Вологодцы Людмила Евгеньевна и Сергей Вениаминович СТАРОСТИНЫ - родители большой, очень большой семьи. Трое родных, двое удочеренных и шестеро приемных детей. Собственные, рожденные мамой Людой, уже взрослые, помогают родителям возиться с малышней, хоть и живут отдельно - своими семьями. А у родителей на всех любви хватает - и на своих, и на приемных.
Очень трудно объяснить логически - почему они берут детей.
Денег это не приносит, зато хлопот - выше крыши. Все детки проблемные, с генетической отягощенностью. Если вы когда-либо выстаивали со своим единственным дитятей очереди к окошку регистратуры в поликлинике, где цепная регистраторша гавкает, что талонов к нужному врачу нет и не будет, - сможете в полной мере оценить жертвенность этих родителей. Ведь на многодетность у нас никто поправок не делает и любезнее к такой мамочке не относится...
Начало пути
- Я ВСЕГДА хотела иметь много детей, - говорит Людмила Евгеньевна. - Сама родилась в семье, где детей было трое, и, когда совсем маленькая была, мечтала, что рожу как минимум столько же. А лучше - больше. А уж когда свои дети появились - мысль о чужих брошенных малютках стала посещать меня все чаще. Когда наступили 90-е и в стране начали возникать семейные детские дома, у нас с мужем окрепло решение тоже взять в семью детишек. Только ничего не получалось - он служил, военный, квартира маленькая. Чтобы получить статус семейного детского дома, нужны хорошие жилищные условия. А нет статуса - нельзя брать приемных детей. Замкнутый круг. И пять лет мы ходили по этому кругу. Единственно, что смогли, - удочерили одну девочку, Танюшу. Потом муж вышел на пенсию, мы переехали в Вологду, поменяли жилплощадь на большую, и наша идея о семейном детском доме вспыхнула с новой силой. А подтолкнуло к окончательному решению собственное большое несчастье - у нас умерла новорожденная дочка. Практически сразу же мы удочерили еще одну девчушку. Взяли двухмесячной, а весом она была всего-то 2 кг 800 г. Назвали ее Ладой - чтобы все у нас ладилось. Нас уже знали в городском комитете образования, активно помогали. И когда Ладочке было всего 10 месяцев, в семью вошел еще один младенец - Ксюша, 1 года 11 месяцев от роду. Следом взяли шестимесячного Мишутку. Очень слабенького, вялого. Лежал, словно чурбачок, даже голоса его не слышали. Столько сил пришлось вложить, пока в нем личность проклюнулась! А своим-то двум старшим детям всего по 6 лет было.
Потом произошел неудачный опыт - нам передали на воспитание Танюшиного родного братца, девятилетнего Диму. Он был в Череповце в детдоме и, попав к нам, стал наводить детдомовские порядки - грубо говоря, захватил власть над нашими маленькими детками и устроил настоящую дедовщину. Бил, щипал, издевался как мог. Стоило мне на мгновение отлучиться, выйти из детской - визг: он кого-то опять ударил. И Танюша первая поставила вопрос ребром: "Мне такой брат не нужен - отдайте его обратно".
Эти восемь месяцев, когда мы пытались полюбить и как-то ужиться с Димой, стали для всей семьи уроком - теперь мы берем только тех, от кого "сердце зайдется". Первых приемышей мы не выбирали, думали - это грех, ребенок ведь не товар, чтобы как на рынке: нравится - не нравится... А теперь поняли, что сердце человеческое - очень мудрый орган. Оно подсказывает, где ребеночек "наш", а где - "не наш". Бывает, хорошеньких и здоровеньких посмотришь, и нет, не екнет ничего. А бывает - и заморышек, и с целым "букетом" болезней... А понимаешь, что его у тебя из рук никакая сила не вырвет. Твой! Когда такое чувствуешь - значит, все будет хорошо. И к нам новенький быстро привыкнет, и с другими нашими ребятами конфликтов не случится, а будет хорошая, добрая семья. Так мы Сашку брали, предпоследнего нашего, - пришли смотреть совсем младенчиков, я очень грудничков люблю. Первых посмотрели - и по возрасту подходят, одно-двухмесячные, и хорошенькие. Только ничего в груди не шевельнулось: дети как дети. А Сашку принесли... Помню, одна лишь белая детская головенка из кулечка виднеется, даже личика не разглядела, а сердце просто выпрыгивает... И он ко мне ручонки протянул и сразу заулыбался. Через год у него сняли диагноз "задержка развития", умница такой - компьютер уже сам включает, загружает, и общительный, и ласковый...
