Супермен, сердцеед, чиновник, застегнутый на все пуговицы, преступник - это лишь немногие маски актера Леонида Филатова, сыгравшего в кино и на сцене театра на Таганке более тридцати ролей.
На нынешнем, "Московском международном кинофестивале он выступил в новом амплуа - режиссерском, показав в конкурсной программе свой фильм "Сукины дети".
- Можно сказать, круг замкнулся: вы осуществили свой давний замысел - сняли кино...
- В пору моего отрочества было очень много хорошего кино: и неореализм, и польская послевоенная волна, и первые картины Тарковского. Я сделался настоящим киноманом и решил пойти в режиссеры. Прямо после выпускного бала с друзьями - одноклассниками рванул из Ашхабада в Москву штурмовать вершины отечественного киноискусства. Но выяснилось, что экзамены во ВГИКе только в августе, а ждать - нет денег, и я подался в Щукинское училище и поступил. Как выяснилось, оказался пригоден к актерской профессии.
Значительно позже понял, что мне просто повезло. А тогда, по юности, был совсем не сахар, безумно на всех обижался, считал себя непонятым, чем доставлял преподавателям немало неприятных минут.
Несмотря на это. Филатов быстро выделился на курсе, веселая компания - он, Борис Галкин, Владимир Качан, из всех занятий признававшая в основном актерское мастерство, не раз мистифицировала педагогов, выдавая сочинения Филатова за "бурные" пьесы итальянцев-неореалистов. В перспективе была работа в театре на Таганке. Друзья отговаривали: не ходи, ты их не переорешь. А он и не заботился о том, возьмут ли его, пока не встретил однажды Любимова и тот, узнав его, не сказал: "Я тебя прошу, ходи на репетиции "Матери". Так он получил постоянную прописку на Таганке, еще не получив прописки в Москве.
- Фильм заканчивается печально - погибает актер, возглавивший бунт театра против идеологической бюрократии. Реальная история совсем иная, но и она окончилась трагически - гибелью Анатолия Васильевича Эфроса, назначенного "сверху" на место Любимова.
- Приход Эфроса был тогда чем-то вроде секретной операции, дуплета, разыгранного руководящими органами. Они задумали таким способом разделаться и с Любимовым, и с Эфросом, и с театром, показать, что власть в их руках, что это они распоряжаются искусством. Нас заставили играть в политику, а точнее, нас всех поставили вне этики. Наверное, будь мы чуть мудрее, взрослее, мы постарались бы понять положение Эфроса и поберечь его, не уходить из театра, потому что этим мы как бы во всеуслышание объявили его приход на место Любимова неэтичным. В этом была правда, но если бы знать, что он на краю...
- Тогда вы ушли из театра на Таганке. Почему?
- Чтобы отстоять свои позиции. Я не считал для себя возможным участвовать в спектаклях без Любимова. Эфрос недоумевал: "Ну, почему, ведь ты же не был любимцем Юрия Петровича?". Я парировал: "А вы так уж уважаете любимцев, которые сразу на все согласились?..". В конце концов я был вынужден уйти из театра.
В застойные годы Филатову неоднократно предлагали вступить в партию, особенно когда он стал появляться на экране. Когда он ушел с Таганки в "Современник", "сверху" тут же поступило указание не утверждать его на роли в фильмах, не упоминать его имени в печати. Ему сказали тогда: "Вот тебе последний шанс". Его спасло то, что режиссер Зархи пригласил его на роль Чичерина.
- Возвращение на Таганку было трудным?
- Совсем нет. Когда главным режиссером стал Николай Губенко, мы пришли на первый же сбор труппы, были аплодисменты, мы обнялись, расцеловались и постановили никогда больше не обсуждать ту историю. И не обсуждаем.
- Но зрители все же пытаются угадывать, кто есть кто в ваших "Сукиных детях".
- Напрасно. Если не угадывают, это приводит либо к разочарованию, либо к очередному мифотворчеству.
- А "шурики", "ребята в штатском", которые в картине дежурят у выходов из театра, избивают актеров, - это из реальности?
- Вы знаете, когда в 84-м году было двадцатилетие Таганки, за нами вдруг стали ездить люди на машинах. Мы собирались в Дом литераторов, к Окуджаве, отпраздновать вместе с ним наш юбилей, и почувствовали - нас "пасут". Мы специально свернули в тупик, чтобы проверить - точно! Конечно, мы могли только предполагать, что за организация проявляет к нам такой странный интерес. Но собственно - кому ж еще? В ресторане ЦДЛ они сидели за соседним столиком - такая мужская компания, мощные ребята, я похожих видел на похоронах Высоцкого. Мы задирались - они нам не отвечали, видимо, было указание.
В партию Леонид Филатов отказался вступить. Зато в 33 года сделал другой шаг, пожалуй, более ответственный, - крестился в Таганской церкви, в Москве. Он сделал это в сложный период жизни, после своего первого развода, хотя его нынешний брак, как он считает, был давно предопределен.
- Кстати, Леонид Алексеевич, вас могут упрекнуть в той, что вы, как некоторые из режиссеров, снимаете в картине свою жену...
- А почему бы и нет? Я не вижу в этом ничего плохого. Нина Шацкая - прекрасная актриса, она мне очень помогала в работе над фильмом. Другое дело, что я не занял в нем других актеров "Таганки". Но это принципиально. Это только путало бы карты. Мои коллеги вели себя совсем не так. Кстати, когда я это объяснил, ни один человек не обиделся.
В сказке "Про Федота-стрельца - удалого молодца" у Филатова есть строчки: "Утром мажу бутерброд, думаю - а как народ? И икра не лезет в горло и компот не льется в рот". Как выяснилось, сам автор "мажет на бутерброд" икру разве что кабачковую. В этой семье не привередливы - ни глава семьи, ни жена, ни сын, уже взрослый человек, ни обе бабушки. Хотя нельзя назвать их и аскетами. Просто не так воспитаны, чтобы чересчур об этом заботиться, специально доставать, изворачиваться.
- И что же дальше? Новый фильм?
- Да. Картина "Сукины дети" очень недорогая. Мы обошлись скромными средствами, отсняв ее всего за 24 дня, в помещении театра им. Гоголя, и катакомбах на Таганке. Мне просто повезло, что по первой моей просьбе откликнулись мои товарищи, профессионалы высокого класса Александр Абдулов, Владимир Ильин, Лия Ахеджакова и другие.
Но если честно, я нахлебался нашей кинематографической бедности досыта. Поэтому свой второй фильм я уже не сниму без валютного вклада, хотя бы небольшого. Тем более, что речь там должна идти о советском диссиденте, оказавшемся на Западе.
Беседу вели Т. МАМАЕВА и Е. ФЕЗИ-ЛУГИНСКАЯ.
На волне Гурченко