Королевам не пристало изменять себе и своему миру. Галине Вишневской удается избежать изменений и во внешности - она красива всегда. Волевой изгиб тонких бровей не в силах отпугнуть от бесконечной голубизны спокойных глаз, царственная осанка не затмевает простоты в манере общения, громкий властный голос относит мысли собеседника к профессиональным навыкам его обладательницы... Все в ней - противоречие. Женщина, на долю которой выпало столько, что не каждый мужчина способен перенести... Но она счастлива.
- Галина Павловна, отечественная культура сейчас страдает от отсутствия финансирования. Насколько, на ваш взгляд, эта проблема определяет качественный уровень произведений искусства?
- Думаю, что намного важнее отсутствие профессионализма. Это относится и к вокалистам, и к драматическим актерам, которые играют по наитию, не владея техникой актерского мастерства. Инструменталистам удается достичь и сохранить определенный уровень за счет того, что они дольше учатся. Часто в профессиональных театрах вижу любительские спектакли. Не говорю об эстраде, эстрадные певцы - это бесстыдство и вульгарность. Русская эстрада копирует жуткие западные образцы, и то, что свойственно другой культуре, преломляется у нас в нечто страшное. Подражательство вообще ужасно. Конечно, есть талантливые певцы, но их очень мало.
- Как вы думаете, должен ли талант быть с кулаками?
- Нет, кулаки нужны бездарности. И не только кулаки, но и много подлости нужно бездарному человеку, чтобы пробиться. А таланту нужны целеустремленность и ясность, чего он хочет вообще от жизни.
- Извините за дерзкий вопрос, Галина Павловна, но не возникало ли у вас, самодостаточной личности, хотя бы кратковременных приступов творческой зависти к коллегам?
- Мне так много было дано в жизни Богом, что я могу только благодарить и вспоминать свою самую счастливую карьеру. Думаю, что больше ни у кого такого счастья не было. Я пришла в театр в 25 лет без консерваторского образования, на другой же день стала первой певицей, триумфально прошла все годы, не зная унижения на сцене, и вовремя ее оставила. И вразумил на все это меня Господь, свыше мне был дан знак: всему свое время. У меня было трудное детство - осталась одна, девчонкой, в блокаду, через все прошла. Может быть, в награду Господь подарил мне такое...
- Трудности необходимы для формирования личности?
- Думаю, что надо человеку через них проходить, надо научиться с ними бороться, выживать. У Марины Цветаевой есть маленькая книжечка высказываний, одно из которых меня потрясло: "Дать можно только богатому и помочь только сильному. Вот опыт всей моей жизни". Невероятную вещь сказала! Можно помочь выжить бедному, больному, несчастному, но все равно он не станет сильным. Гениально, сурово, жестоко! Вот она - жизнь...
- Было ли в вашей жизни тяжелое испытание, за которое вы все-таки благодарны судьбе?
- Трудно сказать. Я никому не пожелала бы того ужаса, через который мне пришлось пройти в жизни... Нет, не было такого испытания, не хотелось бы мне снова через это проходить. Нет.
- Как вы пережили разлуку с Родиной, "болели" ностальгией?
- Во мне было такое чувство ярости после того, что произошло, когда я должна была все оставить и уехать с одним чемоданом, имея за плечами 30 лет творческой карьеры. Мне было 47 лет, так же, как и моему мужу... Какая ностальгия! Я даже вспоминать не могла об этой стране! Кроме ярости, во мне ничего не было. И ушло это чувство только после того, как Большой театр в 1991 году предложил мне сделать юбилей 45-летия творческой деятельности. Я с радостью согласилась. Вышла на эту сцену - и... как будто камень с меня свалился. Когда я увидела зал, которому отдала столько любви, сил, молодость... шаг на сцену - и все! Отпустило...
- А ностальгию по сцене сейчас испытываете?
- Нет, как будто закончился отрезок жизни. Странно... Ностальгия мучила бы, если бы я закончила рано. Но мне было уже 60 с лишним лет, это нормально. На сцене я с 17 лет, и получается, что пробыла на ней 50... Например, Мария Каллас потеряла голос, когда ей не было и сорока. Я хорошо ее знала и знала, как она жила. Она очень страдала, была страшно одинока, редко где появлялась и вся была в своих ощущениях потери сцены. Это ужасно!