За все надо бороться
СЛЕДУЮЩЕЙ взятой Старостиными из детдома девочкой была восьмимесячная Мила, и опять стало тесно в квартире. Куда только они не ходили, к кому только не обращались с просьбой помочь с жильем. А в ответ слышали от равнодушных чиновников: "Вам че, делать нечего?" Только областной Совет женщин вошел в положение. Старостиным выделили пристройку к многоквартирному дому, предназначавшуюся под магазин. Тут и живут - своими силами и за свои деньги сделали ремонт, им золотых унитазов не надо: чистенько - и слава богу. Не успели перебраться на новое место, немного обустроиться - взяли еще ребеночка, восьмимесячного Сашу, а за ним и четырехмесячного Андрюшку.
- Все детки были очень нездоровые, - вспоминает мама Люда. - Органическое поражение нервной системы, задержка психомоторного развития... А когда двоим из наших малышей исполнилось по полтора года, выяснилось, что у них генетическое заболевание - дисплазия нижних конечностей, ходить не могут. Это инвалидность. А чтобы у нас "пробить" признание ребенка инвалидом - описать невозможно, сколько инстанций надо пройти. Полтора года хождений по кабинетам, стояния в очередях, более тысячи страниц переписки. Никто не помогает, напротив - все отбрыкиваются: мол, дети из детдомов, все они там недоделанные...
Всего-то мы добиваемся, ничего нам просто так не дается. Вот у всех детишек стояли диагнозы "задержка развития". Столько боролись, работали, сил вкладывали - добились, что этот диагноз у всех деток снят. Только у Андрюшки пока остался, но мы руки не опускаем. А Ксюша вообще пришла с диагнозом "необучаемая". У нее мама олигофрен, и врачи нам говорили: безнадежно, даже не боритесь - она тоже олигофрен, по наследству. В шесть лет у нее было развитие трехлетней, а ведь она у нас практически с рождения - мы для нее все, что можно, делали. И что вы думаете - прошло меньше года, явились мы к врачу проходить диспансеризацию перед школой, и врач чуть в обморок не упала: "Это фантастика! Ксюша - абсолютно нормальный, умненький ребенок!"
Это значит, что все, что мы делали изо дня в день, из года в год - и развитие ручек, и массажи, и еженедельные походы к психологу, - не прошло даром. Оно где-то в Ксюшке копилось, откладывалось, а потом произошел качественный скачок!
Детки ведь все разные. Кто-то сразу в тебя вцепляется, признает мамой, не отпускает твоей руки, не спит один - приходится детскую кроватку ставить рядом с нашей и по очереди всю ночь - то я, то муж - младенчика за ручку держать, передавать ему спокойствие: что он нам очень нужен, что мы его не бросим. Иначе такой крик поднимется! А бывают другие ребята. Спокойные до полного равнодушия. Не говорят, не зовут, ничем не интересуются. Такое страшнее всего: сидит в уголке маленький, безразличный к миру старичок. И как его оттуда, из этого безразличия, вытянуть? Ксюша была такая, диковатая... Наверное, самая тяжелая из всех наших приемышей. А сейчас первый класс окончила нормально. Не все гладко, конечно, проблем все равно много, но она очень разумненькая - с ней обо всем можно поговорить, объяснить, обсудить, почему что-то надо или не надо делать.
Все решаем сообща
КАЖДОЕ прибавление в семействе - и радость и напряжение. Как сложится, как примут вновь прибывшего братья-сестры? Но у Старостиных так с самого первого взятого из детдома ребенка заведено: у детей спрашивают совета, а не ставят их перед фактом. Собираются всей семьей и решают: будем брать кого-то или нет? Согласие на самое первое усыновление им давали собственные дети.
- Ребята у нас в излишней опеке не нуждаются, - говорит Людмила Евгеньевна. - Тут не детский сад, когда нянечка с чайником вокруг группы бегает, какао наливает, а потом чашки собирает и моет. Тут семья, где все друг другу помогают, каждый берет на себя часть домашних забот. Ладе всего восемь лет исполнилось, а уже готовая хозяйка. Любой непорядок сама замечает, ей указаний наших не нужно. Мимо раковины идет - глядь, посуда немытая. Пододвинет табуреточку, чтобы достать, помоет и на место поставит. Я из магазина вернусь, а Мишутка в комнате пол моет. Совсем крошечки, только на ножки встали - и то поели и за собой тарелку убирают, стол вытирают. Потому что ребенок учится от семьи - как все делают, так и он. Даже внучка наша - ей сейчас всего полтора годика, она постоянно у нас бывает - за другими тянется, тоже порядок наводит, старается. Уж о самых старших, двенадцатилетках, не говорю - эти и детей младших помоют, и поесть приготовят что-нибудь. Поэтому знаю: даже если я отлучилась, все будет в порядке. Семья!
Единственно, против чего я выступаю, - это против наказания трудом. Когда: "Ах, ты сегодня двойку получил?! Иди теперь мой за это посуду!" Так ничего, кроме лживости и ненависти к труду, не воспитаешь. А когда детки сами видят, что мама устала, и стремятся ей помочь от чистого сердца - тогда этот труд во благо.
Препоны
- МЫ БЫ и еще детей взяли, - таково единодушное мнение Людмилы Евгеньевны и Сергея Вениаминовича. - Только бюрократическое препятствие пока перед нами стоит: по правилам приемная семья не может состоять более чем из 8 детей. Неправильно это! Что же такое - и маме-одиночке можно восемь, и нам, двоим, тоже восемь?
Знаем, некоторые приемные родители относятся к деткам как к работе. "За это нам деньги платят, мы вас растим, а вырастили - до свидания". Мы себе такой постановки вопроса представить не можем. Это что же - исполнилось нашим Саше или Мишке, которых мы на ручках носили, книжки читали, нянчили, лелеяли, восемнадцать - и прости-прощай, ты нам больше не сынок? А жилье это нам не принадлежит - оно казенное, никаких документов на него не имеем. Детям по достижении ими 18 лет государство предоставит какой-нибудь угол - так в законе написано, а мы, вырастив их, должны будем вернуться в свою двухкомнатную квартирку. Пока что дети совсем нигде не зарегистрированы. Ладно - здесь, у нас в городе, нас знают, добрых людей много. И в школу наших ребят берут, и в поликлинике обслуживают. А вот встал вопрос: Мишутку надо по состоянию здоровья на юг свозить, на солнышке погреть, а выехать не можем! Нет регистрации, значит, нет гражданства, а следовательно, даже границу Украины ему не пересечь. Да и вообще - подросшие дети по своим углам разбредутся, а захотят к нам на чай заглянуть - и: "Извините, места нету, на кухню только двое помещаются". Так, что ли?
Поэтому решили: нужно свой дом строить. Чтобы никто не выгнал, чтобы, если надо, хоть до старости с нами все одиннадцать родных душ жили, чтобы можно было с их внуками и правнуками тетешкаться. И сами они куда от нас денутся, если Танюшка недавно сочинение в школе писала, там тема была "Мой идеал". И она написала: "Мой идеал - моя мама. Я хочу быть такой, как она". Разве же она от нас оторвется?
Из какого кармана за эту "идею большого дома" они платить будут - Старостины пока не знают. Того, что они получают от государства как родители приемной семьи, конечно, ни на что подобное не хватит. Одна надежда остается: их идеи имеют свойство овеществляться. Была идея большой семьи, и вот она - большая семья. Невзирая на все препоны и, казалось бы, непреодолимые барьеры. И дом тоже как-нибудь осуществится. Надо только верить и работать.
Полюбите воришку