ВОТ и делай после этого добрые дела. Макс озадаченно смотрел на лоснящееся, как жирный блин, лицо Зена Арисугавы. Лоснилось оно не от пота или излишней работы сальных желез, а от самодовольства.
- Сейчас она придет, - торжественно объявил Зен, незаметным движением откинув льняную салфетку с дорогой ресторанной тарелки.
- Кто? - тупо спросил Макс и некрасиво скрипнул стулом.
- Моя... новая подруга.
Не было у Зена никакой подруги. Еще в пятницу не было! Бред какой-то.
Зен Арисугава был однокурсником Макса по Кембриджу. Больше того - они жили в одной комнате в общежитии. Две экзотические птицы: Макс - чуть ли не первый русский, поступивший в элитный английский колледж, и Зен - аристократического вида японец, чье семейство ходило чуть ли не в родне с самим императором.
Нет, они не быстро подружились. С таким, как Зен, подружишься, как же! Во-первых, молчун. Войдет, руки лодочкой сложит, поклонится. Самурай, блин. Сам начнешь поневоле головой кивать, как китайский - то есть японский - болванчик. Во-вторых, Зен был совершенно не такой, как все эти стайки японских туристов, мельтешащих по Трафальгарской площади и у Биг-Бена. Зен был высок, широк в плечах, с изящными чертами лица, волевым подбородком и длиннющими миндалевидными глазами, которые в редкие минуты гнева (исключительно в спортзале на уроках единоборств) раскрывались совсем не по-японски. В-третьих, Зен был жуткий молчун-интроверт и при этом просто непростительно, вопиюще вежлив. Макс хоть и сам происходил из "непростой" семьи - отец несколько лет был министром одной очень важной отрасли, - но на фоне Зена был деревня-деревней. Даже в его английском был куда более заметный акцент, чем у Зена.
Собственно, друзьями они стали после прескверного случая: Зен месяц корпел над курсовым докладом по истории международного права - напрасно Макс звал его в паб пропустить бокал винца или виски, - а когда работа легла на стол профессора Тадди... Нет, точнее, на следующий день. Тадди, багровый от неуправляемого давления, вызвал Зена к себе и сквозь зубы выдал:
- Уж не думал, мистер Арисугава, что вы, один из лучших студентов моего курса, занимаетесь плагиатом...
Зен, напротив, побледнел, как эскимо без шоколада. Макс, случайно оказавшийся поблизости, испугался, что японец по-свойски сделает себе харакири. Так, от безысходки - надо же было так позорно попасться... Но Зен сдержался и попросил профессора объяснить. Пожалуйста - у Николаса МакЛарена, прехитрейшего шотландского сноба и задаваки, курсовая оказалась слово в слово, как у Зена.
В общаге они впервые вместе надрались водки, припасенной Максом на случай ядерной войны. Арисугава, которому грозил не только каторжный труд в течение следующего месяца, но и отчисление, сокрушался:
- Нет, ясное дело, этот МакЛарен украл работу, но как?! Ни секунды не верю, что в хаотичную голову скота могут прийти чисто японские мысли. Да и тема! Сравнение первых японских законодательных актов с британскими! Неужели Тадди ничего не заподозрил?
- Неужели этот чертов Ник шарил по нашим комнатам? - продолжал мысль Макс. Его возмущал трудоголизм японца: тот собирался накатать новый труд в кратчайшие сроки, пытаясь загладить несуществующую вину. По его словам, отец не простит, что мужчина из семьи Арисугава будет отчислен за неуспеваемость.
- Слышишь, Зен, а ты в Сеть-то лазил? - как бы невзначай спросил он японца.
Арисугава посмотрел на него со сдержанным непониманием:
- Разумеется. Я скачиваю кое-какие документы. Читаю новости. Каждый день я пишу письма отцу, сестре и матери. Как же без Интернета?
Макс ничего не сказал Зену. Но он нашел хакеров с первого курса и заставил их прочесать Зенов компьютер.
