Когда В. Путин, вернувшись из очередной поездки, не нашел в своем окружении одного из своих советников, ему ответили, что у того сердечный приступ и он лечится в центре у Голикова. "Голиков? Я такого не знаю..." - удивился президент. "Не дай Бог, Владимир Владимирович, инфаркт у вас случится, тогда узнаете, кто такой Голиков", - оптимистично заметили в окружении. Путин не стал дожидаться сего прискорбного события и уже на следующий день выяснил, что, кто и как. Теперь в кабинете у руководителя Центра неотложной кардиологии при НИИ СП им. Н. Склифосовского, академика РАМН и РАЕН, профессора Алексея Петровича ГОЛИКОВА висит благодарственное письмо за подписью президента России.
Когда же я попытался перенести на бумагу все звания и регалии Алексея Петровича, то оказалось, что они занимают без малого две страницы текста. Поэтому, помимо сказанного, назову еще лишь некоторые. В 1996 году он избран академиком Международной Академии наук и почетным членом американского общества интернистов. Тогда же Кембриджский центр за научные исследования избрал А. Голикова "Человеком года". И вот уже более десяти лет он занимает пост президента Российского научно-медицинского общества терапевтов (РНМОТ). Не секрет, что врач-терапевт в сознании многих вроде бы и не врач вовсе. Так, знает понемногу обо всем и в результате ничего. Как главный терапевт России к этому утверждению относится? С этого вопроса и началась наша беседа.
- ЭТО ВЕЧНЫЙ вопрос, который поднимается даже на мировом уровне: кого мы должны готовить - узких специалистов или терапевтов широкого профиля? Я считаю, что любой врач, будь то кардиолог, гастроэнтеролог или проктолог, прежде всего должен иметь широкие познания в терапии, а лишь затем специализироваться в каком-то одном направлении. Так считал и мой учитель - знаменитый профессор А. Мясников. Он ведь был терапевтом широкого профиля, главным терапевтом ВМФ во время войны и лишь потом стал целенаправленно заниматься кардиологией. При этом никогда не порывал связи с терапией, а, переехав из Ленинграда в Москву, возглавил Институт терапии АМН и кафедру госпитальной терапии Первого московского мединститута, ныне - Академия им. Сеченова.
К сожалению, сейчас есть такие кафедры, которые готовят специалистов, скажем, только по коронарографии. Да, такой человек сделает исследование, но если у пациента есть сопутствующие заболевания, легочная патология, то ему коронарографию сразу делать нельзя, можно просто навредить. И такое, увы, нередко происходит на практике. Так что терапия - это всеобъемлющая дисциплина, которая для врачей должна стоять на первом месте.
- Как вы оцениваете уровень подготовки терапевтов в стране?
- Она не везде одинакова. И не везде эффективна. Там, где кафедры возглавляют действительно настоящие терапевты, следующие принципу своих учителей - познать не болезнь, а больного; там, где активно учатся использовать современные методы диагностики заболеваний, - готовят хороших врачей. А там, где методы исследований застыли на уровне уха, стетоскопа, перкуссии, аускультации, - уровень подготовки остается невысоким.
- Сколько же нужно проработать в терапии, чтобы стать хорошим терапевтом?
- Во-первых, многое зависит от руководителя медучреждения, как он направляет своих сотрудников. Во-вторых, от самого врача: насколько он сам хочет стать широкообразованным доктором. И, в-третьих, на каком уровне работает сама клиника. Если она узкоспециализированная, то там развития, как правило, не происходит. Из моего центра, несмотря на тяжелое финансовое положение, терапевты не уходят, хотя их приглашают в различные клиники при банках, корпорациях и так далее. Просто они понимают, что там не будет тех исследований, в которых они могут принять участие, того общения с коллегами, которое помогает не стоять на месте.
Мы ведь не только клиника, но и научно-исследовательский институт, который разрабатывает новые методы лечения тех или иных состояний. Допустим, фирма предлагает нам пять препаратов для какой-то сердечной патологии, а мы считаем, что достаточно одного, потому что и больные порой не в состоянии купить все эти лекарства, и пропасть они могут с прилавков аптек, если не продлят договор с поставщиком. А это значит, что у больного будет провал в лечении и все придется начинать сначала. Да и принимать сразу 4-5 лекарств сегодня недопустимо. Изменился иммунитет человека, очень много аллергических реакций, которые в свою очередь ведут к другим осложнениям. Зачем же это нужно и без того нездоровому человеку?