А я ушла с триумфом в 82-м году, пела Татьяну, 8 спектаклей в "Гранд-Опера". Перестала петь примерно к 90-му году. Так что все прошло нормально. Я всегда при деле: даю мастер-классы, помогаю певцам, книгу написала, сама ставила спектакли, драму играла, в кино снялась...
- И сейчас вы заняты созданием музыкальной академии в Москве. Это будет частное предприятие?
- Да, это настолько новое дело, что нужно как-то устраиваться. Строительство, можно сказать, закончено, и уже скоро нужно будет созывать профессуру. Должна получиться интернациональная школа оперного пения.
- Не является ли целью вашей академии составить конкуренцию консерватории?
- Нет, это совершенно другое, это ступень между консерваторией и театром. Такой пробел всегда существует, во всех странах мира. А между тем просто необходимо дать возможность певцу, технически подготовленному в консерватории или частным образом, создать несколько оперных партий при взаимодействии с дирижером, режиссером, оркестром и т. д.
- Сейчас консерватория находится в бедственном положении, ведущая профессура разъехалась по зарубежным школам, практически не оказывается государственной материальной поддержки, и, конечно, уровень обучения не может не страдать от этого. У вас не возникало желания оказать помощь консерватории?
- Нет, я не денежный мешок. Всю жизнь сама работаю и представляю, что и другие могут работать, зарабатывать и давать деньги, если считают нужным. У нас с мужем есть свой фонд, цель которого - помочь детям. Это педиатрическая академия и 1-я детская больница в Петербурге, больница в Оренбурге, мы построили родильный дом, несколько лет назад открыли детский дом в Кронштадте. Позор, что в городе Петра, в крепости, которую он основал, до последнего времени никто не знал, что такое детский дом! Прошли через войну, блокаду... Сейчас там живут дети, которых выбросили на улицу. Прежде чем помогать взрослым, нужно помочь детям, которых взрослые таким своим отношением ставят на грань гибели и уничтожают. Взрослым мы не помогаем. Взрослые довели страну до такого состояния, все годы советской власти спокойно смотрели, что происходит, а теперь так поступают с детьми. Люди ходят с флагами, говорят, что им есть нечего, пьют водку до помутнения рассудка и выгоняют своих детей на улицу. Озверение народа...
- Галина Павловна, во имя верности дружбе вы лишились Родины. Оправданна ли цена?
- Когда мой муж заступился за Александра Солженицына, которого травили, травля перешла и на него, ему не давали играть, отказывали в площадках для выступлений, и, если бы мы не уехали, он бы погиб. Вопрос стоял уже не о дружбе, а о спасении моей семьи. Я приняла решение, и я это сделала.
- Существуют ли в вашем сегодняшнем окружении люди, способные пожертвовать чем-либо ради вашего спасения?
- Когда Ростропович оказался в такой ситуации - речь в основном о нем, - вовсю шла открытая травля, ни один человек, ни один (!) не заступился. Я не претендую на то, чтобы человек из-за меня шел на амбразуру, но предательств всегда было очень много. Никогда не мщу таким людям, просто вычеркиваю из своей жизни. Предательство могу простить, но не могу забыть.
Физически не выношу лесть и вранье, поэтому около меня мало друзей. Своей дружбе я придаю очень большое значение, всегда высоко ценила свои качества, и человеческие, и артистические, не переоценивая, но и не опуская планку. Поэтому мне бесполезно льстить.
- Мне кажется, что раньше люди придавали дружбе более высокий смысл?
- У меня всегда было мало друзей, а у Славы их до сих пор много. Для него все друзья, объятия, поцелуи, на брудершафт через полчаса после знакомства: "Вася, ты друг на всю жизнь!.." (смеется). Я в этом смысле другой человек. Наверное, все-таки не время определяет дружбу, а человек. Да, многие отношения держатся на выгоде и необходимости, но это должно носить иное название, это уже не дружба.
- Любовь, по-моему, возникает чаще, чем дружба.
- Да, вы абсолютно правы. Любовь построена на других эмоциональных импульсах, может случиться мгновенно, может вдруг и улететь. А дружба рождается из времени, связь такая бывает, что уже на всю жизнь. Редко у кого одна любовь длится всю жизнь, не прерываемая увлечениями, влюбленностью. У меня тоже был первый брак, другая жизнь до того, как мы со Славой встретились.
