- А вот бабочка! Бабочка! Папа, смотри какие крылья!
Голос Машеньки стал еще более восторженным. Андреев отложил газету с кроссвордом. Девочка стояла у стены, и ее большие карие глаза загорелись непонятным огоньком.
- Иди, дочка, сейчас по телевизору про Чипа и Дейла будет, - поделился информацией глава семейства. И это сработало - девочка встрепенулась и вышла из кухни.
Андреев присел на табуретку. Он вспомнил, как долго и нудно они с женой подыскивали нужную расцветку, объезжая на машине магазин за магазином. Как Вера отвергала то один, то другой вид кафеля. Как наконец в одной небольшой лавчонке, где и выбор-то был невелик, наткнулись на эту плитку.
- Это... импорт? - опустилась на блестящую поверхность изделия ладонь супруги.
- Нет! - почтительно склонил голову продавец. - Но... рекомендую: экспериментальный образец! Одно оборонное предприятие освоило.
- Видела я нечто подобное у Клевакиных, - повернулась к мужу Вера, - только у Клевакиных куда попроще этого...
Андреев старался не спорить с супругой - выходило себе дороже. Желает приобрести такой кафель - ради бога! Тем более что цена была очень даже приемлемая. На выделенную из семейного бюджета сумму можно было выложить всю кухню до потолка.
***
Сослуживец по прежней работе Клевакин заскочил неожиданно. Он сбросил модную дубленку и, как обычно, проскочил на кухню. Там он, заговорщически подмигнул Андрееву, вытащил из кармана пиджака узорную бутылку с яркой глянцевой этикеткой.
- Забойная вещь, Витек! Сорок пять оборотов! Удмуртский шаман! Давай-ка обмоем твою кухню, а то, глядишь, плитка отвалится.
Опрокинув стопку и захрустев домашним огурчиком, он внимательно огляделся.
- Ух, ты! Гляди-ка! Ну ты, Витек, даешь! А я поначалу и не врубился! Баба голая! И еще одна! А в углу-то, в углу! Что делают? Что делают, а?
- Где?
- Да вот же, у микроволновки. Как он загнул ее! Покруче, чем в "Камасутре". А баба клас-сная, фигуристая! А мужик здоровенный, с бородой!
- Да где?
Андреев еще более внимательно вгляделся в угол своей кухни. Здесь, за микроволновкой, резвилась на солнышке дочкина бабочка, лаяла злая, мохнатая болонка. В полуметре от нее извергал пепел и сажу огнедышащий вулкан, который показала Андрееву Вера. Чинно ходили по саванне слоны, бегали гепарды. По деревьям прыгали обезьяны. А клевакинской парочки не было!
- Да ты чё, Витек! - палец Клевакина уперся в перламутровые разводы. - Вот ноги ее, вот задница. А мужик... вон он! Ты вглядись, вглядись! Да, кстати, как твоя Верка на эти картинки смотрит?
- Как, как... Да никак! Не видела она тут ни баб голых, ни мужиков!
Клевакин встал из-за стола и подошел поближе. Его лицо то расплывалось в улыбке, то приобретало таинственное, какое-то прямо мистическое выражение.
- Короче, Витек, у тебя тут одна крутая эротика и даже порнография! - заключил Клевакин, наливая по второй. - А скажи, только как другу, во что тебе все это обошлось?
- Где-то тысяч пять. Ну, может, пять сто.
- Пять штук баксов? Да это же здорово!
И, не дожидаясь поправки друга, платившего названную сумму в самых обыкновенных рублях, Клевакин начал увлеченно расписывать, как можно преобразить его апартаменты и на какой невиданный уровень сервиса может подняться клевакинское предприятие - банно-массажно-досуговый центр, где, по его выражению, "зависали оч-чень даже крутые люди".
Он налил по третьей, залпом выпил, а потом удалился так же внезапно, как и появился.
***
Андреев убрал бутылку и остатки закуски со стола и, уставившись в стену, стал сосредоточенно созерцать перламутровые разводы. Меньше чем через минуту из угла над раковиной прямо на него вылетела, оглушительно хлопая перепончатыми кожистыми крыльями, летучая мышь. Она застыла в воздухе рядом с сидящей на раскидистом дереве пучеглазой совой, очевидно высматривая добычу. Андреев читал, что такие большие летучие мыши водятся в Южной Америке, нападают на спящий домашний скот, и поневоле поежился. По соседней стене крался леопард. Видимо, он хорошо знал, где ночуют павианы, и потому действовал наверняка, мягко ступая подушечками сильных лап по толстым ветвям обмотанного лианами дерева.
