ЖИЗНЬ угасала постепенно. Сознание, затуманенное обезболивающими, не позволяло в полной мере ощущать страх приближающейся смерти. Мизерного количества пищи, проглоченной с большим трудом, хватало только на несколько самых необходимых шагов в сутки. В остальное время женщина лежала неподвижно, закрыв глаза. Не хотелось никого видеть, не хотелось смотреть в угол палаты, где над умывальником висело небольшое круглое зеркало - с тех пор, как Надежда Николаевна увидела в нем чье-то худое, бескровное лицо, отдаленно напоминающее ее былой облик...
Ей никто не говорил о диагнозе, и она не спрашивала, но, очнувшись от наркоза после операции, прочла в глазах хирурга, что шансов на жизнь у нее практически нет. И теперь ей хотелось знать лишь одно: сколько осталось этих безрадостных, мучительно убивающих ее дней...
ПИСЬМО ИЗ ПРОШЛОГО
По пути в колледж Дашуня забежала проведать мать. Надежда Николаевна встретила дочку неизменной страдальческой улыбкой, когда улыбается лишь лицо, а глаза остаются безучастными. Она искренне жалела Дашу и старалась при ней не раскисать, хотя не упускала случая примирить дочь с мыслью, что та скоро останется одна. "Ну что за настроение, мама! - тихонько возмущалась Дашуня. - Так нам в самом деле не выкарабкаться". Уходя, Дашуня заглянула в свою сумку, откуда несколько минут назад достала продукты для матери, и сказала: "Мама, чуть не забыла, тебе письмо из Орла. Прости, что вскрыла. Уж больно любопытно было узнать, кто вспомнил о нас".
Надежда Николаевна тотчас с головой погрузилась в письмо и не обманулась в догадках - это был он, Стас, ее первая и теперь уже последняя любовь. С той замечательной школьной поры, когда их связывало пылкое чувство, прошло около двадцати лет, и за эти долгие годы они виделись лишь однажды, да и то мельком. У каждого из них к тому времени была семья, и каждый при встрече хотел показаться счастливым. Хотя Стас, похоже, был и впрямь счастлив и не скрывал, что и карьера, и личная жизнь у него задались. Надя же просто не могла признать, что у нее так не сложилось, потому что она любила и любит только его.
Впрочем, начиналось и у нее все совсем неплохо. Но потом ее муж, рубаха-парень, то ли почувствовав, что ее сердце навсегда принадлежит другому, то ли просто оказавшись слабым для этой жизни, неожиданно запил. Надя всячески старалась помочь мужу: объясняла, что он дорог ей и дочке, что она верна ему и что жизненные неурядицы надо переносить стойко, чтобы дождаться добрых перемен в судьбе. Увы, супруг был непреклонен и продолжал катиться под откос. Вскоре он оставил работу, а потом перешел на жительство к местной пропойце и гулене Катьке Бодяге. Для Нади это был второй ощутимый удар, который поверг ее в отчаяние. Но она выстояла. А затем последовал третий, нокаутирующий - муж, будучи еще достаточно молодым и красивым, во время алкогольного психоза покончил с собой.
Чувствуя свою вину за случившееся, Надежда Николаевна изводила себя денно и нощно, что не замедлило сказаться на здоровье. Пропали сон и аппетит, и она таяла на глазах, теряя всякий интерес к жизни. Потом пришли эти мучительные, изощренные, испепеляющие дотла боли. Ослабленный организм постепенно сдавал позиции, уступая место новым болезням, одна из которых и привела ее на операционный стол.
НЕСЧАСТЬЕ ПОМОГЛО
"Дорогая Надежда! Привет от школьного друга... Сказать, что судьба обошлась со мной немилосердно, - значит не сказать ничего. Я попал в серьезную автокатастрофу, и меня пытаются собрать по частям. Но едва ли это возможно. Да и ни к чему. Жена меня оставила, дети забыли..." Волнение целиком захватило Надежду Николаевну, но она продолжала читать, содрогаясь от слез: "Теперь, когда дни мои сочтены и сама жизнь кажется нестоящей вещью, я хочу сказать, что любил тебя всегда..."
Она ответила ему в тот же день: "Стас, я помню тебя сильным и хочу, чтобы ты мужественно перенес удары судьбы. А самое большое мужество, как известно, жизнь любить. Любить тогда, когда нет сил любить, когда усталость и боль превыше всего".
Надежда Николаевна даже словом не обмолвилась о своей болезни. Она была одержима лишь одним - стремлением помочь любимому человеку, понимая, что ему сейчас неимоверно трудно и он более всего нуждается в ее поддержке. Забыв о своих проблемах, она строчила Станиславу Михайловичу длиннющие письма, умоляя держаться, ибо он нужен ей, нужен другим людям, не оставившим его в беде. Свои боли она перестала чувствовать, вернее, не придавала им прежнего значения. Сердце подсказывало ей, что она спасет Стаса, если выживет сама. Дашуня не узнавала свою мать, настолько разительны были перемены к лучшему. Откуда только силы взялись - теперь она не только ухаживала за собой, но и помогала другим тяжелобольным.
Станислав Михайлович писал в ответ, что жив еще благодаря ее задушевным письмам. Собственно о любви больше не было сказано ни слова, но высоким светлым чувством была наполнена каждая строка его письма. "Конечно, жизнь бесценна, - писал он, - но дороже жизни человеческая душа, человеческое участие, человеческая судьба".
ИСЦЕЛЕНИЕ ЛЮБОВЬЮ
Когда через три месяца врач назначил Надежде Николаевне новые снимки, то, изучив их, сообщил радостную весть: легкие светлеют, практически исчезли спайки и уплотнения, рассосались метастазы, шов зажил и угадывается с трудом.
Вдохновленная этим, теперь она не пугалась зеркала и немало времени уделяла своей внешности, ежедневно подолгу гуляла в больничном скверике, делала много разных дел. И наконец, уговорив выписать ее досрочно, помчалась в Орел. Дашуня предостерегала: "Мама, ты еще очень слабая, куда тебе в дорогу". "Нет, доченька, я сильна как никогда", - с улыбкой отвечала ей на глазах преобразившаяся мать.
У постели Стаса Надежда Николаевна провела несколько бессонных ночей и, кажется, готова была провести всю оставшуюся жизнь. Она чувствовала себя счастливой, потому что Стас окончательно поверил, что не одинок в этом мире и по-прежнему любим. Она бывала у него каждую неделю и отмечала, что дела идут на поправку, но очень медленно. Когда встал вопрос о новой операции, она убедила любимого в ее необходимости. И Стас начал вставать. А она была рядом и помогала ему делать первые трудные шаги. К исходу лета они уже гуляли вместе по больничному городку, поддерживая друг друга...
ОТ АВТОРА
...Среди стройных сосен, вплотную подступивших к городу Сельцо, пролегла ухоженная асфальтовая дорожка. В вечерний час пробегая по ней, я встречаю почтенную пару, совершающую свой моцион. Он высокий, прекрасно сложенный и седой как лунь, слегка припадая на левую ногу, ведет под руку ее - хрупкую, миловидную еще женщину, несмотря на возраст, который она умело скрывает.
Я очень дорожу этими вечерними свиданиями и стараюсь не разминуться в пути с этими красивыми, достойными, умудренными жизнью людьми. Встречи с ними благотворно влияют на меня, делают меня лучше и чище, побуждают к добру. А добродетель, как известно, -единственная форма настоящей жизни и любви.
В 114 лет она попала в Книгу рекордов Гиннесса