- Алексей Петрович, кардиоцентр академика Е. Чазова или клиника доктора Р. Акчурина считаются весьма престижными. Что же там делается такого, чего не делают у вас?
- В центре Чазова есть отделение инфарктных больных, но там в основном пациенты до определенного возраста, как правило, с первичным инфарктом миокарда. А остальным, чтобы пройти необходимое обследование, надо обойти 5-6 отделений. Это время, это нервы.
Акчурин занимается аортокоронарным шунтированием, баллонной ангиопластикой, применяет вспомогательное кровообращение при операциях. Есть там и аппаратура, с помощью которой можно увидеть работу шунтов, не прибегая к коронарографии.
Но главное наше отличие - это то, что мы занимаемся неотложными состояниями. К нам поступает больной, и мы в кратчайшие сроки при помощи экспресс-методов оцениваем его и начинаем лечить. Стабилизируем состояние, а затем решаем, нужно ли ему хирургическое вмешательство или можно обойтись медикаментозной терапией. Причем то же шунтирование мы делаем на работающем сердце, стараясь как можно чаще применять малотравмирующие методы. Не вскрывать грудную клетку, а ограничиться мини-разрезами, проколами в межреберье. При необходимости с помощью зонда вводим в сосуд стенты (протезы), которые прижимают атеросклеротическую бляшку к стенке сосуда и восстанавливают кровоток.
- Существуют ли универсальные рекомендации по профилактике сердечно-сосудистых заболеваний?
- Есть часть людей с наследственной предрасположенностью к гипертонии. Здесь нужно профилактику проводить с дошкольного периода: питание, дополнительные исследования, нет ли сужения почечных артерий и тому подобное. А если родители здоровы, то достаточно правильно питаться, следить за весом, отдыхать в выходные на воздухе и поменьше менять климат, отправляясь в отпуск. Следить за давлением и уровнем холестерина.
- А вы сериал "Скорая помощь" смотрите?
- Ну, там все довольно далеко от действительности.
- Зато как быстро все происходит. Не успел больной до палаты доехать, а у него уже и предварительный диагноз поставлен, и анализы взяты, и капельница...
- Так и я у себя в центре стремлюсь к тому, чтобы, когда больной поступил, у него был сделан быстрый забор крови, проведены электрокардиограмма, эхокардиограмма и прочее. Но без шумихи! Вы представьте, что у вас сердечный приступ, вы впервые в больнице, помимо боли вы испытываете сильнейший стресс, а тут прямо над головой куча народа кричит друг другу непонятные слова, втыкают в вас иголки, вставляют какие-то трубки - и все бегом. Такая картина только усугубит ваше состояние.
Я объездил около 60 стран - от Канады до Аргентины и от Заполярья до Ближнего Востока. На Западе очень хороший уровень подготовки среднего медперсонала - это правда. Многое из того, что у нас может сделать только врач, там делают медсестры. Но такой беготни, как в кино, не наблюдал нигде.
- 60 стран! А говорили, что климатические зоны менять вредно...
- К сожалению, работа этого требует.
- Алексей Петрович, есть ли больные, которых вы не беретесь лечить?
- Фактически нет. Наш институт приравнен к обычной больнице, поэтому мы обязаны брать всех и лечить бесплатно. Это на самом деле очень мешает научной работе, потому что многие люди могли бы успешно пролечиться и в других медучреждениях. Кроме того, сегодня очень мало пациентов к нам поступает в первые часы после инфаркта. Есть медучреждения, которые работают по американским или английским исследовательским программам, и они платят деньги бригадам скорой помощи, чтобы таких больных на ранних этапах привозили к ним. К нам поступают в основном люди через пять-шесть часов после начала приступа, а то и на другие сутки, и очень редко в первые часы заболевания.
Если скорая помощь не специализированная, нередко больного не обезболивают сразу, а везут через весь город к нам. В результате у него наступает болевой шок, и тут мы уже не всегда можем помочь. Случается, малоквалифицированный врач "скорой" вводит пациенту сернокислую магнезию, а ведь у людей после 50 лет она может вызвать тяжелые осложнения.
Да, мы приглашаем врачей "скорой помощи" на научные конференции, где рассказываем о новых разработках в лечении сердечных патологий, но есть те, кто хочет получить новые знания, а есть, что называется, "врачи законченные", сидящие на теплых местах и ничего уже не желающие.
- Скажите, вы с 1950 года занимаетесь сердцем человека. Это просто насос или нечто большее?
- Сердце - это безусловно нечто большее! Мы еще даже не все механизмы его работы изучили на рецепторном уровне. Есть исследования, которые говорят о том, что не только мозг посылает сигналы сердцу, но и оно может воздействовать на работу мозга.
- Сердце управляет головой?
- Во всяком случае пытается.
Отступление первое. Биографическое
КОГДА Алексей Голиков в 1940 году пришел поступать в ленинградскую Военно- морскую медицинскую академию, ему пришлось приписать себе лишних три года, чтобы быть допущенным к экзаменам. Как уж не раскрылся этот маленький обман, неизвестно, но спустя пять лет молодой доктор уже участвовал в научном кружке при кафедре факультетской терапии.
Вообще же событий в жизни Алексея Петровича было столько, что хватило бы еще на парочку биографий. Пережил блокаду Ленинграда, воевал на Сталинградском фронте, а после войны, вместо того чтобы послушаться своего руководителя А. Л. Мясникова и остаться на кафедре академии, попросился на Новую Землю в лазарет военного гарнизона. Уехал туда вместе с молодой женой и, помимо основной службы, занялся обследованием на предмет гипертонии как наших моряков, так и местного населения - ненцев. Оказалось, что последние вообще не знают, что такое давление, а у молодых людей, прибывших на службу в Заполярье, первые годы оно повышенное. Позже в результате этих исследований А. Голиковым была защищена кандидатская диссертация о влиянии неврогенного фактора на развитие гипертонической болезни, которая тогда же была засекречена. Но это потом, а что такое настоящий стресс, Алексей Петрович сразу испытал на себе по полной программе. Чего стоит едва не закончившееся гибелью плавание на "косатке", когда отказавший мотор суденышка с полупьяными рыбарями, промышленниками и одним военным лекарем на борту решил завестись только за 300 метров до прибрежных скал. Или случай, когда молодому врачу едва не довелось стать "мужем-убийцей". Тяжело отравилась жена, а из лекарств только хлористый кальций и несколько ампул пенициллина. Все лечили хлористым кальцием, и неожиданно у молодой женщины останавливается сердце. От отчаяния, или по наитию Алексей Голиков применил единственный доступный метод реанимации - со всей силы ударил жену кулаком в грудь. Сердце заработало. Сейчас профессор вспоминает об этом с улыбкой... Это сейчас.
Отступление второе. Строительное
РАНЬШЕ на месте Центра неотложной кардиологии стояла просто каменная коробка. Клиника неотложной терапии на базе НИИ СП им. Склифосовского имела один электрокардиограф, а кардиограммы врачам зачастую приходилось расшифровывать дома. На этаже было всего два унитаза, в коридорах стояли раскладушки, которые почему-то назывались "традицией института". Мол, профессора приходят и уходят, а раскладушки остаются навсегда. Алексей Голиков не ушел.
После начала перестройки он решил, что пришло время создавать настоящий центр, на уровне мировых стандартов. Чего стоило Алексею Петровичу два года обивать пороги различных высоких кабинетов, при этом продолжая работать в клинике, может рассказать толстая папка чиновничьих "отказов". Но, глядя сегодня на безукоризненной чистоты помещения, на вежливых сотрудников, на современное оборудование, понимаешь: дело сделано, и сделано на мировом уровне. И каждое утро А. Голиков начинает работать на час раньше своих сотрудников, чтобы успеть до летучки проверить состояние помещений, просмотреть истории болезни, оценить работу врачей, среднего и младшего медперсонала. Объясняет такой жесткий режим работы просто: "У нас терапия неотложных состояний, а она требует постоянного присутствия руководителя. Я уже 15 лет не был в отпуске, а если уезжаю куда-то по делам, то уже через неделю начинаю испытывать дискомфорт, как пианист, который перестал музицировать. А терять квалификацию недопустимо".
Я знаю, где "живет" бронхиальная астма