С народным депутатом СССР, академиком О. БОГОМОЛОВЫМ беседует корреспондент "АиФ" Д. МАКАРОВ.
- Олег Тимофеевич, год спустя после серии революций в Восточной Европе у многих создается впечатление, что СССР и восточноевропейские страны все меньше заинтересованы друг в друге. И теперь наши помыслы устремлены на Запад и Японию, поскольку там можно получить займы и передовую технологию и с их помощью попытаться выйти из тупика. Так ли это?
- Наша отсталость - это результат искусственной замкнутости социалистического лагеря, которая господствовала в течение десятилетий, когда 60 - 80% внешней торговли наших стран составляла взаимная торговля. Замкнутость культивировала отсталость, и в Восточной Европе это хорошо понимали. Поэтому, когда идеологические оковы рухнули, их помыслы об экономическом возрождении первоначально действительно устремились на Запад.
Но нынешний энергетический кризис остудил эту эйфорию, заставил осознать, что Запад, даже если бы и очень захотел, не сможет дать Восточной Европе столько энергоносителей и других видов сырья, сколько ей нужно. А потому выбираться из экономических трудностей выгоднее сообща, вместе с СССР. Слишком много сил и средств мы вложили друг в друга.
- Похоже, что и у нас вроде бы наступает отрезвление от идеи "все, что продается, - продавать за доллары". На них, дескать, все и купим. А пока что исчезли с прилавков польские костюмы и венгерские яблоки, болгарские помидоры... И возник вопрос: как же нам дальше строить экономические отношения с нашими союзниками?
- Прежде всего каждая страна должна выбрать свой внутренний курс. От него в первую очередь зависит характер внешнеэкономических связей. Но в переходный период, когда крупные перемены в экономике осуществить еще не удается, необходимо свести к минимуму все негативные издержки перехода. Сейчас, вероятно, нужно сохранять прежние связи, пусть даже и не вполне рациональные. Слишком крутая ломка может вызвать отрицательные социальные последствия.
- В наших средствах массовой информации громко звучит требование перестать "кормить" союзников сырьем по дешевке, да еще на мифические переводные рубли. И как бы в поддержку этого требования последовал Указ Президента о переходе с 1 января 1991 г. на СКВ в торговле с соцстранами. Как вы относитесь к таким утверждениям и к президентскому Указу?
- Действительно, поставки нефти в соцстраны были своеобразной формой их субсидирования, поскольку продавали ее по ценам гораздо ниже мировых. В последнее время, правда, эта цена сравнялась с мировой, но в обмен мы покупали у этих стран технику тоже по мировым ценам, хотя по качеству не более 25% ее поставок приближалось к мировому уровню.
Переход на расчеты по текущим мировым ценам с применением свободно конвертируемых валют автоматически превратит наше пассивное сальдо в торговле с восточноевропейскими странами в активное. В частности, потому что качество поставляемых нам товаров будет учитываться в цене.
Такой переход очень болезненно скажется на наших союзниках. У меня создается впечатление, что с этим указом правительство поторопилось. У этих стран нет валюты, чтобы в достаточных количествах закупать нашу нефть, и потому необходимы какие-то промежуточные решения, которые облегчат переход на чисто рыночные отношения. Такие решения необходимы не только для них, но и для нас, поскольку мы можем очутиться на грани полного разрыва экономических связей с Восточной Европой.
Что же касается Указа, то Президент подписал то, что ему предложили Совмин СССР и Госплан. А у них сейчас только одно желание: заткнуть дыру, которая возникла в платежном балансе.
По тем же причинам, кстати, был принят недавно и антирыночный указ о драконовском налоге на валютную прибыль предприятий.
В 1991 г. мы должны выплатить 12 млрд. руб. по краткосрочным займам и в виде процентов по долгам, что составляет половину всей нашей валютной выручки. А нам еще нужно закупать зерно, потому что, несмотря на рекордный урожай, мы себя прокормить не можем.
- Попыткой заткнуть финансовую брешь можно объяснить, наверное, и поездки Горбачева по странам Западной Европы, займы на миллиарды долларов. Не кажется ли вам, что и они будут привычно пущены на ветер и не принесут народу ничего, кроме бремени долгов?
- Сейчас речь идет о том, чтобы просто выжить перед угрозой голода. Но эти займы не помогут двинуть экономику вперед. Для этого они недостаточно велики. Нужны десятки и сотни миллиардов долларов, которые может дать только частный капитал. И я не сомневаюсь, что они придут, если станет очевидным, что процесс демократизации в СССР стал необратимым. Нужна свобода частного предпринимательства, а для этого административно - командная система должна быть полностью демонтирована.
- В чем должен заключаться, по-вашему, план перехода к рынку?
- Прежде всего в стабилизации финансов и в приватизации большей части государственной собственности, в передаче земли людям. Наше государство - самое богатое в мире, потому что владеет в стране всеми богатствами. Так вот, часть их надо вернуть народу, а еще часть продать иностранным компаниям, а деньги пустить на социальные нужды и на поддержку частного предпринимательства.
Во всем мире происходит процесс интернационализации производства. Многонациональные компании перекачивают капиталы и технологии из одной страны в другую, туда, где выгоднее всего производить. Благодаря этому Южная Корея, Таиланд, Тайвань и др. сделали стремительный рывок вперед. В СССР же до сих пор нет ни одного филиала транснациональной компании, если не считать ресторанов "Макдональдс" и "Пиццахат". И у СССР тоже практически нет собственности за рубежом, за исключением нескольких банков и фирм, занятых в сфере обслуживания. Отсутствие у нас филиалов, скажем, японских автомобильных заводов и филиалов наших заводов в промышленно развитых странах приводит к тому, что наша автопромышленность работает в отрыве от мировых достижений. Эту отсталость можно преодолеть, если целиком и полностью войти, наконец, в мировое рыночное хозяйство.
- Что же нам мешает сделать это?
- Все та же административная система. Собственность - это власть. Поэтому наши "красные помещики" - председатели колхозов - не хотят отдавать землю. То же самое можно сказать и о "красных буржуях" министерствах и ведомствах. В том виде, в каком они существуют сейчас, и с той властью, какую имеют, они проживут только до вхождения страны в рынок. Думаю, что в наших "коридорах власти" это прекрасно понимают.
Противники передачи власти от Центра республикам утверждают, что командно- административный характер экономики от этого не изменится и "опека" предприятий со стороны местных властей в этом случае станет более плотной, чем ранее со стороны Центра.
- Все зависит от того, зачем республике суверенитет. Если для того, чтобы сохранить старые структуры и методы управления экономикой, то во вред. Если же для того, чтобы начать процесс разгосударствления экономики, - во благо.
- Но все же всесоюзный рынок существует, хотя и в извращенном виде. Предприятия имеют до 1400 смежников и поставщиков, разбросанных по всей стране. Республики надолго в обозримом будущем будут связаны друг с другом теснейшими узами, хотят они этого или не хотят.
- Это истина для них сейчас носит абстрактный характер. А пока республиканские власти сталкиваются с тем, что Центр, не посоветовавшись с ними, вовсю печатает деньги, тем самым разоряя их. Ведь что такое инфляция? Это огромный невидимый налог, который правительство взваливает на плечи народа. Вроде бы оно дает нам больше денег, но на самом деле забирает их. Однако получают этот налог не республики, а центральное правительство, чтобы заткнуть дыру в госбюджете. Поэтому вполне естественно желание республик обособиться и помешать окончательному разграблению своего товарного рынка.
Сегодня нет доверия к деньгам, а значит, нет доверия и правительству, которое их печатает. Республики, вводя купоны, талоны и пр., пытаются спастись, укрепив доверие к своим правительствам, если нет доверия к центральному.
- Вы, Олег Тимофеевич, известный в мире ученый, директор крупного института. Спрашивают ли ваше мнение правительство и Президентский совет, принимая серьезные решения?
- С учеными наше правительство поступает, как некоторые мужья со своими женами: спросят их совет и поступят наоборот. В прошлом меня довольно часто приглашали на заседания президиума Совмина высказать свои предложения по тем или иным вопросам, но когда я стал выступать с критикой правительства, такие приглашения перестали поступать.
Мне доводилось выступать и на Президентском совете. Там я говорил примерно то, что и вам. Иногда это вызывало недоумение и раздражение. Мне пеняли: "Что ты выступаешь, как на собрании избирателей?" Но я всегда говорю то, что думаю, - и Горбачеву, и избирателям.
Я вот год тому назад говорил, что не надо пудрить людям мозги (теперь, с легкой руки Горбачева, это выражение стало парламентским), будто жизненный уровень в 1990 г. повысится. Однако и план и бюджет основывали на том, что он упадет не менее чем на 10%. Об этом нужно было загодя и прямо предупредить народ. Но тогда это осталось тайной.
По нашим подсчетам, в 1991 г. жизненный уровень упадет еще на треть, и я опять говорю об этом на заседаниях Верховного Совета. Советские граждане потеряют 200 млрд. руб. своих накоплений в сбербанках, их просто поглотит инфляция, не говоря уже о других потерях, связанных с нею. Такова цена, которую придется заплатить за переход к рынку. За непереход мы заплатим гораздо больше. Только при этом очереди у нас останутся, и не будет того изобилия товаров, которое существует сейчас, например, в Польше.
Однако правительство Рыжкова только говорит о переходе к рынку, но почти ничего не делает. Если оно не может выполнить своих обещаний и справиться с экономическими проблемами, оно должно в полном составе уйти в отставку.
- Один наш читатель предложил купить хорошее правительство на Западе. За доллары. Может, действительно так и сделать?
- Это предложение наивно. Нам готовы помогать бесплатно. В своем распоряжении наше правительство имеет лучшие мозги. Нужно только из многочисленных советов выбрать один-единственный. У каждого экономиста есть своя концепция, свой план, как вывести страну из кризиса. Но для того, чтобы сделать выбор, руководитель должен сам обладать достаточно глубокими знаниями, он обязан иметь политическую концепцию развития страны. К сожалению, пока мы этого не видим.
- Непрофессионализм - врожденная болезнь социалистической системы. Наличие партийного билета в кармане всегда позволяло занимать любые посты вне зависимости от полученного образования. Ничего, кроме горького смеха, не может вызывать, например, тот факт, что нашими внешнеэкономическими связями в Президентском совете ведает бывший главный идеолог Политбюро Вадим Медведев.
В. Медведев по образованию все же экономист, доктор наук, хотя и провел большую часть жизни на партийной работе.
Конечно, было бы лучше, если бы внешними связями занимались те, кто знает проблему до тонкостей, владеет иностранными языками и может непосредственно общаться с представителями других стран. У нас таких руководителей пока нет. А вот в странах Восточной Европы после революции именно такие люди и пришли к власти.
В. Медведев хоть немного, но знаком с проблематикой, которой он сейчас занимается. Гораздо хуже, когда Госпланом ведает инженер из военно-промышленного комплекса, никогда с вопросами экономического планирования в прошлом не сталкивавшийся.
Но сейчас, когда административная система разрушена и мы находимся на пороге рыночной экономики, может быть, не так уж важно, кто возглавляет Госплан?
- Это большая ошибка - думать, что с административной системой покончено. Извините, но все ведомства, включая Госснаб, Госплан, и министерства, существуют и прекрасно себя чувствуют. Мы разрушили только тот квазирынок, который у нас был при административной системе, не создав при этом настоящего.
Административная система особенно сильна на местах, и КПСС там всевластна, да и в Центре тоже, иначе не оставался бы наш Президент Генеральным секретарем.
Если создать климат доверия, капитал сам пойдет к нам. На Запад надейся, а сам не плошай