Возможны провокации
ПЕРЕД поездкой группы российских кинематографистов в Лондон каждого из нас строго-настрого предупредили: будьте начеку. Возможны провокации. Было это в те времена, когда противостояние двух систем определяло и политику, и экономику, и даже наличие в стране секса. На собеседовании в райкоме партии прямо сказали: к вам, деятелям советской культуры, будет повышенное внимание. Любой неверный шаг - и вы на крючке у спецслужб. На прощание дали еще один совет, дружеский: ни при каких условиях не посещать Сохо. Тот самый лондонский район, где расположены всякие сомнительные заведения - секс-клубы, секс-шопы. Короче, их западные страсти-мордасти. Там, мол, секс только по форме. На самом же деле это искусная приманка для простаков. Завлекают вроде бы сексом, а потом, когда уже не отвертишься, вьют из человека веревки.
В целях безопасности селили нас в Лондоне попарно. Мне достался пожилой режиссер из Грузии - Вахтанг Бакрадзе. Милый, симпатичный старик, который, как только мы оказались в номере на шестом этаже лондонского отеля "Президент", устало расположился в кресле и некоторое время отрешенно молчал. Я принялся быстро размещать свои вещи. Хотелось поскорее выйти на улицу.
- И зачем я сюда приехал? - вдруг произнес Бакрадзе с такой тоской, будто вместо Лондона его завезли в Туруханск. - Мне семьдесят лет... Кто в таком возрасте путешествует, э?
- Вы просто устали, - попробовал я успокоить старика. - Отдохнете, и все будет хорошо.
- Чего хорошего! - закричал мой напарник, указывая на окна. - Шестой этаж, э! А вдруг в лифте застрянем?
Я уважаю старость. Готов мириться с ее причудами. Но только не в Лондоне, где у меня всего-то три дня. Групповых мероприятий в тот вечер у нас не намечалось. И я решил оставить Бакрадзе наедине со своими проблемами. Пусть решает без моего участия. Сам же, в чем был, отправился гулять. Не стал даже менять домашние туфли на "Саламандру", приобретенную в Москве перед самым отъездом.
Знай наших
СОРИЕНТИРОВАВШИСЬ по карте, я вдруг обнаружил, что пресловутое Сохо совсем недалеко от гостиницы. Стоит ли говорить, сколь велико было искушение увидеть своими глазами, что же это такое. Признаюсь, короткая схватка между долгом и соблазном, к позору моему, закончилась в пользу последнего. Дорога пешком заняла минут тридцать. Как и предупреждали в райкоме, это был настоящий шабаш низменных чувств и страстей. Безудержно неистовствовала реклама всевозможных секс-развлечений. Сияющие разноцветные витрины с голыми задницами заманивали простаков. А прилипчивые девицы на улице подмигивали и открыто предлагали свои услуги. В темном переулке я буквально подвергся нападению. Высокая длинноволосая красотка бесцеремонно схватила меня за руку и потянула в подворотню. Я сразу показал ей мою "состоятельность" - протянул пару юбилейных рублей с профилем Владимира Ильича. Вглядевшись в монеты, красотка отпрянула. Я злорадно расхохотался. Мол, знай наших!
Повеселившись в Сохо, я вернулся в отель. Поднялся на шестой этаж. Осторожно, чтобы не потревожить Бакрадзе, открыл дверь номера (ключ я предусмотрительно брал с собой)... Сказать, что я остолбенел от увиденного... потерял дар речи... Вряд ли я смогу выразить то смятение, которое тогда испытал... На моей кровати под моим одеялом лежала длинноволосая девица. Мне почудилось - та самая красотка из Сохо, которую я только что осмеял... "Ну вот, допрыгался... Тебя же предупреждали..." Сердце внезапно сжалось, а потом вдруг забарабанило с такой силой, что меня даже закачало... Но почему кровать Бакрадзе пуста? Куда девался мой напарник?.. Бессмысленно бормоча "пардон, мадам... пардон, мадам...", я попятился к двери. Девица стремительно выскользнула из-под одеяла и юркнула в ванную комнату. Высунувшись из-за двери (она была в ночной рубашке), яростно лопотала по-английски. Я понял одно - меня прогоняют. Значит, не провокация... Просто не хотят меня видеть... Сразу отлегло от сердца...
