, что критиковать Мирзоева - это примерно то же самое, что ругать Пугачеву Аллу Борисовну за то, как она Цветаеву с Мандельштамом на музыку кладет или упрекать Романа Виктюка в том, что тот Чио-Чио-сан мешает с мамзель Лолитой. У мирзоевского театра глубокий культурный бэкграунд. Это эклектика, поставленная на очень высокие философские котурны.
Мне придется поприветствовать мирзоевскую "Миллионершу", где забывшие про Бернарда Шоу герои три часа колошматят друг друга изощренными способами японской борьбы (забыла ее название), как наше лучшее бродвейское шоу и самого Мирзоева как провозвестника перспективного театрального стиля гранж. Это искусство - не для белых воротничков, оно - для публики "Метро", куда ходит не особо замороченный грузом ложных понятий об авторских правах пипл. Мне остается поприветствовать сам факт того, что жанр этих постановок наконец-то определен без обиняков - "стеб-шоу". Мирзоев тем самым сразу отгородил себя от претензий. От стеба не ждут откровений. Стеб - подтрунивание над придуманным. В список его высших достижений не войти новизне.
Дан второй
- Что вы мне ответите, если я скажу: Мирзоев безжалостно кромсает авторский текст. Для него что Тургенев, что Бернард Шоу, что Шекспир - всего лишь предлог высказаться о себе.
- Я отвечу вам, что никогда не иллюстрирую автора. Я вступаю с ним в сложные, диалогические взаимоотношения любви-ненависти. Это всегда борьба (когда я говорю "борьба", я имею в виду игру, метаморфозу). Поставить пьесу - не означает соблюсти все ремарки и дать возможность актерам озвучить авторский текст. Автора ставить нельзя. Как его ни ставь - хоть на макушку, хоть на бок - стоять он не будет. Чтобы превратить пьесу в спектакль, необходимо пьесу убить, усвоить, запустить себе в кровь - и потом родить в совершенно ином виде.
- Для осуществления таких задач, по-моему, легче взять каких-нибудь японцев, чем традиционную пьесу Бернарда Шоу.
- Меня Бернард Шоу притягивает именно как рационалист. Мне интересно с ним схлестнуться. Именно так - ироническим способом - поставить рационалистскую пьесу. А ирония на иронию - это же ерунда!
- Вы согласны с утверждением: "Ирония - лучшее средство борьбы с экзистенциальным страхом"?
- Я бы сказал, что экзистенциальный страх - лучшее горючее для поэзии, в том числе и театральной. Романтическая ирония не чужда мне, но я не думаю, что она мой камертон. Всего лишь одно из средств выражения...
- Любой серьезный театр имеет свою аудиторию. А ваш?
- Наша аудитория очень пестрая. Приходят и интеллектуалы, и не читающие книг подростки, и нувориши, и бедные студенты. Мы пытаемся делать спектакли, которые можно воспринимать на нескольких уровнях: на сюжетном, на образном, на мифологическом.
- Для Мирзоева существует понятие "простой зритель"?
- Для меня существует понятие "зрительный зал". Хотя я допускаю, что со временем в Москве возникнут театры, куда преимущественно будет ходить радикально настроенная молодежь, или средний класс, или лавочники. Но сегодня перед театром в родной стране стоят другие задачи. Театр сегодня - это место, где нация реализует свое эмоциональное единство и культурную идентификацию.
Дан третий
- А если я скажу: театр Мирзоева ориентирован прежде всего на эффектность зрелища...
- Мне трудно будет что-либо возразить. Театр действительно визуальное искусство. Однако подоплека вашего вопроса, видимо, другая. На месте слова "зрелище" вы, очевидно, хотели поставить слово "развлечение". И тут все во мне протестует. Театр - игрушка богов, изумительный и очень сложный инструмент цивилизации. В театре не менее интенсивно, чем в спорте или в войне, реализуется коллективное бессознательное. А в России театр стал носителем национального мифа, занял нишу, где обычно помещается эпос. Если вы иностранный наблюдатель и хотите спрогнозировать будущее страны, не читайте газеты, не смотрите телевизор - идите в театр.
- Очевидно, там-то мы и увидим героя нашего времени...
- Герой нашего времени еще в пеленках. Наверное, поэтому наше внимание приковывают актеры, обладающие такой странной, сюрреалистической детскостью, которая свойственна юродивым и поэтам. Сергей Маковецкий, Инна Чурикова, Максим Суханов...
- Вам в принципе знакомо чувство священного трепета?
- Священный трепет я способен испытывать только перед священными текстами.
- То есть понятие запрета к вашему искусству неприменимо. Или я ошибаюсь? У вас есть кодекс запретов?
- Думаю, что главный запрет в искусстве - это сознание раба. Не так важно, кто твой хозяин: конкретный человек, государство, идеология или деньги. Культура как особая область человеческой деятельности предполагает абсолютные ценности свободы. До которых нам, увы, не скоро суждено добраться. Мы ограничены всем: языком, духом времени, модой, изъянами в образовании, комплексами, собственной ленью, непониманием публики... Устанешь перечислять... Хотя я не сомневаюсь, что язык не врет, потому что слово "творчество" имеет корень в слове Творец.
Непубличный драматург Надежда Птушкина