Даже завистники признают, что у Марии ГУЛЕГИНОЙ редчайший голос - драматическое сопрано и она поет партии, которые мало кому под силу.
27 декабря в Международном доме музыки Мария ГУЛЕГИНА представит уникальную обширную программу "Страсти по веризму", где исполнит произведения Пуччини, Каталани, Масканьи, Джордано...
"Отстрелу не подлежу"
- В МИРОВОМ балете за последние годы произошел гигантский прорыв. А в опере возможны какие-то изменения? Или люди как пели 50 лет назад, так и будут петь дальше?
- Ох, интересный вопрос... Я 50 лет назад не жила, а по пластинкам нельзя судить о харизме певца. Так же, как и по записям сегодняшних дней нельзя судить о способностях артиста. Слушаешь диск, записанный в студии, и думаешь: "О! Новый Карузо! О! Вторая Тебальди!" Приходишь в театр и (прикладывает руку к уху): "Что-что? Простите, не слышно".
Я записывала романсы Рахманинова в студии. 16 - за 6 часов. Все в шоке: "Как это так?! Обычно певцы два романса за это время осиливают!" Сейчас можно не писать имя исполнителя - это не имеет никакого значения. Главное - написать имя техника-звукорежиссера, который звуки вытягивает. Уже даже из кошачьих "мяу" делают диски!
- То есть в оперу так легко пролезть бездарности?
- Да, потому что все строится на личных завязках. Но это не для меня.
- Все говорят о вашем тяжелом характере...
- Не думаю, что у меня плохой характер. Во всяком случае, когда я недовольна чем-то, это сразу же видно. Гораздо хуже, когда человек тебе улыбается, а повернешься к нему спиной - и он нож воткнет. А я если не люблю, то не люблю, засохни. Если люблю, так со всей силы. Задушу! До дыр зацелую! (Смеется.) Я и пою от сердца. Это раньше на сцену выходили толстые тетки, руки на сиськах складывали и выдавали академические звуки. И мало кого в зале их пение трогало.
- Это правда, что вы отказались петь Турандот - побоялись потерять голос?
- В принципе я ни от чего не потеряю голос. Просто петь в этой опере - значит создавать себе плохой имидж. Если начну орать Турандот, то уже никогда не буду петь "Травиату". Сейчас оперой правит идиотский маркетинг. Всех разделили: ах, ты две ноты умеешь петь, значит, будешь петь Джильду. А ты - Амину. Все забыли, что бывают драматические сопрано, которые могут исполнить почти все. Мой хлеб - "кровавые партии". "Леди Макбет", "Набукко"... Их никто, кроме драмсопрано, петь не умеет. Драматическое сопрано - вообще редкий зверь, не подлежит отстрелу. Иногда мне интересно спеть лирическую партию - это такая "фишка". Но там негде выложиться. Нет риска, нет головокружения, экстрима. Когда легкое сопрано поет лирические партии, кажется: пищит уже на последнем издохе. Я всегда думала: ох, Джильда, как они исполняют ее? А спела эту арию... Что там петь-то? Детский лепет на лужайке.
Маэстро Мути (Риккардо Мути - всемирно известный дирижер. - О. Ш.) сказал мне: "Гулег`ина! (Они мою фамилию произносят с ударением на предпоследний слог.) Ты - "Феррари"! "Феррари" даже в гараже - все равно "Феррари".
- Маша Гулегина в родной Одессе жила в рабочем квартале Черемушки. А сегодня она - САМАЯ высокооплачиваемая певица на оперном олимпе. Воистину современная Золушка!
- Если бы меня кто-то взял и поставил на этот олимп, это было бы правдой. Но я шла своим путем и работала, как муравьишка. Вы никогда не ходили в горы? Я ходила. Для того чтобы подняться на вершину, нельзя задирать голову. Нужно смотреть себе под ноги и спокойно идти, думать о чем-то хорошем, напевать. Вниз можно посмотреть, когда ты уже на самом верху. И ощутить кайф... И то нельзя близко к краю подходить - голова закружится. Так и в карьере.
"Ночь секса перед спектаклем - это много"
- ВЫ СИЛЬНО переживали, когда вас не приняли в Большой театр?
- Там была совсем другая история. Несколько лет назад я должна была петь в Большом. Тогда дирижером театра был господин Лазарев, который нагло себя повел, начал меня спрашивать про какие-то рекомендательные письма, как в бухгалтерии. Я сказала: "Мое участие в спектакле было нужно вам, а не мне". И все. Просто шваркнула дверью и ушла.
- Сейчас в ГАБТе другие власти, не зовут петь?
- У них денег нет. Хотя для меня гонорары не так важны. Я пою для собственного кайфа. Если мне будет интересно, соглашусь петь и бесплатно. Благотворительные концерты - святое дело, всегда в них участвую.
- Существуют легенды, что оперные певцы пьют яйца, чтобы лучше петь, что за месяц до спектакля нельзя сексом заниматься...
- Я слышала по ТВ интервью нашей секс-звезды (не хочу сказать - оперной звезды) Нетребко: "Ой, перед зальцбургской премьерой я всю ночь занималась сексом с моим другом". Я подумала: "Господи! 20 лет пою и ни разу не привлекала к себе внимание таким образом". А целая ночь секса перед спектаклем - это много. Хватит и полночи (смеется). Пить яйца? Не знаю зачем. Может быть, не нужно есть горькое, соленое перед концертами. (Надолго замолкает.) Но самое лучшее - когда выходишь на сцену и знаешь, что в зале сидит Он и смотрит на тебя...
- Только слепой не заметил бы, что вы сейчас влюблены. А в какой стране живет мужчина вашей мечты?
- (Загадочно улыбается.) Не скажу. Но это не Россия. Он у меня Отелло страшный. Мне сейчас нужно идти и объясняться, почему я отключила телефон. Но больше я ничего вам не скажу и так уже проболталась!
- Это правда, что творческие люди - рассеянные?
- Я недавно в Берлине в отеле забыла свои часы "Шоппард" с бриллиантами. (Поет.) "По утрам, надев трусы, не забудьте про часы!" (Хохочет.)
- Вы вроде мировая знаменитость, но за время нашего разговора ни разу не жеманничали, не строили из себя примадонну...
- А зачем? Я одесская девчонка. Была ею, есть и буду.
Вячеслав Добрынин на пошлость не способен