Многим знакома видеома Андрея ВОЗНЕСЕНСКОГО - земной шар в виде выеденного яйца на подставке. Точно такое же яйцо, только величиной в пять метров, будет выставлено на Пасху в скверике на улице Неждановой в Москве. Поставить пасхальное представление, которое состоится в ночь с 20 на 21 апреля, взялся В. Спесивцев, а участвовать в нем согласились А. Градский, К. Кельми, А. Малинин, В. Пресняков, другие "звезды". С рассказа об этом торжестве и начался наш разговор с поэтом.
- Сегодня все в таком пессимизме. И хочется очищения. Нужно как-то встряхнуться. Нужен праздник. А Пасха, по- моему, как раз совмещает в себе ощущение этого ужаса, дыры и в то же время воскресения, радости. Причем это очень русский праздник - если задуматься, все это и есть Евразия. А моя видеома - это и пасхальный символ, и мое понимание эпохи, ее проблем. Поверх карты континентов я пишу золотом "ХВ", но будет там просматриваться еще одно "X", то есть можно прочитать это и как "XX век".
- Весь праздник будет происходить вокруг этой скульптуры?
- И внутри. Например, певцы будут "вылупляться" из пробоины в яйце. Они начнут со старой моей вещи из "Юноны" и "Авось": "Аллилуйя любви! Аллилуйя!" - и продолжат пасхальными песнями, которые я специально для этого написал. В квадратах параллелей и меридианов мы устанавливаем телеэкраны. Один там, где Мексика, - по нему будут крутить "мыльные оперы", другой рядом с Японией - тут, конечно, политика, а еще один - в капле стекающего белка, чтобы История, искаженная изображением, как бы лилась через край...
- На презентации вашей книги "Видеомы" вы пошутили, что помещаете в ней старые стихи, чтобы видна была "степень деградации". Так почему же вы так "деградировали", что подтолкнуло вас изменить традиционной поэзии?
- Это очень давно началось. Сначала я занимался "изопами" - изобразительной поэзией, как я ее называл. Приходилось преподносить их как какую-то шутку, хотя, конечно, это были серьезные вещи. Но даже мои друзья только сейчас приходят к тому, что такое искусство возможно. Просто наше эстетическое сознание совершенно к этому не готово. Ведь культура наша - что? Пер-р-редвижники, гражданственность дурного тона, политика - за советскую власть, против советской власти... Философия, идеи - это наше. Но Запад впереди нас визуально. Если ты родился на подушке с репродукцией Матисса - ты уже другой человек. Не случайно же в XX веке пришел телевизор. Дети вырастают теперь не на книгах, а на клипах. И вот результат: когда, выступая, я демонстрирую свои слайды, им аплодируют, как стихам!
Все это и подталкивает - ход времени, процессы, которые происходят в культуре. К тому же я ведь профессиональный архитектор - это я в поэзии дилетант. И сейчас, когда слово окончательно девальвировалось от бесконечной болтовни (послушайте хоть съезд!), хочется чего-то конкретного.
- Короче, культура, связанная с книгами, с печатным словом, по-вашему, уходит?
- Безусловно. Конечно, это грустно. Я сам написал столько слов... Но что плакать? Всякая смерть - это в то же время и рождение чего-то нового. Сейчас кажется, что телевизор - это стандарт. Но когда Гутенберг изобрел печатный станок, это тоже казалось стандартом -по сравнению с гусиным пером. Культура должна идти дальше, мысль, образ постоянно находят для себя новое выражение. Возможно, это будет что-то среднее между книгой, телевизором и дискетой...
- Это, наверное, позволяет переступить и языковой барьер - ваши видеомы не нуждаются в переводе, как стихи...
- Тут тоже есть свои проблемы. Мои выставки в Нью-Йорке и Париже принимали очень хорошо. Тамошняя" визуальная культура позволяет им даже лучше, чем нашему зрителю, ухватить суть. Но какие-то детали известны только русскому человеку - скажем, дырочки от пуль в видеоме Гумилева. Они понимают, что какого-то поэта убили, но они просто не знают, кто такой Гумилев. Помнят Есенина, потому что он был мужем Дункан, но не все даже знают, что он повесился...
- Вы, пожалуй, единственный из "шестидесятников", кто до сих пор остался в авангарде. Вы чувствуете себя частью поколения?
- Было одно событие, оставившее глубокий след в моей жизни - это ор Хрущева на меня в Кремле в 1963 г. А поводом была фраза, оброненная мной в интервью, - что нет "горизонтальных" поколений, а есть "вертикальные" и что Пушкин, Пастернак и Ахмадулина - это одно поколение. Но люди в Кремле, как известно, умом не отличались, они еще могли понять: "поколение строителей коммунизма" - но это был уже предел. А тут - "вертикальное"! Но скажите, к какому поколению принадлежит Блок? Вообще втискивать художника в поколение - это, по-моему, очень совковый подход, как и классовость. В этом есть что-то социологическое, стадное. А настоящий художник - он всегда один и всегда независим от толпы.
- Не потому ли вы отошли теперь и от публицистики?
- Просто сейчас, когда политики становятся профессионалами, когда митинги ушли из литературы, я понял, что пора заняться сутью поэзии. Тем более что всегда к этому тяготел...
- А все-таки "из какого сора", как говорится, рождаются ваши видеомы?
- Это всегда как-то само собой, какое-то озарение - словно контакт Оттуда... Вот как когда-то я шел и увидел перед собой этот круг - "ТЬМАТЬМАТЬМА" - как вспышку. А уже потом дома я записываю, прорисовываю. И вот на этой стадии как раз нужен сор. Из сора ты строишь - как, например, ноты "Бернстайна" я сделал из семян лип. Или для Дантова "Ада" взял обыкновенный кипятильник - там и Д от Данте, и А, и спираль, напоминает круги ада. В бытовых предметах тоже можно находить поэзию...
- Когда-то у вас был образ Москвы - "Переход", а какое ощущение от сегодняшней России?
- Вот эта дыра, о которой мы говорили вначале. Это не только дыры в атмосфере, но и в нас самих. Это распавшаяся страна, потерянные идеалы, отсутствие простого общения, наконец. Ведь о чем мы говорим? У всех головы заняты ценами, зарплатой. Да во всем мире считается непристойным спрашивать, кто сколько получает, -люди в постель ложатся и не знают, кто они по профессии. Это вакуум, пустота, которая гнетет нас изнутри.
- Где же выход?
- Выход, мне кажется, как раз в том, чем я пытаюсь заниматься, - в каких-то, пусть небольших, но конкретных делах. Когда-то принято было указывать путь - Политбюро указывало, Гитлер указывал, - а сейчас уже никто не знает, куда мы идем. Поэтому - фермер ты или поэт - важно что-то делать, свое дело, собственными руками, честно. В этом, по- моему, есть и какой-то философский смысл, и духовность. Недавно я был в Курске в гостях у подростков из поисковых групп. Их тысячи по стране. Это бессребреники. Они находят сведения о безымянных солдатах, которые считались изменниками Родины. Они воскрешают их. И это конкретное явление Пасхи в сегодняшнем беспределе.
Беседовал О. ГОРЯЧЕВ
Виктор Ерофеев: "Будь проще, ходи голым!"