Примерное время чтения: 10 минут
201

ПРОДОЛЖАЕМ РАЗГОВОР. "Богатые" и "бедные"

В "АиФ" N 27 под рубрикой "Давайте разберемся" была опубликована статья А. Зайченко "Имущественное неравенство". Автор на основе сравнений главным образом с США приходит к заключению, что "степень имущественного неравенства у нас значительно выше, чем в развитых странах". Центральный вывод статьи гласит: "...социально- имущественная пирамида в Советском Союзе выглядит так: "богатые" - 2,3% всех семей (из них всего у 0,7% доходы и имущество имеют законные источники), среднеобеспеченные слои - 11,2% семей, половина из которых достигла достатка на дефиците, бедные - 86,5%".

Несомненно, многие черты нашего бытия отмечены в статье верно: как говорится, "имеют место" бедность большинства населения, его низкий уровень жизни по сравнению с жителями стран Запада, малочисленность среднего класса, воровство и нажива на дефиците, неистребимые, как сам дефицит, существование спецраспределителей и привилегий, вызывающих справедливое возмущение людей. Все это хорошо известно. Новое состоит в том, что автор, определяя уровень имущественного неравенства, отходит от традиционных методов подсчета доходов, дает собственные оценки распределения материальных благ по классам и слоям общества. По существу - это одна из первых попыток перенести на нашу почву общепринятое на Западе деление общества на "верхний", "средний" и "нижний" классы с учетом нашей специфики.

В ЧЕМ СУТЬ ПРОБЛЕМЫ?

Отправной точкой всех подсчетов А. Зайченко служит мысль о том, что имущественное неравенство у нас, в отличие от всех остальных стран, нельзя измерить распределением личных доходов, поскольку не они, а доступ к дефициту определяет уровень потребления. Таким образом, необходимо сравнивать именно уровень потребления, который является главным критерием для зачисления групп населения в тот или иной имущественный класс. Другим критерием служит сравнение с международным уровнем. Проще говоря, метод А. Зайченко состоит в том, чтобы посмотреть, кто что у нас реально "имеет", сравнить с тем, что люди имеют "там у них", и сделать соответствующие выводы.

На первое место среди "сверхобеспеченных" автор ставит правящую верхушку, имеющую "доступ к спецраспределителям и высококачественным товарам и услугам". Эти лица, как утверждается в статье, по своему имущественному положению в нашем обществе соответствуют даже не просто американским миллионерам, а "собственникам", чье личное состояние оценивается в 2 - 10 млн. долл. Это совершенно неожиданный и ничем не подкрепленный вывод. Так, союзный министр может получать продовольственные заказы, содержащие дефицитные продукты, например севрюгу. Можно по-разному относиться к этой привилегии. Однако ни о каком, даже отдаленном сравнении абсолютного уровня потребления американского миллионера и того же союзного министра не может быть и речи.

Спецпривилегии по чинам далеко не главный порок нашего общества. Сейчас закрыли "Березки", ликвидировали многие распределители, в Кемерове отдали здание горкома партии для нужд населения. Ну и что? Разве на прилавках появилось изобилие, а народу стало легче жить?

Конечно, все это спецснабжение и спецобслуживание наносит ущерб, и не столько потому, что предоставляемые блага чрезмерны, незаслуженны и вызывают раздражение населения, сколько потому, что, изолируя номенклатуру от забот, трудностей и тягот, переживаемых народом, они, хотя и косвенно, тормозят поворот экономики к человеку, его нуждам. Наведение элементарного порядка, гласность, пресечение злоупотреблений в этой сфере могли бы стать оздоровляющим фактором.

В действительности подлинной привилегией номенклатуры являются не спецраспределители, а монополия на власть, не сдерживаемая ни законами рынка, ни демократическими институтами. Антидемократический стиль и образ жизни наших чинов, их замкнутость, закрытость, кастовый характер привилегий - все это следствие, а не причина. Лишь в последнее время в связи с процессом демократизации в стране положение постепенно меняется.

