Девочка из приличной семьи
В СИБИРСКОЙ глуши в 1911 году, 2 марта по старому стилю, 15-го по новому, родилась девочка, отцом которой был чиновник Восточно-Сибирской железной дороги дворянин Василий Савицкий, матерью - мещанка Екатерина Звягина, служащая фельдшерицей в больнице.
Супруги жили скверно - Василий Андреевич был классическим гулякой и мотом. Наде едва исполнилось три года, когда родители расстались. Несмотря на мягкий характер, Екатерина Ивановна сумела проявить твердость и добиться развода, что для венчанной пары было ой как непросто.
Вскоре судьба вознаградила ее за многолетние мытарства - она встретила и полюбила военного врача Аполлинария Казанцева, благороднейшего человека, сумевшего стать Надежде настоящим отцом.
Надя росла живым, любознательным ребенком, и все ее художественные устремления с первых детских лет поддерживались родителями. Уже в пятилетнем возрасте в Надином репертуаре было несколько романсов и песен, которые она исполняла под собственный гитарный аккомпанемент. С семи лет она начала серьезно осваивать фортепиано, а в 18 лет стала концертмейстером и одновременно солисткой - певицей Иркутского радио.
Хорошей профессиональной школой стали для юной Казанцевой "иркутские музыкальные пятницы", которых прошло за десять лет, с 1922 по 1932 год, сто двадцать семь. Надя Казанцева приняла участие в тридцати пяти из них. Актовый зал педагогического факультета Иркутского государственного университета, рассчитанный на 600 мест, не мог вместить всех желающих, люди сидели на подоконниках, стояли в проходах. Сегодня такой энтузиазм навевает грустные ассоциации. Недаром Надежда Аполлинариевна сетовала в 1991 году: "Больше всего меня тревожит в сегодняшней жизни бескультурье. Оно - едва ли не самая главная причина свалившихся на нас бед. Вот ведь парадокс! В те далекие двадцатые, тридцатые годы, когда я только начинала делать первые шаги в искусстве, люди в массе своей были значительно менее образованны, чем сегодня: имели значительно меньшее представление о том, что такое культура. Но какое же существовало невероятное стремление приобщиться к ней!"
Хотя казалось, что музыкальная карьера была предопределена для Надежды самой природой, у Аполлинария Иннокентьевича было другое мнение по поводу будущего падчерицы: после окончания ею в 1929 году школы отчим настоял на поступлении в университет - девочка из приличной семьи непременно должна получить солидное университетское образование, считал он.
Проучившись на литературном отделении педагогического факультета два года, девушка поняла, что педагогика не ее призвание, и, воскликнув подобно чеховским трем сестрам "в Москву, в Москву!", ринулась в неизвестность.
"Говорит Москва"
СТОЛИЦА встретила молодую сибирячку неприветливо. Казанцева, считавшая, что ее иркутской музыкальной подготовки было вполне достаточно для вокалистки, не стала поступать в консерваторию, где ей могли бы предоставить общежитие, и в поисках угла намытарилась вволю. Ночевать приходилось то на жесткой вокзальной лавке, то на холодной бульварной скамье, то на подоконнике в подъезде жилого дома...
Однако молодость, огромное желание петь и вера в свои силы, в свое предназначение помогали Надежде Аполлинариевне преодолевать трудности и подниматься над бытовыми невзгодами. Ее волевой характер помог ей профессионально двигаться семимильными шагами - фактически, чтобы встать в ряд лучших колоратур, Казанцевой понадобилось всего два года!
Трудилась она истово и в 1935 году, выдержав конкурс, стала штатной солисткой Всесоюзного радио.