- О, - сообщил ему рыжий, как апельсин, компьютерный кудесник Майкл Тандерсторм, - да у него тут подключено устройство дальнего доступа. Кто-то видит весь его экран, все папки, все документы.
- Устройство обнаружить сможешь? - строго спросил Макс и пообещал дать первокурснику все свои доклады по юриспруденции за три года.
Но рыжий Майкл отказался.
- Нереально, - поболтал он апельсиновой головой, - я ж не Джеймс Бонд.
- А если я укажу тебе, у кого жучок? Сможешь его снять?
- Разумеется, сэр.
Они прокрались в комнату МакЛарена, когда тот с соседом поехал на выходные играть в гольф куда-то под Глазго. Не только жучок сняли, но и стерли все материалы по той курсовой. И СД-ромы проверили - обнулили все. Потом Макс серьезно поговорил с профессором Тадди, показал ему плату с жучком и еще напомнил тему Зеновой работы. В общем, в понедельник Тадди попросил МакЛарена вывести ему курсовик снова - вместе со всеми страницами ссылок, которые в нем упомянуты... Шотландский заговор был расстроен, зачинщик отправлен в родной Гамильтон стричь газоны для гольфа, а Зен через год защитил диплом на кафедре истории международного права. После того случая Зен долго распинался о дзен-буддизме и его законах, когда рано или поздно мимо тебя должны проплыть трупы твоих врагов. Но потом к ним в комнату пришел рыжий Майкл с новой антивирусной программой и выдал благодетеля с головой. Тут Зен чуть вторично не сделал себе харакири - за собственную наивность. Но после этого старался угодить Максу хоть в чем-то. Правда, делал это со страшным японским достоинством. Например, научил русского нескольким простым приемам, когда достаточно было дернуть противника за руку, и тот бы корчился на земле от боли...
Потом они расстались лет на десять. Макс усиленно делал карьеру. Из главного юриста выслужился в гендиректора московского отделения крупной японской компании, выпускающей все, что втыкается в розетку. Вот тут его и настигла командировка в Страну восходящего солнца.
Каково же было удивление Макса, когда в шикарной, хоть и слишком техногенной переговорной на 75-м этаже токийского офиса он обнаружил Зена Арисугаву. В костюме от Корнелиани, с налысо бритой башкой загаром цвета какао с молоком, без всякого намека на пивное брюшко - эх, были когда-то и мы скакунами! Зен Макса узнал, улыбнулся ему кривовато, но руку пожал твердо и только глазищами своими миндалевидными показал на дверь. Мол, телячьи нежности потом.
...После первого дня переговоров они отправились в легкий вояж по барам японской столицы, но потом переместились в шикарные апартаменты Арисугавы, совсем рядом с офисом, всего-навсего на 27-м этаже, с окнами во всю стену и буйством неона за ними. Там они традиционно залились водкой по самое не хочу, вспоминая старые времена.
- Да что мы все о прошлом, - возмутился вдруг Макс, - ты мне о себе расскажи - ты-то как? Женой, наследниками не обзавелся? Не нашлась про тебя принцесса?
При этих словах Зен сдулся, как дырявый водяной матрас. Сквозь великолепный загар проступили тени, мускулистые плечи офисного работника поникли, спина стала согбенной, как у старца. Выяснилось, что Арисугава был женат на местной звезде телесериалов, очень красивой, но вздорной японке, утверждавшей, что она - оплот феминизма на этих забытых Богом островах. Родила - со скрипом, очень уж боялась за фигуру - Зену двоих детишек, девочку и мальчика, но быстро бросила их на нянек. И вот пожалуйста - уехала в Голливуд, где снимается в каких-то эпизодах, зато нашла себе любовника-оператора. Зен начал бракоразводный процесс, который продлится не один месяц: Голливуд Голливудом, а денег оттяпать звезда хочет преизрядно. К тому же она увезла детей в Америку и скрывает их от адвокатов Арисугавы.
