Примерное время чтения: 10 минут
179

Муж зело мудрый

ФИЛОСОФА и богослова Максима ГРЕКА (в миру Михаил Триволис) Русская православная церковь канонизировала всего 15 лет назад - в 1988 году. Память его отмечается 21 января (3 февраля нового стиля) вместе со св. Максимом Исповедником.

При жизни этого боголюбивого чужеземца, ставшего русским по духу, Россия обходилась с ним часто несправедливо и жестоко. Но она же дала ему мировую известность и признательность потомков...

"Обеты неблагоразумные угодны ли Богу?"

МАЙСКИМ днем 1553 года в Троице-Сергиев монастырь пожаловал царь Иван IV Васильевич с царицей Анастасией и недавно рожденным сыном Димитрием, чтобы помолиться у гроба великого чудотворца Сергия Радонежского, отдохнуть и продолжить неблизкий путь в Кирилло-Белозерскую обитель. Путешествие к мощам преподобного Кирилла царь затеял по обету, который дал во время своей недавней тяжкой болезни.

В Троицком монастыре пожелал государь увидеться со старцем Максимом, которого звали Греком, ибо давным-давно прибыл тот в Московское государство из греческой земли, со святой Афонской горы.

Сухонький старец предстал перед Иваном. Седая, но еще богатая смоляными нитями курчавая борода и характерный длинный нос с горбинкой выдавали в нем гречанина, а избороздившие лицо глубокие морщины и ввалившиеся щеки говорили о перенесенных тяготах. Из многолетнего заточения в тверском Отрочьем монастыре освободил этого монаха он, Иван Васильевич...

Выслушав рассказ царя о перенесенной хвори, во время которой он едва не преставился, о данном клятвенном обещании съездить на богомолье в Белоозеро, старец вместо благословения стал отговаривать государя от долгой поездки:

- Обеты неблагоразумные угодны ли Богу? Вездесущего не должно искать только в пустынях, ибо весь мир исполнен Его. Если желаешь изъявить ревностную признательность к Небесной благодати, благотвори на престоле! Утешь своей милостью христианских вдов, сирот, матерей - сколько воинов пало, сколько несчастных стало одинокими после счастливого твоего завоевания Казанского царства... Вот царское дело!

Иван был недоволен словами инока, показавшимися ему дерзкими, и расстался с ним холодно. Тем не менее, когда царский поезд уже покидал Троицу, Максим попросил приближенных государя - князей Адашева и Курбского - передать ему слова пророческие, вовсе уж страшные: "Если не послушаешься меня, забудешь кровь мучеников, побитых погаными за христианство, презришь слезы сирот и вдовиц и поедешь с упрямством, то знай, что сын твой умрет на дороге!"

Эти впечатляющие сцены дошли до нашего времени из сочинений Андрея Курбского, в апреле 1564 года бежавшего в Литву от самодурства и жестокости все больше впадавшего в паранойю Грозного.

От "первого русского диссидента", как прозвали князя Андрея нынешние историки, мы знаем и развязку сей удивительной истории: не вняв мудрому совету Грека, поехал летом 1553 года царь Иван по северным обителям и... возвратился в Москву уже без сына! "Не доезжаючи монастыря Кириллова, еще Шексною плывучи, - пишет Курбский, - сын ему умре..."

Но не только пророческим даром знаменитого книжника из Греции восхищался Андрей Михайлович в своей "Истории о великом князе Московском", что была написана им спустя 20 лет после того проходившего у него на глазах свидания боговдохновенного инока с царем. "Муж зело мудрый, - характеризует Грека Курбский, сам образованнейший человек и наблюдательный публицист, - и не токмо в риторском искусстве мног, но и философ искусен..." Каким же ветром занесло его на Русь?