"Говорит Москва"... Более полувека эти слова были особенными и почти священными для жителей огромного Советского Союза. С 20-х годов прошлого века и до годов 60-х, когда в обиход вошло телевидение, радиоприемник оставался самым желанным предметом в любом доме. Да, собственно, и предметом его назвать - грех. Радио воспринималось живым существом. Советское правительство хорошо понимало огромную степень воздействия этого средства массовой информации. Вот почему так тщательно отбиралось не только что говорить по радио, но и как. Те люди, чьими голосами говорило радио, заставляли плакать и смеяться, беспокоиться, а порой испытывать настоящее счастье.
И конечно, на радио были призваны петь и читать лучшие артисты, играть лучшие музыканты.
Атмосфера, царившая тогда на музыкальном радио, доброжелательная помощь коллег, опека мастеров-дирижеров позволяли и расти, и набираться опыта, и справляться с нагрузками. Все это и было для начинающей певицы подлинной консерваторией!
Память о "золотом веке" радио на протяжении всей жизни не позволяла Казанцевой мириться со снижением исполнительских критериев, с недостаточно профессиональным отношением к делу.
Более того, школа радио позволила позднее Казанцевой выступать на сцене 47 сезонов подряд! Для лирико-колоратурного сопрано это фантастическая цифра. 120-140 сольных концертов она давала ежегодно, то есть каждые два-три дня.
С песнями до Берлина
Рассказывает Надежда Казанцева:
- В июле 1943 года нас, группу артистов ВРК, вызвал к себе его председатель Дмитрий Поликарпов и предложил выехать с концертами на Ленинградский фронт.
Сборы были недолгие, багаж невелик. Минимум необходимых вещей, ноты, баяны. Незадолго до отъезда я получила письмо от отца (у него жила в период эвакуации моя маленькая дочка Иринка), в котором он отчитал меня за неразумность отношения к рискованному вояжу, писал, что, видно, я не боюсь оставить дочь сиротой. Дорогой мой, разумный папочка! Ничто не могло повлиять на мое решение, оно было продиктовано долгом перед Родиной, чувством, которое владело мною, как и всем народом нашей страны.
Путь наш лежал через Шлиссельбург. Первый концерт дали для зенитчиков. После концерта, свалившись прямо на полу землянки, мертвецки уснули. Проснулись на рассвете от страшного шума, грохота и лязганья; земля буквально колыхалась под нами. Под прикрытием авиации мимо батареи с моста шли танки. Началось наступление на Синявинские высоты.
На следующий день выехали в Ораниенбаум. Концерты проходили в 3-4 сеанса с маленькими антрактами. Солдаты в полном боевом снаряжении приходили к клубу и терпеливо ждали своей очереди. Выступив в начале концерта, я выходила к ним, и мы подолгу беседовали. Никогда не забыть мне этих внимательных, выразительных глаз, наполнявшихся слезами, когда я пела романс Антонины из оперы "Иван Сусанин" Глинки, и широкой, радостной, почти детской улыбки при звуках "Весенних голосов" И. Штрауса.
Дав около ста концертов, мы возвращались тем же путем. В Шлиссельбурге думали навестить наших друзей зенитчиков, но батареи уже не было. Искореженная земля, воронки и обгоревшие остатки маленькой баньки - вот все, что осталось от нее. Погибли все... Вечная им память.
2 мая 1945 года был взят Берлин, а уже через 2 дня с Белорусского вокзала Москвы отправился агитпоезд - Главное политуправление Красной армии направляло группу известных артистов на торжества, приуроченные ко Дню Победы. Первый концерт решено было дать для персонала поезда еще в дороге. Слушатели находились в приподнятом настроении, выступления длились и длились, и тут вбежала сияющая радистка, принимавшая сообщение ТАСС, с криком: "Победа, Победа! Война кончилась!"
На ближайшем полустанке скопилось несколько воинских эшелонов, направлявшихся на Запад, - солдаты и не догадывались, что уже опоздали на Вторую мировую. Агитпоезд остановился, возник стихийный митинг, после которого - концерт. И так на каждой станции по пути в Берлин, везде, где были наши воины.
Казанцева пела прямо с подножки поезда, а баянист располагался на ступеньках соседнего вагона, но походные условия отнюдь не снижали качества и тонуса исполнения.
Сурен Кочарян вспоминал как-то в радиоинтервью о тех днях: "Выступления Надежды Казанцевой были подлинным украшением наших программ, мы не уставали слушать ее, а ведь каждый день давали три, а то и четыре концерта. Непривычный походный быт, жизнь на колесах, недосыпание требовали немалого напряжения. Но стоило Надежде немного вздремнуть на плече у сидящего рядом - и усталости как не бывало. К следующему концерту Надежда Казанцева выходила на сцену свежая, бодрая, молодая, красивая, голубоглазая, вся сияющая радостью и гордостью Победы, и начинала петь. Зачарованная аудитория погружалась в напряженную, точно какую-то звенящую тишину. Певица возвращала слушателей в мирные дни, она пела им о любви, пела о счастье, пела о красоте и радостях жизни".
Никогда не "работала концерт"
КОГДА закончилась война, Казанцевой исполнилось всего 34 года. И именно в это время к певице пришла настоящая слава, ее имя знали миллионы слушателей, ее выступления проходили с аншлагами в самых крупных залах страны.
Незыблемым принципом артистки всегда оставалась верность высокой, настоящей музыке. В этом вопросе она никогда не шла на компромиссы. Все произведения, звучавшие, к примеру, в Большом зале Московской консерватории, включались в гастрольные программы, даже если ей доводилось петь в целинном совхозе или рабочем общежитии, заводском красном уголке или клубе леспромхоза.
В 1944 году ей было присвоено звание заслуженной артистки РСФСР, через три года - народной, в 1950 году она стала лауреатом Сталинской премии.
Но такое признание и известность никак не влияли на характер певицы - она по-прежнему оставалась исключительно скромным человеком, неприхотливым в быту. "Я никогда не связывала свою работу с материальными благами, зарабатыванием денег. Мне были отвратительны хорошо оплачиваемые халтуры, - говорила Надежда Аполлинариевна, - а когда я слышу, как некоторые мои коллеги употребляют выражение "работать концерт", то бываю шокирована. Придет слушатель на концерт такого "работающего", а не служащего искусству артиста, и сразу почувствует эмоциональную фальшь, холод, равнодушие, идущие со сцены в зал, и подумает, что классическая музыка - это скучно, неинтересно, больше на концерты я не ходок".
Многие годы, снимая комнаты, а потом живя с дочерью в коммуналках, причем благодаря своему легкому характеру всегда в ладу и дружбе с соседями, Надежда Аполлинариевна в 1949 году получила наконец свою первую крошечную отдельную квартирку. Но снова незадача - на Центральном аэродроме, рядом с которым находилось новое жилье, постоянно испытывали авиационные двигатели, стены вибрировали, и заниматься из-за шума было совершенно невозможно. Как-то Казанцева пожаловалась на это заглянувшему на огонек приятелю. А тот возьми да и посоветуй: "А ты напиши Лаврентию Павловичу Берия, он как раз сейчас распределяет квартиры в высотном доме на Котельнической набережной". "Да это, наверное, неудобно. И кто я такая, чтобы к нему обращаться?" И все же, особо ни на что не надеясь, она написала письмо и бросила его в почтовый ящик около дома. Вскоре в квартире раздался телефонный звонок, и трубку сняла четырнадцатилетняя дочь Ирина - певица уехала на очередные гастроли. "Передай маме, чтобы пришла за ордером", - сообщил голос с кавказским акцентом. Так Казанцева попала в двухкомнатную квартиру на Котельнической, где и прожила до конца своих дней.
Ей рукоплескал мир
В 1951 ГОДУ Надежда Казанцева с делегацией только что созданного Общества англо-советской дружбы приехала в Англию. Сольный концерт был организован экспромтом, рекламы почти не было, и тем не менее, несмотря на организаторские просчеты, огромный, на три с половиной тысячи мест Festival Hall был переполнен. Шестнадцать лет после выступления Валерии Барсовой в Англии не слышали советских певцов. И это обстоятельство, и возросший интерес к нашей стране как к союзнику в борьбе с фашизмом способствовали тому, что на концерт желали попасть и англичане, и эмигранты, так что места брались с боем. "Наслышанная о холодности и чопорности англосаксов, я никак не ожидала такого ажиотажа, - вспоминала Надежда Аполлинариевна, - публика вела себя просто по-детски восторженно. А на следующее утро, когда я вышла из отеля прогуляться, со мной на улице раскланивались незнакомые люди, а мальчишки-газетчики звонко выкрикивали: "Три с половиной тысячи аплодировали Надежде! Три с половиной тысячи аплодировали Надежде!.."
Важным качеством, присущим Казанцевой в огромной мере, был искренний патриотический настрой. Нынче времена изменились, люди стали во многом равнодушнее и циничнее. А Надежда Аполлинариевна твердо верила, что своим искусством поднимает престиж страны, доказывает, что наша система способствует расцвету талантов, наш социалистический строй - наиболее прогрессивный.
Каким человеком была мама?
МАМА была великим тружеником. Сколько я помню себя, столько я помню и мамино пение, ее многочасовые репетиции, разучивание все нового и нового репертуара.
Работа была для мамы главным делом, ей подчинялось все. Ее всегда отличал сильный и независимый характер, поэтому, хотя пуританство вовсе не было ей свойственно, ни один из любимых ею мужчин не занял почетного места в ее жизни. С моим отцом мама познакомилась в 1937 году, через год появилась я, а еще через год они расстались. Отец не мог спокойно переносить мамин успех, ее возвращения домой под утро после ночных записей, а мама не могла смириться с ущемлением своей свободы.
Выросшая в трудовой семье и всего в жизни добившаяся сама, мама не была приучена к роскоши. Она всегда довольствовалась тем, что имела, привыкала к старым вещам, которые "жили" у нее по многу лет, и была совершенной бессребреницей. Проживали мы практически все, что она зарабатывала. Конечно, мама любила красивые вещи и драгоценности, но могла легко отказаться от приобретения чего-то очень понравившегося, если считала, что есть траты и поважнее.
Среди самых близких друзей мамы, которых я знала с раннего детства, была жена маршала Б. М. Шапошникова - Мария Александровна, солистка Большого театра.
Мария Александровна была лет на 12 старше мамы и по-житейски опекала ее. Если у мамы и появлялись так необходимые для антуража известной певицы туалеты и драгоценности, то это благодаря настойчивости Марии Александровны, которая буквально заставляла ее что-то купить, сшить или положить деньги на сберкнижку. Уже после смерти Марии Александровны, часто вспоминая ее, мама говорила:
- Если бы не Мася, у меня бы так ничего и не было!
Запомнились и некоторые смешные эпизоды, связанные с Марией Александровной.
Как-то в начале 60-х годов мы втроем отдыхали в Сочи. Жили вместе в трехкомнатном санаторном люксе. Мама, всю жизнь боровшаяся с избыточным весом, попросила себе диету с многочисленными разгрузочными днями. В один из таких дней мы с Марией Александровной оставили ее "разгружаться" и отправились в город. Вернувшись несколько раньше, чем предполагалось, и войдя в свой номер, мы в изумлении застыли: за накрытым столом сидела мама, перед ней стояла початая бутылка армянского коньяка, открытая банка бычков в томате, аккуратно нарезанный кружок колбасы и огромный мягкий батон. Все это мама очень аппетитно уплетала.
- Надя, как ты можешь! Безобразие! - только и могла пискнуть Мария Александровна.
- Мася, ты не представляешь себе, как это вкусно после их проклятой диеты! Давайте скорее присоединяйтесь!
Другой эпизод связан с розыгрышем. Мария Александровна и мама собрались ехать подлечиться в Карловы Вары. Это был первый год, когда нашим, советским, разрешили покупать туда путевки, оформление было таким же строгим и долгим, как и при любом выезде за границу. Так что волнений было много, но наконец все благополучно разрешилось и путевки были получены. Дня за два до отъезда к нам пришли в гости В. Г. Яковлев с женой и детьми (Владимир Георгиевич был тогда заместителем председателя ВОКСа). Застолье было веселым, все изрядно выпили и стали думать, кого бы разыграть. Тут маму осенило. Позвонили по телефону Марии Александровне. Был уже двенадцатый час, и к телефону подошла домработница Сима.
- Можно попросить Марию Александровну? - бодрым тенорком проговорил Владимир Георгиевич.
- Мария Александровна уже легла. А что ей передать? Кто говорит?
- Передайте, что звонил подполковник Козлов из управления делами (называется какое-то "хитрое" ведомство). Мария Александровна ведь едет в Карловы Вары? Так вот, дело в том, что в Карловых Варах кончается вода. Пить, конечно, еще можно, но вот на клизмы уже не хватит.
- Передам... - пролепетала бедная Сима.
Как выяснилось позже из рассказа самой Марии Александровны, Сима влетела в ее спальню, бухнулась перед кроватью и заголосила:
- Марь Санна, война!
- С чего ты взяла? - спросила Мария Александровна.
Сима дословно передала ей разговор с "подполковником Козловым", после чего в нашей квартире раздался звонок.
- Надя, мы никуда не едем, война!
- Да что ты, Масенька?
- Мне звонили, в Карловых Варах кончается вода! Ну, сама посуди, чего это она кончается? Конечно, война!
Надо ли рассказывать, какой хохот стоял после этого разговора, а бедная Мария Александровна так и не узнала о проделке своей любимой подруги.
...Каким человеком была мама? Ответить на это не так просто. Иногда мне кажется, что в ней уживалось несколько совершенно разных характеров, и вместе с тем это была очень цельная натура. У нее был свой внутренний мир, куда допускались немногие. Она часто бывала одна и любила одиночество, была внутренне сосредоточена, немногословна, не терпела пустой болтовни, интриг, сплетен, суетности, "тусовок", как теперь говорят, общения с неинтересными для нее людьми. Понятие "нужные люди" было ей чуждо. Никогда и ни в чем мама не поступалась своими жизненными принципами, никогда ничего не просила для себя. Она была волевой, не раскисала в трудных ситуациях, умела скрывать свои переживания, свои слезы. Я практически никогда не видела ее плачущей или растерянной. Она была наделена трезвым, мужским умом, могла просчитывать ситуации на несколько ходов вперед. Прекрасно разбиралась в людях, любила их. Терпимо относилась к слабостям, свойственным человеческой натуре, но не прощала лжи, хамства, нахальства, неуважительности и пошлости. "Пошляк" звучало в ее устах как приговор и означало, что этот человек больше для нее не существует. Вместе с тем она была сияющей, улыбчивой, с замечательным чувством юмора, заводная, могла от души повеселиться и выпить, в мужской компании становилась "своим парнем", полностью опровергая представления о колоратуре-примадонне, кутающей горло и глотающей гоголь-моголь. К тому же с 18 лет и до конца 70-х годов она покуривала! Была домовитой, обожала порядок и чистоту, прекрасно готовила, шила и очень любила чинить старые вещи, к которым привыкла и с которыми не могла расстаться. Ее квартира была заполнена вещами и вещицами, напоминающими ей об ушедших друзьях, памятных встречах, странах, событиях.
Последние 2-3 года мама почти не выходила из дома и, как мне кажется, была погружена в свои воспоминания, переосмысливая прожитые годы. По восприятию жизни она была фаталистом и романтиком, и я думаю, что именно это придавало звучанию ее голоса такую душевную наполненность и щемящую печаль.
Смотрите также:
Сальваторе Адамо. "Доля ангела"