- Стерва, - вынес приговор Макс, с ужасом вспоминая, что его нынешняя пассия Катька тоже актриска. Снялась-то всего-ничего - в двух фильмах, но ее холеную мордаху теперь печатают на всех глянцевых обложках. Вот Максу как новому лицу компании и пришлось соответствовать...
- Все бабы стервы, - крайне невежливо подтвердил японец.
- А знаешь что, Зен? Приезжай-ка ты на годик к нам директором юридического департамента, а? Рашн экзотик, развеешься опять же. А если твоя детей обналичит, смотаешься тут же хоть в Токио, хоть в Лос-Анджелес. Гадом буду, сразу тебя отпущу. Ну как?
Арисугава что-то загундосил себе под нос, и Макс неожиданно понял, что его однокашник просто заснул.
В Москву Зен все же переехал - через неделю после предложения Макса. Тот еле успел подыскать другу квартиру, чтобы тот не впал в шок после Токио: Ленинский проспект, сталинский дом, потолки четыре с половиной метра - шутка ли? Зен переезд воспринял нормально: его трудоголизм разбавили впечатления от столицы и неумение местных жителей изъясняться по-английски. Домработница Зена жаловалась Максовой секретарше: Арисугава после ее уборок перемывал всю посуду и перетирал пыль на полках. В общем, все шло своим чередом, как вдруг - здрасте-пожалте, новая подруга!
Девка Зенова Максу не понравилась вообще. Чудовище какое-то! Неужто Зен не мог себе не такую страшненькую найти? Ведь сам-то далеко не урод, парень видный... Правда, тут Макс вспомнил, что у японцев свои понятия о красоте, но... Маленькие глазки и большой носяра, рубильник настоящий - это что, привлекательно? Волосики, собранные в хвост, маечка какая-то невнятная, мини из джинсы. Тьфу! Как ее только в ресторан-то этот пустили? Фигура только что у девки была хороша: рослая, ноги, плечи, плоский живот, нахально торчащий из-под короткой тенниски, - сразу видно, что со спортом дружит. Но ведь плоская, как лаваш! Максу традиционно нравились пышногривые блондинки с тяжеловатыми задницами и грудями размером этак от третьего...
- Это моя конфетка, - объявил Зен и обменялся с девицей плотоядным взглядом. - Sweety.
Макс не сразу понял, что "Конфетка" - это имя.
- На самом деле меня зовут Аглая, - весело кивнула девица Максу, облаченному в Бриони за 4 тысячи у. е. Какой мезальянс! Мало того что Аглая - мать ее Достоевского, что ли, в роддоме начиталась? - так еще и Конфетка. Ужас.
- Конфетка работает в журнале о кино, - охотно пустился в разговоры Зен, - сейчас же за один год вышли "Герой", "Трудности перевода", "Последний самурай" и "Затойчи" - все фильмы про Японию. Вот ей и дали задание опросить японцев, работающих в Москве, на предмет соответствия...
- Я к Зену к первому попала, - призналась Конфетка, - больше ни к кому не пошла. Не успела.
Арисугаве девица так понравилась, что он расстарался: живописал нравы самураев, быт современного Токио и объяснил разницу между ниндзя и якудза. Потом он пригласил Аглаю отведать настоящих суши, которые он изготовит сам. Та живо согласилась: с открытым ртом и распахнутыми в пол-лица глазами.
Как у Конфетки глаза могли распахнуться в пол-лица, Макс не понял. Видимо, это было художественное преувеличение.
...Зен устрашающе махал двумя острыми ножами, изрубив в ломтики белоснежного тунца и дикого лосося (только сегодня прибыли из Японии), настрогал маринованной редьки, покрошил салат из огурца с красной икрой и почти впихнул кушанье Конфетке в рот. Та и вовсе онемела - такой вкусноты она в жизни не пробовала. Потом Зен, коварный соблазнитель с дипломом Кембриджа, произнес ключевую фразу:
- А теперь вы должны показать мне какой-нибудь русский фокус.
Конфетка наморщила лоб, но сообразила быстро:
- Ага, знаю. - Притянула бритую башку Зена к себе и поцеловала так, что тот... опомнился только часа через четыре, да и то в постели.