- Ит ис май рум, - робко пролепетал я, пытаясь понять, что же все-таки происходит. - Это моя комната!
- Нёу!.. Нёу!.. - по-кошачьи взвизгнула девица и, презрев мое присутствие, бросилась к телефону.
Пока она звонила, я пялился на ее ночную рубашку. По голубому батисту безмятежно плавали глазастые рыбки. Мне показалось - пираньи. С кем-то переговорив, девица потребовала, чтобы я спустился к портье.
Внизу без лишних вопросов мне выдали новый ключ. Оказывается, нас с Бакрадзе переселили на первый этаж.
Бакрадзе встретил меня боевым приветствием - вскинутым вверх кулаком.
- Я им тут устроил! - погрозил он в сторону двери. - Поговорили с администратором... Видишь, переселили! Как миленькие...
- А вещи? - перебил я моего воинственного напарника. - Где мои вещи?
- В шкафу, - ответил Бакрадзе. - Негр принес.
Разговаривая со мной, Бакрадзе не отрывался от телевизора. На экране чувственная мулатка, задирая ноги, отплясывала какой-то экзотический танец. Лицо моего напарника выражало полное блаженство.
Я заглянул в шкаф. Вещи были на месте. Все, кроме "Саламандры".
- А где туфли?
- Туфли? - не отрываясь от экрана, переспросил Бакрадзе. - Должны быть. Поищи.
Поиски, однако, ничего не дали. Моей "Саламандры" нигде не было. Пришлось, не теряя времени, снова подниматься наверх.
На мой стук из-за двери раздался голос новой хозяйки номера.
- Ай эм... ай эм... - я искал слова, чтобы объясниться.
В ответ она сама появилась на пороге.
- О, "пардон, мадам"? - игриво улыбалась моя новая знакомая.
Поверх ночной рубашки теперь на ней был атласный халат с драконами.
- Май шу... - робко показал я на свои ноги. - Ноу!
- О ля-ля! - воскликнула девица и решительно бросилась на поиски.
Мы вместе обшарили номер. "Саламандры" как не бывало. Договорились продолжить поиски утром. Когда появится тот самый негр...
Почему распалась великая держава
КОГДА я спустился к себе, у Бакрадзе был гость - артист Гомиашвили, тоже из нашей группы. Когда-то он блестяще сыграл Остапа Бендера в фильме "Двенадцать стульев". Видимо, ему никак не хотелось выходить из этой замечательной роли - он и в Англии не расставался со знаменитым белым картузом Остапа.
- Разобрался с англичанами? - спросил Гомиашвили.
- Туфли пропали, - посетовал я. - "Саламандра".
- Дело большое - "Саламандра"! - презрительно сказал Гомиашвили - Бендер. - Хочешь, дам мои? Я в них снимался.
Подумать только! Туфли самого Остапа Бендера! Вот она, широкая грузинская натура... После всех переживаний захотелось расслабиться, пошутить.
- Если бы к этим туфлям да еще фуражку...
- Нет, фуражку не могу, - отрицательно покачал головой Гомиашвили. - Без фуражки меня не узнают...
Кто не узнает - он не уточнил. Видимо, англичанки, которые все поголовно влюблены в героя Ильфа и Петрова. Во всяком случае, по игривому настрою Гомиашвили было понятно - узнавать его в Англии было кому.
Когда мы с Бакрадзе наконец улеглись и я погасил свет, в темноте прозвучал застенчивый вопрос:
- Слушай, ты можешь сделать для меня одно дело?.. Я старик... Мне самому неудобно...
- О чем вы? - спросил я, теряясь в догадках.
- Внизу, в журнальном киоске... Купи мне один порножурнал... Я деньги дам...
"Какая же аура у этого Сохо! - подумалось мне тогда. - То ли Сохо в Лондоне... То ли весь Лондон - в Сохо... А может быть, это самое Сохо в каждом из нас?"
Партийная установка тех лет утверждала обратное: "Секса в Советском Союзе нет!" Не потому ли в конце концов и распалась великая держава? То есть просто-напросто стала размножаться делением?
Таллинн глазами очевидцев