Повесть о сожженном пророке

РОДИВШИЙСЯ около 1470 года в греческом селении Арта, Михаил Триволис (кстати, тождество этого человека с Максимом Греком доказал только в 1943 году наш историк И. Денисов) происходил из аристократической семьи. Состоятельные родители обеспечили ему прекрасное образование. Закончив школу на острове Корфу в Ионическом море (им тогда владела Венецианская республика), он в 20-летнем возрасте уже баллотировался в совет этой пользовавшейся самоуправлением территории (где заседали в основном старейшины), но потерпел неудачу.

Тогда юноша уехал в Италию, где прожил почти 20 лет. Здесь он сблизился с мыслителями-гуманистами Анджело Полициано и Марсилио Фичино, пополнял образование в университетах Болоньи, Падуи, Феррары, Милана и даже наезжал в парижскую Сорбонну... С 1490-х годов началась тесная дружба Михаила Триволиса с философом Джованни Пико делла Мирандола, чьи идеи о том, что все философские и религиозные школы суть частные проявления единой истины, папская курия осудила как еретические...

Также на Михаила произвели незабываемое впечатление проповеди монаха-доминиканца Джироламо Савонаролы, страстно обличавшего развратного и честолюбивого папу римского Александра VI Борджиа. Папа не простил Савонароле его гневных речей о том, что "римская церковь-блудница пред всем миром обнажила свое безобразие, так что зловоние ее достигло небес", устроил судилище, и в мае 1498 года его врага сожгли на площади во Флоренции. Но образ гневного пророка, видно, навсегда остался в памяти Триволиса, потому что, уже будучи в России, он напишет о Савонароле "Повесть страшну и достопамятну", а временами сам будет выступать в роли непримиримого обличителя...

Пример сгоревшего, но не сломленного проповедника, видно, и побудил Михаила перейти из православной веры в католическую и принять иноческий постриг в том самом доминиканском монастыре св. Марка во Флоренции, где настоятелем был Савонарола. Ему хватило, впрочем, двух лет, чтобы убедиться: даже доминиканцы, для которых жизнь в бедности, забота об обездоленных и больных и непрестанная молитва предписаны уставом ордена как главные законы монашеского бытия, поражены многими из тех пороков, которые обличал сожженный настоятель...

Тогда Триволис покидает Италию и приезжает на святую гору Афон - духовный центр православия. В 1505 году он снова постригается в монахи (но теперь православные) под именем Максима в самом известном из афонских монастырей - Ватопедском. Через десяток лет трудов душевных и телесных, к сорока с лишним годам заслужил он славу просвещенного, в книжных делах умудренного инока.

А к этому времени на Афон прибыло русское посольство. Недавно занявший трон великий князь Василий III, разбираясь лично в кладовых своих палат, обнаружил множество греческих духовных книг, большую часть которых привезла с собой еще царица Софья из византийского императорского рода Палеологов. Государь решил, что надо перевести их на русский язык, за тем и снарядил на Афон посольство: подыскать хорошего толмача из монахов. Выбор пал на Максима, и он, смиренно склонив голову перед судьбой, указавшей новый путь служения Господу, отправился в Великое княжество Московское...

Опала

ВАСИЛИЙ III поначалу его обласкал. Жить Максима, сразу прозванного Греком, поместили в Чудовом монастыре в Кремле, неподалеку от великокняжеских палат. Сделанный им перевод Толковой Псалтири - огромной книги в полторы тысячи страниц - вызвал всеобщее восхищение.

За Псалтирью были переведены Толковый Апостол, сочинения Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Василия Великого, Афанасия Великого, Кирилла Александрийского... Усиленно занимаясь литературными трудами, переводом и исправлением церковных книг, афонский монах и не заметил, как благодаря своему блестящему уму и широкой образованности поневоле оказался в эпицентре опасных политических событий. Постепенно войдя во внутренние проблемы Московского государства, он увидел множество недостатков русской жизни и все чаще начал возвышать голос против жестоких порядков. "Любя вступаться за гонимых, он тайно принимал их у себя в келье, - замечает Н. М. Карамзин, - и слушал иногда речи, оскорбительные для государя и митрополита..."