- А эта встреча в большей степени оказала влияние на формирование вашей личности или
прежде всего послужила профессиональной основой?
- Когда мы поженились, я уже пела в Большом театре первые партии, поэтому к моему становлению он не имел отношения. Но в развитии музыкальной личности... Я слушала его очень часто, на все концерты ходила. Я по-другому стала мыслить музыкально. И знакомства с интересными людьми происходили через него. Так я, может быть, жила бы в ограниченном кругу.
- Галина Павловна, вы как любой творческий человек не можете не нуждаться в одиночестве...
- Я часто бываю одинока, что меня вполне устраивает и никак не угнетает. Мы с мужем часто живем врозь. Моя работа в театре всегда была связана с гастролями, а сейчас он ездит по всему миру. Я уже не могу за ним ездить - очень устаю от этого. Но я счастливая бабушка, у меня шестеро внуков. Одиночество сопутствует большому таланту. Оно мне бывает необходимо. Люблю быть одна, мне не скучно с собой.
- Существует мнение, что для того, чтобы брак был счастливым, супругам необходимо давать друг другу больше свободы. Ваш кочевой образ жизни, похоже, подтверждает такой подход?
- Если только речь не идет о семьях, где все держится на том, кто кого перехитрит. Все зависит от того, как понимать свободу. В данном вопросе свобода не трактуется как вседозволенность. У супругов должен быть собственный внутренний ограничитель. Не в том дело, что один другого в чем-то ограничивает, а сам себе человек должен ставить барьеры, обязательно. И не только в браке.
- И все-таки при частых расставаниях, мне кажется, довольно трудно сохранить пламень в семейном очаге.
- Думаю, что расставаться время от времени просто необходимо, и именно для того, чтобы сохранить очаг. Я уверена в том, что 90% браков в России разрушаются из-за тесноты, в которой живут люди. Коммуналки, где в одном улье ютятся 5-6 человек, однокомнатные квартирки, где с утра до ночи приходится терпеть друг друга, родителей, детей, которые бегают вокруг, - это же сумасшедший дом! Это хуже тюрьмы, потому что ты не можешь, не имеешь права отвернуться к стене.
- Вы наездами бываете в России. Что вас удерживает от того, чтобы вернуться окончательно?
- У меня семья там. Советская власть так распорядилась моей семьей, что в результате наши дочери замужем за иностранцами и шестеро внуков не принадлежат России - все они родились в Америке... Вот и все. Поэтому я живу там. Архив наш возвращается в Россию, а сами мы должны быть с семьей. Я не могу уговаривать своих внуков жить здесь - боюсь за их жизнь. Но я уверена, что Россия не пойдет назад. Этого не может быть. Тот хаос и неопределенность, которые существуют сейчас, надо пережить. И закончится это тогда, когда люди научатся самостоятельно принимать решения, а не ждать, что кто-то что-то даст.
Когда я приезжаю в Москву, меня у подъезда ждут: подходят здоровые мужики и говорят: "10 тысяч долларов дай! 20 тысяч долларов дай!.." Я - женщина! Вдвое старше вас! И вы имеете совесть просить, чтобы я вам денег дала?! Таскайте мешки, пробивайте лбом стену, но устраивайте свою жизнь! Это вырождение совести человеческой в русском народе. Все проблемы в стране от этого.
Русские сегодня не любят Россию и живут в ней так, будто собираются куда-то уехать, как в коммунальной квартире, загаживая все вокруг и не убирая за собой. Народ все время ищет виноватых. То это Ленин, то Сталин, то Горбачев... Они виноваты, безусловно, но только потому, что им дали возможность поступать именно так. Кто-то считает себя невиноватым... Сколько людей уничтожено в мирное время! Народ это допустил, позволил, обвиняя теперь правителей. Но правители - это тоже народ.
- А как вы относитесь к сегодняшней власти?
- Я не имею с ней никаких контактов, но знакома с семьей Ельцина и очень их люблю, по-человечески, потому что семья замечательная. Ну и что, что он президент?
ВСЯ ЖИЗНЬ - ТЕАТР. "Мы - маленькие, вы - большие"