А. Зайченко считает, что у "сверхобеспеченных", к которым он относит академиков, членов-корреспондентов, загранработников, выдающихся спортсменов и т. д., "...высокие доходы, гонорары, заграничные поездки компенсируют отсутствие... спецраспределителей". Здесь автор противоречит сам себе. Одно из двух: либо можно сравнивать личные доходы, либо нельзя, поскольку деньги, как утверждает автор, ничего не значат. Если можно, то все встает на свои места и легко подсчитывается. Так, академик с учетом выплаты за звание обычно получает порядка 1000 руб. в месяц, или в 4 раза больше, чем в среднем рабочий и служащий в СССР, причем этот разрыв, особенно в последние годы, быстро сокращается. Для сравнения: в США доход профессора престижного университета, тем более крупного ученого, члена Национальной академии, в 8 - 12 раз превышает средний заработок рабочих и служащих, не говоря уже об абсолютных размерах этих средних заработков (3 тыс. руб. и 18 тыс. долл. в год). Лишь очень небольшое число наших известных писателей, деятелей искусства, знаменитых спортсменов, заключающих выгодные контракты за рубежом, могут считаться действительно "сверхобеспеченными".

Наконец, о ворах. По мнению Зайченко, это самая большая процветающая группа. Бесспорно, воров у нас много, в том числе хватает и крупных. Но можно ли считать утвердившимися представителями "верхнего" класса тех, кому в случае разоблачения угрожает расстрел или тюрьма с конфискацией имущества, даже если они украли миллионы? Ведь кого-то все же разоблачают. Даже Рашидов в конце концов сошел со сцены. При всем размахе воровства, вымогательства и коррупции социальный статус преступников все же, как правило, не соответствует номинальному количеству украденного. По-видимому, преступники - особая статья, и нельзя безоговорочно приписывать их к какому-то классу общества.

ФЕНОМЕН "СРЕДНЕГО" КЛАССА

А. Зайченко вполне справедливо подчеркивает колоссальную роль "среднего" класса в современном обществе. Однако он определяет состав советского среднего класса как "всех лиц, имеющих личные автомашины, - 13 млн. человек, или 11,2% всех семей Советского Союза"; к тому же половина этих лиц, по его подсчетам, живет не в ладах с законом. Если бы нижняя граница среднего класса определялась доходом, позволяющим купить автомобиль, это было бы логично. Однако в этом случае пришлось бы признать, что у нас уже существует достаточно обширный средний класс, т. к. отложенный спрос на автомашины в 4 - 5 раз превышает предложение.

Феномен среднего класса на Западе связан с возможностью производительно трудиться (а не воровать) и воплощать заработанные средства в материальные блага. Советские трудящиеся сплошь и рядом лишены и того и другого. Примером может служить советский инженер (во всех развитых странах относимый к среднему классу), живущий с женой и ребенком в однокомнатной квартире площадью 21 м"sup"2"/sup". Согласно действующим бюрократическим правилам, он не может даже встать на учет, т. к. считается "обеспеченным" жилой площадью.

Таким образом, вопрос о создании советского среднего класса - опоры перестройки и новых общественных отношений - это не столько вопрос обеспечения определенного достатка и уровня жизни, сколько проблема человеческой свободы и ограничения власти бюрократии.

Критерий "кто что имеет" при всей своей наглядности на самом деле обманчив и иллюзорен. Пользуешься спецраспределителем - зачислен в верхний класс, закрыли распределитель - ступай сразу в нижний. Купил машину - попал в средний класс, продал - оказался в нижнем.

При всей искаженности товарно-денежных отношений наша страна не настолько выбилась из ряда вон, чтобы нельзя было подсчитывать имущественное неравенство по личным доходам, хотя и с определенными поправками. Свирепствует дефицит, ускоряется инфляция, но деньги пока еще остаются основным эквивалентом личного богатства. Более того, подсчеты распределения доходов дают гораздо более ясную и четкую картину как имущественного расслоения внутри страны, так и сравнения уровня жизни с другими странами.