А Кремль недостатка в "слухачах" и тогда не испытывал. Очень скоро великому князю стали подробно доносить, кто приходил к Максиму и какие хулительные слова о первых лицах государства и церкви произносил. Как назло у книжника сложились неприязненные отношения с митрополитом Даниилом, который не хотел и не мог быть совестью русского народа, наставником и правдивым советником государя, но лишь покорно угождал любым царским желаниям...

Грек очень сильно настроил против себя Даниила и великого князя, когда после устроенного с помощью митрополита развода государя с Соломонией Сабуровой (после 20 лет брака она так и не имела детей, что явилось формальным предлогом к его расторжению) и женитьбы Василия III на обольстительной полячке Елене Глинской написал весьма злой трактат с актуальным во все времена названием "Слово к оставляющим жен своих без вины законныя".

Затем Максим Грек стал активным участником спора нестяжателей с иосифлянами. В своих статьях об иноческом жительстве он очень резко осуждал монастырское землевладение, нападал на настоятелей за жестокое обращение с крестьянами, ростовщичество и сребролюбие...

Этого тогдашние иерархи церкви, пользовавшиеся полной поддержкой государя, тоже не могли ему простить. Афонского монаха судили на двух церковных соборах - 1525 и 1531 годов. Поразительное дело: книжнику исхитрились поставить в вину его напряженные труды на ниве церковного просвещения России! Оказывается, при переводе богослужебных книг он якобы преднамеренно вносил в тексты искажения. Несуразицы в самом деле встречались, но как могло быть иначе, если Максим, не зная поначалу русского языка, переводил с греческого на латынь, а уж затем приданные ему помощники перетолмачивали с латыни на церковнославянский?

"Не тужи, не скорби и не тоскуй, любезная душа..."

ЕГО ОБВИНИЛИ ни много ни мало в том, что он по злодейскому умыслу искажал суть Священного Писания, и осудили как еретика. "Богопротивного и мерзостного и лукавомудрого инока Грека Максима" по приговору церковного суда много лет держали на положении заключенного в Иосифо-Волоцком, затем в тверском Отрочьем монастырях, в сырой и тесной келье, где он терпел голод и холод, угар и смрад, не позволяя даже на несколько минут выйти на свежий воздух...

Но афонский инок явил в заточении чудесную силу духа. "Не тужи, не скорби и не тоскуй, любезная душа, о том, что страдаешь без правды..." - этими словами открывается сочиненная им в утешение самому себе проповедь. С ее чтения начиналось каждое утро Максима в узилище. Кусочком угля на стене кельи затравленный, истерзанный пленник написал прекрасный канон Утешителю Святому Духу - Параклиту. Принятый впоследствии церковью, он звучит сегодня во многих наших храмах в праздник Сошествия Св. Духа...

Несмотря на многократное заступничество и афонских монахов, и даже константинопольского патриарха, просивших отпустить Максима из России, его мечта умереть на родине так и не сбылась. Иван Грозный примерно в 1547 - 48 годах (по другим данным, в 1551 году) распорядился выпустить Грека из заточения и разрешил перебраться в Троице-Сергиев монастырь к доброму игумену Артемию. Здесь и скончался в 1556 году (спустя три года после встречи с царем Иваном) афонский инок, претерпевший в России тяжкие страдания, но не переставший любить свою вторую родину.

***

В ДУХОВСКОЙ церкви Троице-Сергиевой лавры над могилой святого Максима возвышается ныне каменный саркофаг, сооруженный в знак признания его заслуг, с высеченным на камне тропарем (текстом торжественного песнопения) в честь святого афонца. На этом месте еще в XVII веке стали совершаться чудеса. Так, в день открытия мощей святителя в 1591 году, что было совершено по благословению патриарха Иова, у гроба его исцелились от тяжких болезней сразу 16 человек...

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно