Сергей АРЦИБАШЕВ, лауреат Госпремии России, известный актер и режиссер, основатель и руководитель одного из самых аншлаговых в городе Театра на Покровке, уже второй сезон еще и худрук прославленного Театра им. Маяковского. Одним из первых театр открыл на днях сезон - гоголевской "Женитьбой". Билеты по 1000 руб., и все раскуплены. Но каково Сергею Николаевичу "сидеть на двух стульях"?
- ВЫ ПРИШЛИ в знаменитый театр, который лишился многолетнего руководителя - мэтра Андрея Александровича Гончарова. Вспоминаю поговорки про новую метлу, которая по-новому метет, про чужой монастырь, куда со своим уставом ни-ни...
- Я сразу выступил перед труппой с тем, что нужно сохранять все лучшее в театре, не принимать никаких революционных мер. Я сторонник эволюционного пути. И первая задача была - сделать хороший спектакль. Чтобы сами актеры начали сожалеть о том, что порой больше работают на стороне, чем "дома" (у всех съемки, антрепризы). Я понимал, что театру прежде всего нужна успешная постановка, которая бы при этом объединила как можно больше актеров, замечательных актеров театра - а это, в "Женитьбе", Немоляева, Лазарев, Филиппов, Симонова, Костолевский... Я подумал о "Женитьбе", тем более что Костолевский и Филиппов уже играли у меня на Покровке в этой пьесе. И сейчас "Женитьба" идет и на Покровке, и в Маяковке, но в разных редакциях.
- И тут и там - аншлаги. Вы, что, знаете секрет успеха в театре, знаете, что потребно публике?
- Вопрос непростой. Вот "Женитьба" - казалось бы, известная до последней буквы пьеса известного автора. Но, наверное, успех будет иметь сегодня на театре любое действо, посвященное человеку, проявлениям его души, будь то персонаж Гоголя, Шекспира, Достоевского. Сочувствие ли к человеку, сожаление ли, не важно, пусть это будут маленькие, смешные чудаки, недотепы, щипаные-ощипанные. Энергия добра, доброта - мне кажется, вот это несомненно будет иметь успех. Жесткости, жестокости и так хватает. Ну и, конечно, театральное действо не должно быть скучным. Сейчас готовим "Братьев Карамазовых", надеюсь, что будет не скучно, театрально и при этом сохранится философская сущность великого романа.
- Актеры, играющие братьев, будут молоды или снова - в 50 играть 25-летних?
- Я меньше всего думаю о соответствии актеров возрасту героев романа. Главное - масштаб личности актера, его человеческий опыт, которого, по моим наблюдениям, у сегодняшних молодых нет.
- Вы из года в год упорно называете себя приверженцем психологического театра, мхатовской традиции. А поэкспериментировать не тянет?
- Нет, не тянет. На Покровке мы играем непосредственно на одной площадке с немногочисленными зрителями, в маленьком зале. Декораций, костюмов - минимум. И коль скоро у нас аншлаги, значит, есть люди, желающие общаться в театре вот так, с глазу на глаз. А потом... Станиславский же на самом деле ничего не открыл, он просто обобщил, сформулировал многолетний опыт выдающихся актерских открытий, зафиксировал их. Мочалов и Ермолова потрясали публику задолго до системы Станиславского, но была же и у них своя актерская "математика". В итоге на чем основано актерство? На природе человеческой, на душе, эмоциях. И поэтому я традиционен, консервативен в своем режиссерском ремесле. Но уверен, это единственный путь, потому что человек - это тайна, галактика, и исследование его - что может быть занимательнее для искусства? Хотя в целом театр, по-моему, движется в сторону коммерции и развлечения. Но на самом деле ничего более интимного, чем движения души, быть не может.
- Кем бы вы, кроме человека театра, могли стать еще?
- Тренером в футболе. Я был вратарем, играл подростком в своем родном уральском городке.
- У вас есть жизненный девиз?
- Позаимствовал у Федора Михайловича Достоевского - начни с себя. Войди в зал суда и почувствуй себя обвиняемым. А мы же в основном судьи, прокуроры, обвинители. У нас же все время кто-то виноват, кто-то нам чем-то обязан, должен. Между тем в русской классике как? По Пушкину - "саморевизуйся". По Достоевскому - "самосделайся". По Толстому - "самосовершенствуйся". В себе ищи корни и причины всех зол.
Телеспектакль - это мертвый продукт