Так, по данным Госкомстата, средний годовой доход на душу населения у нас составляет в сравнимых ценах четверть американского (6400 и 1600 руб., данные на 1987 г.). Учитывая обстановку всеобщего дефицита, необходимости "доставания" всего и вся, соответствующего переплачивания, реальный денежный доход советской семьи следует уменьшить примерно в 1,5 раза (по оценке профессора Н. П. Шмелева, реальный уровень жизни в СССР поднимется в 1,5 раза, если будет насыщен потребительский рынок. Поскольку этого нет, следует, исходя из этой оценки, соответственно уменьшить номинальный семейный доход). В результате реальный денежный доход на душу населения составит 1/6 дохода в США. Если принять во внимание более низкое качество товаров и услуг, изматывающие очереди и т. д., то не будет большой ошибкой считать, что качество жизни у нас на порядок ниже.

По тем же данным Госкомстата, имущественное расслоение в различных странах выглядит следующим образом. В США личные душевые доходы 25% населения с наиболее высокими доходами в 6 раз выше, чем у 25% с наиболее низкими, в Швеции это соотношение равно 5, в ФРГ - 4, СССР, ГДР и Японии - 2. Если сравнивать денежные доходы 10% "высших" и 10% "низших", то разрыв будет следующим: в США - в 14 раз, Швеции - в 11, ФРГ - в 7, Японии - в 6, СССР - в 5, ГДР - в 4, Китае - в 3 раза.

Здесь сравниваются лишь прямые доходы. С учетом личной собственности, включая капитализированное имущество (земля, недвижимость, акции, облигации и т. д.), степень неравенства в капиталистических странах резко возрастает (что признает и А. Зайченко). По американским оценкам, всего 1% населения владеет от 1/4 до 1/3 личных богатств, в то время как "нижние" по уровню доходов 20% населения не имеют практически ничего, кроме долгов.

"ВЕРХНИЙ", "СРЕДНИЙ" И "НИЗШИЙ" КЛАССЫ

Распределение населения в СССР по имущественным "классам", исходя из общепринятого критерия сравнения личных, т. е. в основном денежных доходов, достаточно условно, поскольку могут быть разные мнения относительно того, какой уровень доходов считать границей того или иного "класса". Собственно и сам метод такого деления, заимствованный у социологов Запада, может быть предметом дискуссий.

С этими оговорками здесь предлагается следующее распределение. Граница, отделяющая "средний" класс от "нижнего", проводится на уровне 150 руб. в месяц на человека, или 600 руб. на семью из 4 человек. По данным Госкомстата, семьи с доходом 150 руб. на человека потребляют основные продукты питания по нормам не ниже рациональных, а зачастую и выше. Иными словами, семьи с этим уровнем доходов на питании не экономят, что, по нашим меркам, свидетельствует об определенном достатке. Граница между "средним" и "верхним" классами проходит на уровне 250 руб. на человека, или 1000 руб. на семью из четырех человек в месяц. С ростом инфляции соответственно должны повышаться и указанные границы. Таким образом, в "нижний" класс, по данным на 1988 г., попадают 61,6% населения, в "средний" - 31,3%, в "верхний" - 7,1%.

Ни одна схема не может быть совершенно точной и идеальной, учитывающей все факторы. Все же деление "по деньгам" гораздо более точно и реалистично, чем деление "по распределителям" и машинам.

Приниженная роль денег в нашей системе не вызывает сомнений. Однако распространенное утверждение, что "деньги ничего не значат", - это другая крайность, не подтверждаемая реальностью.

Само по себе имущественное неравенство, если оно не достигает социально неприемлемого уровня, совершенно нормальная вещь. Без этих стимулов нет и производительности, как без разности потенциалов нет электрического тока. Задача состоит в том, чтобы поднимать абсолютный уровень доходов всех слоев населения, связав его с реальным вкладом каждого работника в накопление общественного богатства.

А. ПОПОВ, кандидат исторических наук

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно