Его авторитет высок даже в криминальной среде. Как-то к нему подошел мужчина весьма специфической наружности и попросил разрешения пожать руку. На недоуменный вопрос писателя: "За что?" - пояснил: "Мы хоть и из братвы, но ваши книги читаем и вас уважаем. За то, что вы нас не форшмачите и не парафините"...
Сегодня у нас в гостях тот самый Корецкий - полковник милиции, доктор юриспруденции, самый читаемый в России мэтр детективного жанра.
ДАНИЛ Аркадьевич, какими судьбами в Москве? Ходят слухи, цель приезда - последние штрихи к фильму по вашей книге "Антикиллер"...
- Нет, цель - первые штрихи в новом кинопроекте. Но вмешалась трагическая случайность - умер отец режиссера, который хотел снимать этот фильм. Что касается "Антикиллера", то сначала у нас были большие расхождения с Егором Кончаловским и Юсупом Башиевым. Они хотели отдать дань элитарному мировому кино и сделать руководителя преступной группировки - гомосексуалистом. А потом еще показать его любовь к одному из членов банды, из-за которого он и сдал группировку в милицию.
- Вы их убедили?
- Да. Я сказал: "Ребята, вы что, смеетесь? Это не обсуждается вообще! Нет, тогда мы просто расходимся, и все!" Это была серьезная такая схватка идей. Но потом здравый смысл восторжествовал. Они все-таки умные ребята, мне с ними было приятно работать...
- Что вы сейчас пишете?
- Последние четыре месяца занимаюсь наукой. Точнее, вооруженной преступностью, выделяю отдельные закономерности. То есть у меня был период заброшенности литературы. Но надо возвращаться, потому что наука денег не приносит, а только убытки.
- Продолжаете возглавлять кафедру?
- Нет, ушел три года назад на профессорскую должность. Сейчас раз в неделю прихожу на работу, веду лекции, консультирую аспирантов... Это прекрасное переключение для мозга. Раньше я мог писать параллельно.
- Разве это возможно, писать сразу несколько вещей?
- Когда-то мой оппонент по кандидатской диссертации правильно сказал, что можно писать повесть и кандидатскую, но нельзя писать роман и докторскую. И хоть я это правило опроверг, но он был прав - это тяжело.
- Вы помните свою первую аудиторию, первых читателей?
- Это были соседские мальчишки. Я рос в Боготяновской слободе, она у меня описана - это район трущобный, криминальный, ростовский. Я был из интеллигентной семьи, читал книжки, ходил в кино. А рядом со мной жили другие дети - они ничего не читали, в кино ходили редко. И вот они просили меня рассказывать им книжки, кино, и я им рассказывал. А когда эти сюжеты были исчерпаны, я стал их домысливать и придумывать сам. Потом я им признался, что я их сам придумывал. Им это понравилось, и они стали заказывать: расскажи про войну, про шпионов, про рыцарей... И я все это рассказывал. Вот, наверно, первый опыт.
- Интересно, как сложилась судьба тех мальчишек?
- Почти все сгинули в местах лишения свободы. Одного я встречал, он отсидел 8 лет. Когда спросил: "За что?" - он ответил: "За все!" И вот, наверно, потому, что я к нему подошел, пожал руку, он тоже захотел сделать мне что-то приятное. Я уже ухожу, а он говорит: "У тебя, я знаю, сад, а я грузчиком на семенном складе работаю, приходи, я тебе любых семян отсыплю..."
- Вы признанный авторитет, знаток криминала. Не обращаются к вам за советом "писатели" из мест не столь отдаленных?
- Встречался я с таким человеком, который сидел в тюрьме и писал. У него манера такая была: он приходил в ростовское издательство и начинал с того, что расстегивал рубашку, а у него вокруг сосков - звезды и небольшой крестик. И говорил: "Вот я сидел, а теперь хочу писать, чтобы молодежь не совершала преступлений". На работников издательства это действовало однозначно - они забивались в углы и хотели, чтобы он как можно скорее ушел. И меня попросили: "Вы не можете его проконсультировать? У нас нет специалистов..." Я согласился. Рукопись взял, почитал. У него была одна большая повесть, из которой можно было сделать хороший рассказ. Я ему, кстати, это и сказал. Он был очень доволен, но ничего не сделал. Ну такой человек, очень своеобразный.
- Какая из ваших книг для вас самая любимая?
