Возможно, никакая другая человеческая деятельность так мгновенно не отражает общественную жизнь, как наше дело, наше актерское, театральное искусство. Всякое искусство, и театральное в том числе, это - голос сегодняшнего времени. 14 если сравнить этот голос, звучавший три, четыре года назад, с тем, как он звучит сейчас, то разница окажется огромной. Несколько лет назад чиновники от искусства боялись сказать правду, поднять сложные, острые вопросы общественной и нравственной жизни, что привело к тому, что театр стал пресно-удобным.
Сейчас дело иное. Я, например, не назначен, а выбран художественным руководителем театра имени Е. Вахтангова. Наш творческий коллектив заинтересован в том, чтобы быть интересным зрителю, а для этого надо соответствовать его сегодняшним размышлениям, его тревогам, его надеждам, его опасениям. И будем выбирать репертуар уже не по тому, что нам разрешат или не разрешат, а по тому - пойдут зрители или не пойдут.
Обычно к такому празднику, как юбилей Советской власти, выпускалось 600 праздничных спектаклей. Почему 600? Каждый театр в обязательном порядке давал зачастую скороспело сделанный спектакль. Сейчас в Москве только один наш театр готовит пьесу М. Шатрова "Брестский мир" - спектакль на революционную тему. О чем это говорит? О том, что сейчас не хотят заниматься показухой. О том, что, коль нет пьес, рассказывающих о сложных и трудных временах революции, лучше вообще не выпускать скороспелой однодневки.
По поводу перестройки. Перестройка идет туго, по крайней мере наша театрально - творческая. А трудно идет потому, что человек по натуре своей консервативен.
В нас сидит не только консерватизм, но и желание потише жить, побольше получать. Наши социальные завоевания, как это ни парадоксально, выработали плеяду людей, которые к этим завоеваниям приспособились, живут под их крылышком; безработицы нет, право на труд есть, право на отдых есть, квартира дешевая, зарплату все равно получишь, так ли, сяк ли - жить можно.
Постепенно возник целый слой населения, который стал жить за счет государства, ничего не отдавая взамен. И от этого тоже кое-кто не хочет отказываться и будет сопротивляться. Но это, думаю, поломать проще.
Меня держит на земле уверенность, что мы должны победить и мы победим, потому что в этом участвует масса народу. Хотя революция началась сверху, а не снизу, но сейчас это сомкнулось.
ВОПРОС. Как вы воспринимали историческую часть доклада М. С. Горбачева?
УЛЬЯНОВ. В высшей степени с благодарностью за то, что сегодня, наконец, поставлена точка над спором в нашем обществе: кто такой Сталин, какое место он занимал, кто такой Хрущев, кто такой Троцкий, кто такой Бухарин? Обозначен путь нашего дальнейшего исторического осмысления.
Чего скрывать, у нас есть еще защитники сталинизма, отстаивающие, разумеется, не его отрицательные черты, а его "порядок". Есть и люди, которые считают, что Сталин виноват во всех грехах. Сегодня, как мне кажется, сказано диалектически правильно, что были и заслуги, и громадные ошибки, которые привели к 1937 году.
Я считаю, что ясность" в оценке истории сегодня нам так же нужна, как перестройка экономической жизни. Ибо история - это духовность, а без духовности на одной экономике нам ничего не сделать.
ВОПРОС. Как вы оцениваете значение доклада Генерального секретаря ЦК КПСС по сравнению с речью Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС?
УЛЬЯНОВ. То было закрытое заседание, а М. С. Горбачев выступил на открытом заседании, показанном по телевидению всему народу. После XX съезда, съезда исторического, в высшей степени правильного, все, к сожалению, в конце концов, свелось на нет. Сейчас Горбачев хотел бы, чтобы все это проникло в толщу народа, чтобы мнение о Сталине и отношение к Сталину вырабатывалось диалектически правильное, не запутанное.
Возьмем такой известнейший роман, как "Дети Арбата". Роман, о котором все у нас сейчас спорят, пишут. Одни говорят, что это - прекрасно, другие говорят - это ужасно, третьи - что его надо запретить, четвертые собираются его перенести на сцену. Разные точки зрения на одну и ту же тему. А тема эта - сталинские годы, дети Арбата того поколения.
Сталин слишком глубоко вошел в генную систему нашего общества, чтобы, можно было либо начисто от него отказаться, либо полностью принять. И сегодня, мне кажется, М. С. Горбачев поставил вопрос в такой плоскости, что можно спокойно размышлять об этом противоречивом, страшном, большом периоде нашей истории. В нем было и добро и зло, и победы и поражения, и разум и безумие. Сейчас все это дано народу для размышления, для определения своей позиции.
ВОПРОС. В одной из своих статей вы пишете, что очень трудно играть роль Ленина, считаете, что почти невозможно сыграть гения. Почему?
УЛЬЯНОВ. Если быть откровенным, то надо признать, что Ленина сыграть нельзя. Вообще любого гения сыграть нельзя: Бетховена сыграть нельзя. Можно сыграть свое представление о нем, но это будет не Ленин, не Бетховен, это будет только мое представление о нем.
Вот и сейчас мы отнюдь не делаем абсолютной копии истории заключения Брестского мира. С точки зрения исторической нас, наверное, в чем-то можно и упрекнуть. Мы делаем театральную версию. Про что? Про то, как Ленин в отчаянной борьбе, почти в одиночестве, резко повернул в сторону от догматического понимания революционного долга нашей партии, сознавая, что этот революционный долг приведет к гибели всей революции. Он стал говорить о мире.
И это столкновение в какой-то мере и столкновение дня сегодняшнего. И у нас масса догматиков, которые считают что демократизм приведет к анархии, что через дверь демократизма и гласности в наше общество могут, дескать, проникнуть ненужные нам явления. А то, что при закрытых дверях в нашем обществе возникали тысячи других явлений, которые привели к застою, - это не пугает.
Ленин был антидогматиком, Ленин был человеком, и об этом говорилось в докладе, умеющим реально смотреть на жизнь, реалистически: относиться к миру, а не догматически зашоренно, как это делали другие, иногда доходя при этом до абсурда. В пьесе Шатрова есть замечательная фраза: "Самые положительные качества: и готовность к вооруженной борьбе, и пламенная ненависть к буржуазии, и чувство интернационализма, доведенные до определенной грани, диалектически превращаются в свою противоположность".
Ленин говорит, что жизнь многообразнее любой теории и любой установки. И Ленин в этом был велик. В докладе М. С. Горбачева говорилось о таком повороте, произведенном Лениным, как нэп. И если быть откровенным, то мы наделали ошибок именно тогда, когда догматически шли напролом, не глядя на реальность. Скажем, при проведении коллективизации, как об этом отмечалось в докладе.
Мы в театре пробуем передать одну черту Ленина - его великий реалистический ум, великую гибкость этого человека.
Эрнст Неизвестный: "И хлеба, и зрелищ"