Раздался звонок, и Андрееву не удалось досмотреть охоту леопарда. Вошла теща Нина Петровна. Она со вздохом освободилась от сумок и авосек в прихожей и первым делом заспешила на кухню.
- Верочка вчера звонила... - сообщила новость Нина Петровна, будто не Андреев присутствовал вчера при их полуторачасовом разговоре, а кто-то другой, - говорит, вы сделали ремонт. Ах! Какая прелесть!
Андреев густо покраснел, так как толстый палец Нины Петровны опустился прямо на клевакинскую залихватскую парочку из "Камасутры". Он смущенно отвел глаза в сторону.
- Витя, - певуче протянула Нина Петровна, - ты погляди, какая прелесть эти анютины глазки! А георгинчики, георгинчики! Прям как живые! Помнишь, Витюша, я выписывала по почте из Москвы семена? Так на нашем участке как раз такие и выросли.
Какие анютины глазки, какие, к чертям собачьим, георгинчики! Где они? Андреев слушал тещину воркотню про мимозы и флоксы и ошалело озирался вокруг. Сколько ни всматривался, он не мог разглядеть среди лиан, деревьев, летучих мышей и леопардов тещины цветочки. А та, не в силах сдержать своего восторга, продолжала изыскивать среди перламутра все новые и новые, столь милые сердцу цветовода-любителя редкостные экземпляры.
***
Племянник Денис, студент местного университета, частенько наведывался в гости к Андреевым, и сердобольная Вера, потчуя долговязого жильца общежития домашними голубцами, подкладывая ему в тарелку то грибочки, то помидорчики, живо интересовалась житьем-бытьем племянника.
Денис поначалу односложно мычал, но по мере насыщения вкусной и здоровой домашней пищей ответы его становились все более продолжительными и развернутыми. Наконец, он потянулся к чаю с домашней выпечкой...
- А откуда у вас здесь... Уоллес Симпсон?
- Кто, кто? - в один голос выпалили Вера и Виктор. - Кто это?
Не без помощи племянника с философского факультета они научились отличать сначала Платона от Ньютона, а потом уже и Ницше от Шопенгауэра, но очерченный на стене Денисом портрет Уоллес не проступал, несмотря на все старания. И какой портрет: метр на метр - не пройдешь мимо!
- Как же вы не знаете про Уоллес Симпсон? - искренне изумлялся Денис. - Это девушка, из-за любви к которой Эдуард Восьмой, король Англии, отрекся от престола. Она была просто прекрасна! Я вырезал из журнала в библиотеке ее фотографию!
- Нехорошо.., - начал было Андреев, имея в виду порчу книг, но осекся, видя, с каким трепетом и обожанием племянник уставился в стену, где еще совсем недавно среди цветов и голых женщин летали диковинные птицы. Юноша встал из-за стола, оставив недопитую чашку чая, и бережно погладил портрет Уоллес.
Андреевы переглянулись.
В их скромной некогда кухне попеременно то шел снег, то светило яркое солнце, росли цветы и деревья, порхали бабочки и пикировали с неба хищные птицы. Иногда пробегали собаки. Находилось место для голых женщин и неутомимых шалунов-мужчин. И вот теперь с кафельной стены на них шагнула прекрасная героиня истории о сильной и страстной любви. Любви, из-за которой короли отказывались от короны и бежали с любимой через океан, в Америку.
Андреев открыл дверцу холодильника, достал "Шамана" и, налив себе стопку, залпом выпил. Он снова внимательно вгляделся в перламутровую стену и увидел, как она начала увеличиваться в размерах, вмещая в себя все новые и новые существа, которые влетали, вбегали, вползали, проносились на сверкающих автомобилях и ревущих самолетах, признавались в любви, сходили с ума и выращивали в тенистых рощах цитрусовые, доставали воду из колодца и решали геометрические задачи, не зная, что являются мизерной частью все ускоряющейся и все увеличивающейся, несущейся неведомо куда Вселенной...
Перепугались!