Наверное, нет ничего страшнее для родителей, чем узнать, что их ребенку поставлен онкологический диагноз. Подобное сообщение из уст врача чаще всего воспринимается как приговор маленькому человеку...
Но всегда ли это соответствует действительности? К счастью, нет. Об этом наш разговор с главным гематологом Минздрава РФ, директором НИИ детской гематологии, профессором Александром Григорьевичем РУМЯНЦЕВЫМ.
- В отличие от ситуации 10-летней давности сегодня все большее количество онкологических и гематологических заболеваний вполне успешно поддаются лечению. Я намеренно упоминаю эти два вида заболеваний вместе: дело в том, что, как показывает практика, более половины случаев онкологических заболеваний у детей относятся к заболеваниям крови. Более того, специфика гематологических заболеваний такова, что, научившись лечить их, врачи поднимаются на принципиально иной уровень и в борьбе с другими онкологическими болезнями: ведь они по сути представляют собой ускоренную и гораздо более интенсивную модель развития "обычной" опухоли. В большинстве европейских стран именно по этой причине эти две специальности объединены в единое целое. Несколько лет назад подобное решение было принято и российским Минздравом. Конечно, родителям больного ребенка от подобных рассуждений легче не становится. С другой стороны, давайте вспомним, что происходило у нас еще несколько лет назад. Онкология (в том числе и детская) у нас всегда относилась к хирургическим специальностям. К примеру, ребенка, у которого обнаружена опухоль мозга, сразу направляли к нейрохирургу. Делали операцию и выписывали домой. А то, что через год-другой из этих детей в живых практически не оставалось никого, на статистике уже никак не сказывалось.
При этом причины такого катастрофического положения крылись в самой системе организации медицинской помощи. Как известно, с 14 лет дети переходили под наблюдение "взрослых" врачей, принципиальные подходы к лечению у которых формируются иначе, чем у педиатров. Грубо говоря, если речь идет о взрослом человеке, то достижением считается продление жизни на некий достаточно отдаленный срок. А для ребенка это, согласитесь, не показатель - хотя бы потому, что темпы развития заболевания у него, как правило, гораздо выше, чем у взрослых. Поэтому в данном случае более эффективным является и использование других способов лечения: например, высокодозовой химиотерапии. Или, проще говоря, лекарств.
Другое дело, что подход к выбору этих лекарственных схем до недавних пор был достаточно свободным. А ведь врачам-онкологам известно, что замена в процессе лечения одного препарата другим, якобы равноценным, может привести к негативным результатам. Именно поэтому врачи предпочитают использовать оригинальные препараты, поставляемые известными и специализирующимися в этом направлении производителями. Например, мы давно и успешно сотрудничаем с германским концерном "Шеринг АГ", который поставляет в Россию препараты для лечения острых лейкозов и злокачественных лимфом, а также с другими известными мировыми компаниями, такими как "Бристол-Майерс Сквибб", "Рош", "Авентис" и т.д.
Между тем в большинстве стран мира подобной проблемы просто не стоит, поскольку там каждый шаг врачей в процессе лечения строго регламентируется соответствующими протоколами. Любое действие или назначение врача имеет под собой строго обоснованную научную и доказательную базу.
Насколько это себя оправдывает? Судите сами. По целому ряду онкогематологических заболеваний, название которых до недавних пор звучало как смертный приговор, в европейских странах прогноз успешного лечения составлял 60-70 и более процентов. Что, там врачи умнее? Отнюдь нет. Просто там существовал иной подход к лечению, который, к счастью, сегодня успешно применяется и у нас. Результаты, которых нам удалось в итоге достичь, превзошли самые смелые ожидания. Практически по всем направлениям показатели успешного выздоровления детей стали соответствовать среднеевропейским. А по некоторым заболеваниям эта цифра возросла на порядок! Например, еще несколько лет назад из детей с острым лимфобластным лейкозом выживало не более 7%. Сегодня - 70-80%. При рецидивах этого заболевания раньше удавалось спасти примерно одного ребенка из ста, а теперь - каждого второго...
Более того, с 1991 года активно развивалась и сама служба оказания онкогематологической помощи детям. Помимо создания головных научных учреждений (НИИ детской гематологии Минздрава и НИИ детской онкологии РАМН), за пять лет были организованы 18 межрегиональных центров на базах многопрофильных детских больниц по всей территории России. Теперь у родителей больных детей нет необходимости везти их в Москву, помощь на должном уровне может быть оказана непосредственно в регионах.
Достигнутые результаты позволяют уверенно утверждать: сегодня все большее количество детей даже с самыми серьезными онкологическими и гематологическими заболеваниями могут быть вылечены. И сделать это вполне реально не где-то за границей, а у нас, в России.
Радость ясного взора