Конфетка быстро натягивала на свою спортивную задницу джинсы.
- Ты куда? - не понял Зен.
- Э-э-э, - Конфетка вроде как готовилась соврать, - у меня дома собака. С ней надо погулять.
- Но ты вернешься? Когда погуляешь? - вежливо, но настойчиво доставал японец.
- Спасибо тебе за суши, - не менее вежливо ответила Конфетка, притворившись, что у нее приступ глухоты.
- И тогда я сделал то, что должен был сделать всякий уважающий себя мужчина, - гордо объявил Зен, - я отвез ее домой, забрал ее пса, чемодан с вещами и компьютер. Даже два каких-то странных растения пришлось взять. Горшки опрокинулись у меня в машине, так что пришлось отвезти ее в чистку.
Конфетка мило улыбнулась Максу и снова перевела взгляд на Зена. Взгляд был полон восхищения и недоверия за свалившееся на ее хвостатую голову счастья.
Следующие дни Зена как подменили. С сослуживцами он еще держался, хотя и был ненормально приветлив, а уж Максу все уши прожужжал: Конфетка то, Конфетка се...
- Кстати, почему ты ее Конфеткой зовешь? - опомнился Макс.
- Ну, имя у нее трудное... Аджрая... - выговорил Зен и поморщился.
Макс расхохотался. Все-таки кембриджское произношение уже кануло в Лету - его приятель, как и большинство японцев, стал путать Л с Р.
- Что ты такого в ней нашел, не понимаю, - признавался он, и Зен вспыхивал, аки маков цвет, после чего начинал дышать неестественно глубоко. Макс понимал, что обидел друга, и быстро поправлялся:
- Я хотел сказать: не в моем вкусе.
Зен щелкал в воздухе пальцами, и блаженная улыбка возвращалась на его лицо:
- Она такая... настоящая. Знаешь, у нее на ногах волосочки растут - беленькие... И кожа как шелк. И она так пахнет... Я с ней даже вот просто так рядом лежать не могу, понимаешь? Если ночью проснусь - все, ее точно разбужу, хоть она и ворчит. Я тогда только посмотрел на нее - и сразу узнал. Не глазами, а сердцем.
Макс прервал романтические откровения японца.
- А как же - все бабы стервы?
- Исключение подтверждает правило, - не сдавался тот.
- Ты только не расстраивайся, если она окажется такой же, как все, - запальчиво заметил Макс.
Уже потом, поздно вечером, отвезя Катьку-артистку домой, он неожиданно понял, что завидует Зену. "Ну и ладно, - злорадно подумал он, - новизна пройдет, секс приестся, посмотрим, как потом его Sweety превратится в какую-нибудь Shity".
На майские праздники Макс пригласил Зена с Конфеткой в Испанию. Два года назад он купил там домик на побережье, в местечке с символическим названием Ла Херра Дура. То есть в вольном переводе - "Баба-Дура". Ему-то все равно пришлось бы Катьку вывозить, чтобы потом могла похвастать на "Мосфильме" своим загаром. А одну артистку ему не потянуть - капризна и надоедлива, как летняя муха. Конфетка же, как смог определить Макс после нескольких совместных посиделок, напротив, отличалась нравом спокойным и веселым. С японцем никогда не спорила, а уж чтобы визжать начала, так это и вовсе из жанра научной фантастики.
В первый же вечер не обошлось без скандала. И все из-за Катьки. Ненасытная звезда повела Макса прямиком в один из ювелирных на набережной и заканючила над каким-то кольцом с брюликом карата в два. Масла в огонь еще подлила Конфетка:
- Действительно, камень безумно красивый, - степенно сказала она не моргнув глазом, - только куда такое носить? Не в магазин же!
- Уж мне-то есть куда, - задрала бровь и нос Катя. К Конфетке она относилась с превосходством красотки над дурнушкой.
- Кать, да у тебя, наверное, свободных пальцев не осталось, - засмеялась Конфетка, - разве Макс тебе сегодня не дарил колец? Может, переждешь хотя бы денечек?
Катька зыркнула на девицу так, что та должна была рассыпаться в прах.
- То Сваровски. Бижутерия! И то в дьюти-фри.
Конфетка пожала плечами, обвила рукой талию Зена и потащила его в тир выигрывать розового плюшевого слона. А Макс, дескать, пусть сам разбирается.
Разобрался... Катька на другой день укатила за Малагу, где, как она выяснила, отдыхал один о-о-очень нужный продюсер. Открытым текстом про кольцо она не говорила, но Макс давно изучил ее способы игры в молчанку. Поди поехала "изменять жмоту", то есть ему. На Макса напало липкое, потное безразличие. Эх, напиться с Зеном, что ли?
Но Зену было не до него. Они с Конфеткой то и дело мочились в теннис (корт, как и бассейн, был гордостью Максовых испанских владений), занимались чем-то весьма сомнительным в бассейне, а потом тащили Макса на пляж, в ресторан, кататься на катере - у них всегда находилась масса занятий. Зато вечером, преизрядно набравшись белого вина, Макс поднимался к себе в спальню и все равно слышал, как снизу разносятся подозрительные звуки, скрип матраса и хохот. Романтически-эротическая стадия, похоже, у Зена не кончалась.
Утром Макс обнаружил Конфетку на кухне. Она старательно давила апельсиновый сок. На ней был белый атласный халатик, напоминающий кимоно. Неожиданно Макс понял, что под халатом у Конфетки ничего нет: длинное гладкое бедро выпросталось в разрезе, на груди атлас тоже драпировался весьма авантажно. Хм... Может, Зен и прав, есть в ней что-то такое?
После завтрака Макс отправился загорать в саду, а когда захотел попить, то дошел только до кухонной двери: блин, опять эта интернациональная пара, простите, спаривается! Кролики какие-то! Максу достаточно было лицезреть только мощную потную Зенову спину над мойкой и тихие возгласы Конфетки, чтобы ретироваться несолоно хлебавши. Черт знает что. В его собственном доме!
- Эй, Макс, может, мы тебе подружку найдем, а? - подтрунивала над ним Конфетка, когда они решили вечером пойти на дискотеку. - Парень ты видный, а Катьке мы не скажем.
- Если вернется... - пробормотал Макс.
- Вернется, - хихикнула Конфетка, - за кольцом.
Но снять девицу Максу не удалось. И все из-за этой Конфетки! Оказывается, она отплясывала всякие там мамбы-ча-ча-ча, как заправская танцовщица. Ее подхватил какой-то местный мучачо, и они устроили маленькое шоу для посетителей диско.
- Эй, ты уверен, что она работает в журнале? - заорал уже довольно пьяный Макс на ухо не менее нетрезвому Зену. - Может, она профессиональная стриптизерша?
- Что? - переспросил-переорал музыку Зен. - Что?! Не слышу!
Домой вернулись в три ночи, Конфетка запыхалась, разгоряченная танцами и вином, но глазенки ее сияли не хуже лазеров на танцполе. При умелом макияже они даже казались побольше и сообщали живость всему лицу.
- Я всегда корова была страшная, - призналась девица, - но заставила себя ходить на латину в фитнес-клубе. И на джаз-модерн, и на стрит-данс, и на танец живота. Пока не очень получается, но я стараюсь.
- Ну-ка, покажи, - не поверил Макс. Н-да, штучка эта Конфетка.
Та задрала майку повыше и стала мелко перебирать ногами, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Ее великолепный пресс, спина и часть упругой, как кусок эдамского сыра, задницы принялись непостижимым образом сокращаться, потом бедра стали двигаться самым фантастическим образом - резко и в разных направлениях, будто очерчивая некую модель для полотна художника-кубиста. А потом Конфетка что-то сделала со своим животом - как будто пузырь воздуха под кожей катался почти от груди до самого паха.
