ОТЦА советского одностишия Владимира ВИШНЕВСКОГО я поймал на съемках кинокомедии Михаила Кокшенова "Улыбка Меламеты", где народному поэту России доверили сыграть роль чудаковатого провинциального стихотворца. Говорили мы на разные темы, но постепенно выделились четыре.
Как пишутся стихи
СРЕДИ домашних я всегда слыл бумажным червем и барахольщиком - все записывал, складировал тексты в папки, плодил записные книжки. Думал, что все это пригодится, буду извлекать оттуда запечатленное. Но это оказалось ошибкой - настолько оперативно возникает новое и актуальное, что времени и мотивации доставать из загашника совсем нет. Не перелистываю армейские дневники двадцатилетней давности или путевые заметки, но и не выкидываю их. Как профессиональный литератор, умею создать режим заточения, шлифуя тексты или делая книгу. Но я все-таки спринтер, а не стайер.
Меня бывает, наверное, много, кого-то это раздражает. Но вся эта игра в живого классика на самом деле призвана вернуть фигуре поэта статусность. Ничто так не скрашивает жизнь, как читатели, улыбчивое и доброе узнавание на улице. Но не хочется надоесть себе в прежнем качестве - я жду, что меня осенит. Рискуя впасть в пафос, скажу: "Есть миссия превыше интереса - я должен выводить народ из стресса". И то, что у меня есть читатели, обязывает. И если от меня издательство ждет книгу - я должен ее сделать в срок, преодолевая нормальную поэтическую леность. Это, конечно, скорее обязательство, но и - удовольствие. Считаю себя практически счастливым, если удалось с 9 утра посидеть за письменным столом, выпив предварительно кофе и раскурив трубку не затягиваясь. Раньше я покуривал "втайне от себя". Но вот мне все объяснила знаменитая - благодаря Довлатову - фраза Бродского, который после инфаркта отреагировал на запрет врачей: "Но если утром после чашки кофе не выкурить сигарету, то для чего тогда вообще вставать?!" Поначалу ищешь, чем и как бы отвлечься, а затем бросаешься в процесс. Я работаю на энергии отвлечения, мне легче делать параллельно две работы, нежели одну.
Одностишия - лишь видимая часть, если угодно, айсберга, по которой я известен, но с этим имиджем не соглашаюсь, ведь у меня есть и канонические стихи. Конечно, это удача, когда ты можешь прочитать двадцать строк и зрители двадцать раз улыбнутся - и всегда по-новому. Когда мне из зала подсказывают: "О, как внезапно кончился диван!.." - я говорю, что это концептуальное одностишие - такое нельзя создать за письменным столом, его надо прожить. Одностишия меня осеняют в экстремальные моменты любви, дружбы, захватывающей близости, и потому всегда помню появление каждого. Не я первооткрыватель - моностихи были и у Карамзина - "Покойся, милый прах, до радостного утра!", и у Брюсова - "О, закрой свои бледные ноги". Специалисты утверждают, что я развивался по линии второго. У меня сейчас масса последователей. Почему это оказалось так востребовано? Просто в одной строчке успеть все сказать - на вторую нет ни времени, ни желания. Недавно в Питере был конкурс женщин-подражательниц. Из запомнившегося: "Уже светает, ну хотя бы спой", "Нет, дорогой мой, так целуют знамя".
Зачем нужны друзья
Я С ДЕТСКОЙ дотошностью интересуюсь, чем тонизируются мои друзья. Аркадий Арканов научил меня чай заваривать на молоке. Для меня вообще кофе - божественно, но я не выдающийся кофеман. На контрасте чая и кофе мне удается освежать извилины. Так вот о друзьях. Арканов для меня - откровение последних лет. Он импозантен, молод мозгами, генерирует высокое качество всего, за что берется, - литература, шоуменство, исполнение песен (он прекрасно запел). У Арканова есть пародия на меня, у меня - на него. Очень люблю с ним выступать, ездить по России. И если я публично запою, что уже почти произошло, то это под влиянием Аркадия. Однажды в Будапеште Арканов учил меня играть в казино, но уроки мастера пропали даром, игрок из меня так и не получился.
Каждый день нам выставляют в той ли иной форме оценки - не просто рейтинги. "Весь мир страдает во главе со мной унылой адекватностью реакций". Мы зависимы, мы нуждаемся в одобрении и читателей, и профессионалов - особенно тех, кого уважаем. Вот с Валентином Гафтом мы в дружеских и полемических отношениях. И если уж он хвалит - это дорогого стоит: "Старик - это гениально, гениально!" (Вишневский похоже копирует Гафта) - "Я помню всех, кто не перезвонил".
Мне приятно, что у меня добрые отношения с Евгением Евтушенко и что я дружен с Андреем Вознесенским. Евтушенко включил мои стихи в антологию "Строфы века". А Вознесенский и сейчас - пример поэта в XXI веке - творит. Я еще в армии развлекал тем, что копировал манеру чтения Вознесенского. В его алгоритме можно написать о чем угодно, например, про известный компьютерный вирус "I love you". Я рос, как все наше поколение, на поэтах-шестидесятниках. Просто заболел поэзией Евтушенко и Вознесенского. Для меня они были соблазнительным примером того, что может дать поэзия в России поэту - славу, благо и самостояние. Но тогда я еще не мог знать, что они будут последними, кому это удалось. Приоритетность поэзии прошла, это, увы, прошлый век, и такое уже вряд ли повторится.
Рецепт решения проблем
Я НЕ КАБИНЕТНЫЙ поэт, для меня необходимо выступать, подпитываясь энергией зала. Да, я публичный человек, знаю практически всех, и почти все знают меня. Да, я выхожу в свет, это меня вдохновляет и энергетизирует. Слово "тусовка" я ненавижу, но: не мне кого-то упрекать, что кто-то где-то часто появляется. В литературно-деловой жизни есть вещи, которые проще решаются на кончике стола, "средь шумного бала". Многие проекты возникают в радостном светском общении. Появляются предложения, от которых не стоит отказываться: "Чем больше личных достижений, тем меньше гнусных предложений".
Цените свободу
В РОССИИ мерой ценности является степень нелишенности свободы. Мало надо для счастья - некоторая нелишенность свободы, здоровья и способности все это вкусить и распробовать: "Успейте на свободе и при жизни". Волнуюсь ли за кулисами концертного зала, делая ритуальные упражнения перед выходом, сижу ли за рулем автомобиля в дождь, меня не покидает чувство богобоязненного тревожного благодарения, потому что знаю, что все весьма хрупко. На благодарности за то, что не лишен многого и пригодился, где родился, и настоян вкус жизни. Поэтому сейчас, в свои 48 лет, чувствую себя моложе, чем в двадцать. Потому что более свободен и раскован. Недавно получил "комплимент по-израильски" от солидной дамы, подписывающей у меня книгу: "Что-то вы мне со сцены больше понравились". Раньше бы расстроился, а теперь развеселился. Жизнь дала мне модель несвободы - служба в армии. То был вкус жизни как преодоления. А сегодня, хотя и завален проблемами - от финансовых до квартирных, жить мне вкусно. "Жить надо так, чтоб не сказали: "Помер". Удача - родиться у своих родителей и успеть их чем-то порадовать.
Владимир Сорокин ненавидит советы и невоспитанных людей