ОТПРАВКА в Чечню приговаривает к необходимости обращаться за помощью к психотерапевтам и психологам не только солдата, но и всю его семью. Пока солдат воюет и его прежнее восприятие мира и окружающих кардинально меняется, родные переживают, зарабатывая болезни.
Как рассказала нам Татьяна ДМИТРИЕВА, директор Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского: "В 50% случаев у людей, перенесших инфаркты, наблюдаются депрессии (и легкие, и глубокие), которые требуют дополнительного внимания и подчас лечения. После инсультов депрессивные реакции развиваются в 70% случаев. И невропатолог должен лечить не только инсульт, восстанавливать утраченные двигательные и речевые функции, но и депрессивное состояние, которое часто не замечает.
Нередко стресс становится причиной даже радикулита, лечению которого не способствуют ни мази, ни растирания. Больные лечат следствие, а надо лечить причину, то есть стресс, депрессивную реакцию. Радикулит, вызванный ими, - это лишь вторичный симптом. Сначала нужно вылечить депрессию, тогда и радикулит пройдет.
За последние 10 лет в стране увеличилось число психических расстройств пограничного уровня, к которым относятся неврозы, расстройства личности, легкие депрессии. По статистике, у взрослых - в 1,5, у детей и подростков - в 2,5 раза. Это связано с хроническим стрессом, который неизбежен в любой стране с переходным периодом. Люди оказались в новых условиях, вынуждены в прямом смысле слова бороться за выживание. Из состояния социальной защищенности - в полную незащищенность. Такая расбалансировка неизбежно приводит к депрессиям. А у нас к экономическим и социальным проблемам добавилась война.
В существующих сейчас в Чечне условиях учесть число психических расстройств невозможно, поэтому статистики не существует. Как бы тяжело ни было, человек, чтобы выжить, приспосабливается к любым условиям. Можно было бы предположить, что в Чечне людей с психическими расстройствами больше. На самом деле их там сейчас меньше, чем было в начале военных действий. Это связано с тем, что даже без лечения неврозы могут постепенно компенсироваться организмом. Это явление известно в психиатрии. То же самое было во время Отечественной войны, когда наблюдалось постепенное приспособление и мобилизация всех ресурсов организма, заработали компенсаторные функции. Думаю, что в Чечне сейчас, скорее всего, уже наступает определенное приспособление. Такое впечатление сложилось у меня и во время поездки в Грозный.
Солдаты, которые там воюют, - это отдельная проблема, которую надо решать на нескольких уровнях. Только 10% населения может похвастаться стрессоустойчивостью, жизненные неурядицы не вызывают у них стресс и депрессию. Примерно 25% людей переносят стресс с потерями для здоровья, наживая себе депрессию, гастрит, язву желудка или гипертонический криз, то есть заболевания психосоматической природы. Остальные 65% находятся в промежутке между первыми двумя категориями. Реакция их организма зависит от того, насколько сильным будет стресс. И объективно, и субъективно. Например, кто-то из солдат легко переносит армейскую нагрузку, но не может справиться с тем, что его бросила любимая девушка. У каждого есть место наименьшего сопротивления, и на одни и те же негативные внешние факторы два человека прореагируют по-разному. Когда проводят набор в армию, это должно учитываться. Но у нас пока еще мало обращают на это внимания, поэтому в армии оказываются люди всех степеней устойчивости и, оказавшись в боевых условиях, приспосабливаются к ним по-разному.
Среди солдат срочной службы, которые увольняются до срока по здоровью в мирное время, треть это делает из-за психических расстройств. У 40% таких солдат наблюдаются легкие формы врожденной умственной отсталости, у 10 - 15% - расстройства личности или характера (психопатия), у остальных - различные последствия травм, в том числе родовых.
Во время военных действий моральная нагрузка еще больше возрастает, поэтому все солдаты, которые возвращаются из района боевых действий, нуждаются в психологической реабилитации, в помощи психотерапевта и психолога".
Будущее медицины - лечить предболезнь