- И ты говоришь, у тебя плохо получается?! - заорал потрясенный невиданным зрелищем Макс. - Зен, она точно стриптизерша! Давай я позвоню знакомому фээсбэшнику, он ее проверит!
Зен вежливо улыбнулся и покрепче сгреб Конфеткино плечо свое сильной рукой.
С утра Конфетки на кухне не было - не было белого халата на голое тело. Дрыхла после вчерашнего.
Максу не спалось. Он выпил кофе и пожевал ранней клубники. Потом взял старую газету и пошел валяться в гостиную.
Около одиннадцати нарисовалась Конфетка. В руках у нее была теннисная ракетка, на голове - оранжевая косынка, стянувшая лоб так туго, что уголки ее глаз поднялись кверху. Макс только сейчас заметил, какого они цвета - мокрый асфальт. Хм... Шорты вопиюще короткие, майка - тоже.
- У Зена похмелье, - сообщила Конфетка, зависнув над Максом, как меч правосудия над рецидивистом, - сыграй со мной, а?
Макс забурчал что-то вроде, что вчера он тоже перебрал.
- Да ладно, что тебе стоит? - Конфетка чуть-чуть присела и ткнула своими острыми холодными коленками прямо под его коленные чашечки.
Макс вздрогнул и быстро встал.
- Ладно, только не ной, я тебе поддаваться не буду.
Сам он играл только с Зеном и еще с Кембриджа знал, какие подачи мочит японец. В том, что он по-джентльменски поддается Конфетке, не было никакого сомнения. Но от него пусть не ждет снисхождения. Он ей не парень. Не любовник.
Первую подачу Макс предоставил Конфетке. На этом собирался с благотворительностью завязать, но тут девица засадила ему такой эйс, что он даже не успел отвести ракетку.
- Готов? - предупредила Конфетка и снова подбросила мяч.
Макс мрачно кивнул - и снова пропустил подачу.
- Сорок - ноль! - крикнула Конфетка, будто он и сам не знал.
...За всю игру Максу удалось взять только один сет на своей подаче. Девица разбила его наголову, да еще в концовке имела наглость подойти к сетке и выдать:
- Ты классно играешь! - И затем совершила нечто.
Теннисный ритуал. Прямо как в замедленной съемке: Конфетка улыбается, тяжело дыша, оттирает запястьем пот с загорелого лба и обнимает Макса, нагнувшись через сетку. Ее рука у него на спине, ее правое плечо прижалось к его левому. Маленькое ухо почти у его губ. Запах свежего пота и арбузного геля для душа. Грудь скользит по его мокрой тенниске. Он тоже обнимает Конфетку одной рукой, стучит по мокрой спине. Его нос тычется в ее мягкую щеку, ладонь соскальзывает на талию, он в шутку два раза ударяет Конфетку по крепкому прессу. Она чуть-чуть сгибается, хохочет и уходит. Он смотрит ей вслед - мышцы на ногах упруго вздрагивают. Две пряди выбились из-под косынки и прилипли к длинной шее. Макс сует руку в карман спортивных шортов - ему надо вынуть мяч. Карман пустой. У Макса эрекция.
"Я просто ее хочу", - думал Макс, стараясь не смотреть в сторону Конфеткиной попы на пляже. Девица листала журнал и не обращала внимания даже на Зена, не то что на Макса.
"Я тоже ее хочу? - вдруг удивлялся тот и пялился на Зена, будто бы японец мог раскрыть ему какой-то Конфеткин секрет. - Может быть, она действительно знает какой-то "русский фокус"?"
После обеда они играли в мяч в бассейне, и Конфеткино тело снова несколько раз взбаламутило воду в опасной близости от Макса, а пару раз он даже коснулся ее плеча и ровной спины. Уф-ф-ф! Неспортивная реакция организма стала не на шутку напрягать Макса.
Но это был еще не весь позор "большого московского начальника". Макс услышал, как Конфетка с Зеном шепчутся, устроившись на диване на веранде:
- Слушай, Зен, Катя уехала, и Максу, конечно, не очень просто видеть, как мы тут с тобой... Ну, понимаешь?
- Ты права, Конфетка. Я постараюсь потише. И только в спальне. Дверь будем запирать.
Макс плюнул и закурил, хотя бросил пять месяцев назад.
Зен разбудил его посреди ночи.
- Макс, прости, - Арисугава был одет и почти не в себе.
- С Конфеткой что-то? - испугался хозяин дома.
- Нет, она спит. Мне только что звонили из Лос-Анджелеса. Жену арестовали за хранение наркотиков. Дети у адвоката, но, если я не появлюсь в течение суток, их могут передать в приют. Мне надо срочно вылететь в Штаты.
- Конечно, - сон у Макса как рукой сняло, - давай я подброшу тебя в аэропорт. Билет ты уже заказал?
- Да, я попросил адвоката. Отсюда до Франкфурта, а потом - прямой перелет. Прямо не знаю, - Зен замотал своей бритой загорелой башкой, он был крайне взволнован. - Я тут свой мобильный американский оставил. Этот в Штатах не работает. Ты там объясни Конфетке... Как-нибудь...
Макс только кивнул.
- Мое такси, - услышал японец шум шин на ночной улице, - вернусь, как смогу. Ты помнишь - обещал отпустить меня в любое время?
- О чем ты говоришь! Не переживай. Все будет хорошо.
- А куда делся Зен? - сонная Конфетка на кухне в белом кимоно на загорелое голое тело трет рукой глаз. Мечта идиота.
- Уехал. Ему надо было. Срочно, - стал темнить Макс, уговаривая себя, что просто хочет подготовить Конфетку.
На самом деле он хотел сделать ей больно. Твой Зен - сволочь! Как и все мужики!.. А потом - пожалеть.
- Он уехал... к жене и детям. В Лос-Анджелес. Скоро вернется, не переживай, - произнес он как можно более беззаботно.
Конфетка на минуту превратилась в соляной столб. Макс своими глазами видел, как ее милое - да, очень милое - лицо вдруг исчезло куда-то, а на его месте появилась белая маска персонажа театра кабуки.
Макс шел ва-банк. Он не знал, говорил ли Зен своей любовнице о разводе, да если и говорил. Одно дело - спасительная ложь для излишне щепетильной девушки (а Конфетка определенно такой не была, раз в первый же день сиганула в Зенову постель), другое - реальность, в которой твой бойфренд вдруг срывается с места и уносится в заоблачные дали, чтобы что? Правильно, воссоединиться с дорогой семьей.
Эх, Катька всегда все делает не вовремя. Вот и на этот раз - вернулась аккурат в тот момент, когда Конфетка была готова лишиться чувств и пасть в объятия Макса.
- Мы снимали клип! - делилась новостями звезда, оправдывая излишнюю суетливость и румянец, - приехала сама примадонна N, представляешь? Увидела меня и сразу: "Хочу эту девушку!" Сережа - это продюсер - даже растерялся, у него там три модели были на выбор...
Конфетка внимательно слушала Катю, спрашивала о чем-то и даже заливисто смеялась каким-то дюже юмористическим эпизодам. Только глаза цвета мокрого асфальта перестали быть прозрачными.
Макс смотрел на идеально красивую Катьку с легкой гримасой и думал: "Спала ты с этим продюсером. Всю неделю спала. Вернусь - брошу".
И еще ему было очень жаль Конфетку. Особенно из-за этой ее самурайской выдержки.
Майские праздники подошли к концу. В последний вечер Катька все-таки затащила Макса в ювелирку. Тот расслабленно, предвкушая живительный конец надоевшей связи, был готов на многое. Однако кольца в витрине не оказалось.
- Вот, блин! Купили! Я тебе говорила, - нудила звезда весь вечер.
Пришлось влить в нее семь коктейлей из водки и лимонного сока, после чего Катя мирно заснула в гостиной.
Макс с Конфеткой сидели на терассе и курили. Оказалось, Конфетка тоже курит.
Было темно, немножко сыро и очень спокойно.
- Не переживай, - бросил Макс в ночь.
- А, - досадливо отозвалась Конфетка, а потом ее как будто прорвало на несколько мгновений. - Да я же и не собиралась с ним ничего такого! Ну почему нельзя было еще три дня потерпеть? Расстались бы как люди! Неужели я такой урод?
"Сейчас заплачет", - определил Макс и принял низкий старт.
- Да ты что, Конфетка! Ты такая... Таких вообще больше нет.
Девица подозрительно хлюпнула носом, но рыдать не спешила.
- Я ему звонила, а у него мобильный не отвечает. Три дня подряд.
Максу стало стыдно. Чуть-чуть. Но он пересилил себя и положил руку на Конфеткину острую коленку.
Та по-дружески похлопала по его запястью:
- Да ничего, я и правда переживу. - И ушла в дом.
"Черт, - сказал себе Макс, - черт. Ладно, потом. В Москве".
В аэропорт поехали втроем: Макс, Катя и Конфетка. Сдали багаж, и актрисуля тут же унеслась утюжить дьюти-фри. Конфетка индифферентно цедила апельсиновый сок, пытаясь скрыть лицо под волосами. Кстати, волос, если она не собирала их в хвост, было много. И тоже цвета мокрого асфальта.
- Послушай, Аглая, - начал Макс.
Конфетка вздрогнула. Наверное, ее давно не называли по имени.
- Ты слышишь? - немного торопливо произнесла она. - Наш рейс объявили.
В первом классе - а Макс уже давно летал только в первом классе и девушек своих возил с шиком - Катька плюхнулась к окошку рядом с ним. Конфетка села одна. Лицо у нее было спокойное и почти красивое. Макс пытался отвернуться и не мог.
Вдруг шторки в проходе распахнулись, но вместо стюардессы со спасательным жилетом возник - как живой - Зен - похудевший, но с таким торжеством на лице, что Макс даже голову в плечи вжал.
- Конфетка! - крикнул он. - Радость моя! Еле успел! Самолет во Франкфурте задержали. Я думал сразу в Москву лететь, а потом решил - вдруг успею! Лишних пять часов с тобой - я ведь это заслужил?
- Дурак! Ты меня так напугал! - заорала Конфетка и наконец разрыдалась.
- Пристегните ремни, - объявила стюардесса.
Но Конфетка игнорировала строгое требование и газелью унеслась в туалет.
- Очень надеюсь, что она меня простит за вынужденную отлучку, - невозмутимо сообщил Зен ошарашенным Максу и Кате.
И тут Макс понял - сейчас или никогда. Успеть до взлета.
Самолет вырулил на полосу и начал разгон.
- Зен, - пытаясь говорить твердо, начал Макс, - я люблю твою Конфетку.
И тут же обругал себя за дурацкую формулировку. Зачем это местоимение "твою"? К чему?
Самолет тяжело оторвал шасси от земли.
- Я так рад! - Зен был тронут. - Я так переживал, когда сначала она тебе не понравилась... Как ты думаешь, если я подарю ей это прямо здесь, в воздухе, это будет достаточно романтично?
Зен извлек из кармана зеленую коробочку и щелкнул замочком.
- Катя, ты извини, пожалуйста...
Два карата чистой воды ослепили Макса и его подругу.
"АиФ. Дочки-матери" продолжает конкурс рассказа. Победители получат ценные призы, а авторы всех опубликованных историй - гонорар 3000 руб. (без вычета налогов). Рассказ должен быть неожиданным и занимать не более 5 стандартных машинописных страниц. Второй вариант - малый жанр. Этот рассказ занимает не более 27 строк (то есть 1 страница) и будет по достоинству оценен в 500 рублей. Не забудьте оставить свои координаты: точный почтовый адрес, паспортные данные, ИНН и номер пенсионного удостоверения (это обязательно, бухгалтерия у нас строгая). Редакция категорически не вступает в переговоры и переписку с авторами. E-mail: selena@aif.ru
А КАК БЫТЬ, ЕСЛИ ЗАТЕВАЕТСЯ ДРАКА?