- "Смягчающие обстоятельства". Это первый роман, я писал его четыре года. Вообще говоря, это большой срок, но у меня и сейчас около года получается...
- А на спорт время остается?
- Да нет, какой спорт? Я никогда спортом не занимался. Занимался стрельбой. И если написал "Принцип карате", то занимался этим очень по-любительски. А сына вот я отвел в детстве, у него коричневый пояс, он спортивный парень. Боксер, каратист...
- Продолжает ваше дело?
- Продолжает. Он капитан милиции...
- А в вашем писательском труде участвует?
- Он мне часто подсказывает ходы сюжетные... Вот "Пешка в большой игре". Я его спросил: "Кем бы сделать бомжа, чтобы было интересно?" А он: "Агентом КГБ!" Сначала я ни в какую не хотел. Но потом эта идея мне стала нравиться все больше и больше. И я так и сделал.
- Наверное, и жена помогает?
- Во-первых, она всегда носила рукопись машинистке. Та ей печатала. Жена выправляла, редактировала. Опять носила - исправляли. А когда я уже перешел на электронику, этот процесс отпал. Или я писал "Нацию прикрытия", и мне надо было описать Грецию. Она пошла в библиотеку, принесла стопку ксероксов: какое правительство, где там какая партия у власти, где оппозиционные партии, какие газеты, где находятся? То есть - фактура. И я это использовал. Так много раз было.
- А кто она по профессии?
- Она радиофизик. Но сейчас безработная, потому что их отправили в отпуск без содержания, не заплатили денег... Правда, работы ей хватает, даже чисто хозяйственной, по дому. Потому что и сын, и внук...
- Они живут вместе с вами?
- Нет, отдельно. Но сейчас сын в отъезде, и Даниил Аркадьевич, которому три с половиной года, живет у нас. У него абсолютно самостоятельное мышление. Он говорит такими фразами: "Я думаю то-то и то-то..." Ну, с ним занимаются, конечно, мама его развивает...
- Свою задумку в этом направлении вы тоже развиваете?
- Пока нет. Но ведь воспитывает сама атмосфера! Я сыну не говорил, вот ты будь таким же, как я. Просто когда живешь там, где ходят следователи, опера, само отношение к милиции другое, чем когда живешь в семье судимых. Там говорят всем корешам, какие менты гады и негодяи.
- А вам не кажется, что сегодня в СМИ явный перебор? Сплошные негативные оценки и вот эта терминология - опера, менты... По-моему, это ужасно!
- Это касается не только "оперов" и "ментов". Пресса разнузданная, совершенно беспардонная, не профессиональная. Я знаю, что говорю, потому что начинал как журналист.
- Как вы думаете, к чему мы придем?
- Ну, перспективы у меня в книгах описаны... Диктатура просвещенная или непросвещенная. Хоть так, хоть так. Потому что либо через хаос, либо для упреждения хаоса...
- А может, все уже так раскачано, что и до диктатуры может не дойти...
- И это может быть! Я сейчас сочинил закон "Об исполнении законов". Там всего несколько пунктов. Пункт 1: Лица, нарушающие законы РФ, наказываются лишением свободы на срок 5 лет. Пункт 2: Лица, не принимающие меры к выполнению пункта 1 по отношению к подчиненным и подконтрольным лицам, наказываются лишением свободы на срок 10 лет. Пункт 3: Лица, препятствующие выполнению пунктов 1 и 2, наказываются лишением свободы на срок 15 лет. Пункт 4: Исполнение настоящего закона возлагается на прокуратуру Швейцарской республики, для чего ее юрисдикция распространяется на всю территорию РФ. Это закон. Законопроект. Я его для смеха написал, а потом решил опубликовать.
- А ведь это страшно!
- Что вы хотите, голод, любовь и война - вот три сюжета, вокруг которых вертится вся литература, все искусство, вся человеческая история...
- Но раньше не было таких диспропорций...
- Раньше была идеология...
- Возможно ли общество без идеологии?
- Сейчас совершенно очевидно, что она должна быть.
- А как вы думаете, это не было очевидно заранее?
- Если человека кормить год одним хлебом, он, наверное, хлеб есть не станет и будет ругаться. А потом его год хлебом не кормить, он скажет, что хлеб, оказывается, надо есть. Наверное, это то же самое...
Наивная чукотская девушка Дарья Донцова