Наконец-то российская дипломатия повернется в сторону Востока, чего мы давно ждем", - сказал мне дипломат одной из азиатских стран, узнав о назначении Евгения Примакова на пост министра иностранных дел.
ПО НАШИМ сведениям, в столицах стран третьего мира не скрывают своего удовлетворения этим назначением. Уже лет тридцать профессиональный востоковед академик Примаков широко известен в узких кругах королей, шейхов, президентов, премьер-министров и руководителей спецслужб от Марокко до Японии.
На Западе его знают меньше - в основном по двум последним местам службы: это посты Председателя Совета Союза ВС СССР и директора Службы внешней разведки. Ну а на Родине похвастаться тем, что хорошо знают Примакова, могут очень немногие люди, но они немногословны. "Несмотря на внешнюю приветливость и кажущуюся открытость, это невероятно скрытный человек. Никто не знает о его планах и намерениях до самого последнего момента", - сказал мне ученый, хорошо знавший его по Институту мировой экономики и международных отношений.
КТО ВЫ, ДОКТОР ПРИМАКОВ?
НО ЭТО было потом, а начинать биографию полагается с рождения, родителей, учебы в школе и институте. И вот здесь возникает немало белых пятен. Разумеется, известно, что Евгений Максимович родился 29 октября 1929 г. в Киеве, но его детство-отрочество-юность прошли в Тбилиси, где Примаков закончил среднюю школу. Но вот о том, кто были его родители, кто его воспитывал, до сих пор толком неизвестно. "Обо всем этом Женя не любил распространяться и крепко ненавидел тех, кто пытался его о чем-то расспрашивать", - вспоминает его сокурсник по Московскому институту востоковедения.
В институте Примаков учился средне. Хуже всего ему давались языки: арабский и английский. Зато любил социально-экономические дисциплины.
В институте был, как все: жил в общаге, любил застолья с грузинскими тостами, которые как тбилисец хорошо знал, и, как настоящий тбилисец, никогда не напивался. Ни в институте, ни потом. Несколько лет Примаков говорил с сильным грузинским акцентом, от которого долго не мог избавиться. Смеялись даже, что его жена, настоящая грузинка, говорит по-русски лучше, чем он. И лучшие друзья его были родом оттуда - с Кавказа.
Те, кто с ним учился, вспоминают о Примакове с удовольствием. Он мог броситься в драку разнимать дерущихся, мог одолжить на экзамене "шпоры" попавшему в беду сокурснику, в активисты не лез, стукачом не был. Распределение после института получил отличное: в аспирантуру МГУ. Занимался экономикой арабских стран. Но рождение ребенка, как это часто бывает, застопорило подготовку диссертации, и по завершении аспирантуры Примаков ушел на радио, где за шесть лет дошел до должности зам. главного редактора, а заодно вступил в партию и защитил диссертацию.
Злые языки утверждали, что взлету карьеры немало способствовала женитьба Евгения Максимовича на сестре будущего академика Джермена Гвишиани (который в свою очередь был женат на дочери Косыгина), но друзья знали, что женился Примаков по большой любви.
В 1962 г. Примаков переходит на работу в "Правду" в качестве обозревателя, потом - зам. редактора по отделу стран Азии и Африки, потом - собкора в арабских странах. Много ездит, встречается с людьми. Случается, выполняет деликатные поручения ЦК и КГБ, устанавливает контакты с перспективными политиками.
С тех, журналистских времен у него завязались дружеские связи с лидером Демократической партии Курдистана Мустафой Барзани, нынешним президентом Ирака Саддамом Хусейном, президентом Египта Хосни Му- бараком, королем Иордании Хусейном и другими "большими" людьми на Ближнем Востоке. Это не значит, что Примаков работал на КГБ, как это утверждали в период перестройки некоторые средства массовой информации. Это означает, что он был человеком системы, куда входил и международный отдел ЦК, и МИД, и Первое главное управление КГБ, занимавшееся разведкой, и еще добрый десяток организаций, где наука, журналистика, дипломатия и разведка переплетались в одно целое.
НАШ ЧЕЛОВЕК В ИВАНе
В НАЧАЛЕ 70-х гг., защитив докторскую диссертацию по книге "Египет: время Насера", Примаков почувствовал, что журналистику он перерос. По крайней мере советскую: слишком много демагогии, слишком мало фактов. Писать правду можно лишь в секретных записках для ЦК, чем Примаков в годы работы в журналистике активно занимается. В 1970 г., в который раз ломая свою судьбу, он уходит в ИМЭМО на должность замдиректора. Но находиться на вторых ролях Евгений Максимович не любил, поэтому, как только открывается вакантная должность директора Института востоковедения Академии наук (ИВАН), Примаков делает все невозможное, чтобы занять ее.
К моменту его прихода ИВАН представлял собой сонное царство, где коротали время уволенные в отставку послы, убранные в "действующий резерв" работники ГРУ и КГБ и где человек, получивший звание старшего научного сотрудника к 40 годам, считался отъявленным карьеристом.
Придя на пост директора в 48 лет, Примаков взорвал это болото, предложив всем желающим участвовать в анализе современных проблем, в разрешении которых была кровно заинтересована советская внешняя политика. На совещания, посвященные анализу таких задач, помимо местных ученых, приглашались представители других научных организаций, эксперты из ЦК, разведки, МИД и пр. Это были мозговые атаки действительных знатоков той или иной проблемы. Все выступления на таких совещаниях стенографировались, затем суммировались и, в конечном итоге, превращались в краткий документ с практическими рекомендациями, который ложился на стол некоторых членов Политбюро. Обычно это были Громыко и Андропов.
Что касается тех молодых сотрудников, которые помогали Примакову готовить ситанализы (как их для краткости называли), то они немедленно были вознаграждены званием старший научный сотрудник... Впоследствии почти все они добились высоких государственных и дипломатических постов, влившись в его незримую команду друзей, толкавших друг друга вверх по служебной лестнице. И здесь проявлялась удивительная целостность натуры Примакова: если он любил человека, то любил до конца, а тем, кого он ненавидел, - лучше было поискать место от него подальше. Примаков мог, например, дать личное поручительство за подчиненного, чей близкий родственник был "предателем родины", и отправить его за границу. Наверное, поэтому сам Евгений Максимович редко сталкивался с предательством друзей.
Работа на высоких академических постах показала, что Примаков прекрасно усвоил все заповеди восточного этикета. Он запросто мог стать, например, научным руководителем двоюродного брата Саддама Хусейна, работавшего в свое время в иракском посольстве в Москве, или дочери Гейдара Алиева, которая закончила факультет восточных языков в Баку. Всемогущий Примаков мог закрывать глаза, например, на тот факт, что дочь Гейдара Алиевича вообще никогда не появлялась в институте, но исправно защитила диссертацию и, не работая, получала зарплату.
ЗОЛОТО ПАРТИИ
В 1985 г., проработав в ИВАНе 8 лет, Евгений Максимович сменил на посту директора ИМЭМО Александра Николаевича Яковлева. Знающие люди утверждают, что именно он помог в дальнейшем Примакову в его движении наверх. Именно Яковлев, как говорят, представил его Горбачеву в нужном свете на одном из пленумов ЦК. С этого момента Примаков бодро зашагал по партийной лестнице: кандидат в члены ЦК - член ЦК, - кандидат в члены Политбюро - председатель одной из палат советского парламента.
Весной 1989 г. в Москве состоялось первое собрание Межрегиональной группы депутатов (МГД), куда входили Ельцин, Попов, Собчак, Бурбулис и другие демократически настроенные члены советского парламента. Собрание происходило в Доме кино, и присутствующие с удивлением оглядывались на неожиданно пришедшего Примакова, который скромно сидел в зале. Там он был чужой среди чужих. Но удивление возросло еще больше, когда Примаков попросил слова... Как председатель палаты он все время пытался добиться примирения между коммунистами и демократами, но почва для примирений стремительно уходила из-под ног.
Ельцин сидел в первом ряду напротив председательствовавшего на собрании Гавриила Попова и незаметно руководил им. Он помахал Попову, чтобы тот побыстрее согнал Примакова с трибуны. Что тот и сделал... Как известно, Ельцин, мягко говоря, не любил тех, кто так или иначе был связан с Горбачевым, а Примаков был одним из них.
ПАН ДИРЕКТОР
ГДЕ-ТО в начале 1992 г. в штаб-квартире Службы внешней разведки в Ясенево должно было состояться заседание коллегии СВР. Ждали Президента Ельцина. Только что прошла знаменитая встреча в Беловежской пуще, и Борис Николаевич, теперь уже как полновластный хозяин, стремился поставить под свой контроль все имущество, доставшееся ему от СССР, и разведку, разумеется, в числе первых.
Примаков был назначен Горбачевым на пост руководителя ПГУ - Первого главного управления, - когда оно еще входило в состав КГБ, сразу после августовского путча. И, разумеется, все ждали, что Ельцин незамедлительно снимет Примакова и назначит на его место кого-либо из "своих" демократов. В беседах между собой офицеры разведки пугали друг друга перспективой иметь в качестве начальника Галину Старовойтову.
"У меня нет для вас какой-то одной конкретной кандидатуры на пост директора, - сказал Президент, - а есть список, из которого вы можете сами выбрать себе начальника". И Ельцин перечислил несколько фамилий. Среди них была и фамилия Примакова.
За несколько месяцев работы академик успел, по-видимому, доказать, что для разведчиков он свой, и, боясь получить нового "кота в мешке", коллегия дружно проголосовала за Примакова. Ельцин с коллегией согласился.
Получив "мандат доверия" от коллектива и руководства, "Примус" (такую подпольную кличку дали разведчики своему начальнику) принялся за работу. Он знал, в чем его сильная сторона: аналитика, аналитика и еще раз аналитика. В бывшем ПГУ информационное управление формировалось по остаточному принципу из "погорельцев" и людей, мало на что пригодных. Примаков поставил на пост начальника аналитического управления одного из самых способных в СВР людей и дал ему чин генерал-лейтенанта. Документы стали выходить добротными и серьезными. На пост зама по хозяйственной части он взял человека из ЦК, и за все четыре года не было случая, чтобы сотрудникам задержали зарплату, которую, конечно, не сравнить с той, что получают офицеры в Управлении охраны Президента, но все же больше, чем в армии.
Сам, оставшись "простым" академиком без генеральского звания, Примаков щедро рассыпал звезды среди подчиненных. Теперь в СВР более 100 генералов, хотя когда-то на всю разведку был только один. Не забыл Примаков и своего личного помощника Роберта Маркаряна, который работает с ним еще со времен Института востоковедения. Ему он присвоил звание генерал-майора, что заставило слегка поморщиться кадровых разведчиков.
Много разъезжая в эти годы по всему миру, о чем мало известно, Примаков установил тесные отношения с руководителями ведущих разведок Запада. Достигнуты договоренности об обмене доверительной информацией, об обмене официальными представителями... Но асы разведслужбы от всего этого только отмахиваются. И сейчас Евгению Максимовичу не мешало бы знать, о том, что говорят о годах его работы в разведке его теперь уже бывшие коллеги.
"Из разведки ушло самое главное: ее дух, - сказал мне старый знакомый, много лет отдавший службе в одной из европейских столиц. - После провалов Эймса и Говарда все вдруг стали чего-то бояться. Раньше мы боролись за какие-то идеалы, а теперь непонятно, против кого мы должны работать и за что".
По некоторым сведениям, из оперативных подразделений СВР "на вольные рыночные хлеба" ушло до 40% высококлассных специалистов, знающих языки, страны, людей, приемы агентурной работы. Заменить их невозможно. Оставшиеся пьют по кабинетам и мечтают уехать работать не в резидентуру, а в представительство СВР за рубежом, где не надо рисковать жизнью или хотя бы карьерой.
Многие в Ясенево боятся, что переезд Примакова в МИД превратит СВР в своего рода филиал МИДа...
Говорят, Евгений Максимович с неохотой поддался уговорам Президента в очередной раз сменить место работы. Но раз надо, значит надо. Примаков - профессионал внешней политики, и при нем можно надеяться на резкое улучшение отношений со странами СНГ, и прежде всего Закавказья, поскольку он дружит и с Алиевым, и с Шеварднадзе. При нем обязательно следует ждать улучшения отношений со странами Азии, где, как считают многие, у России гораздо больше возможностей, чем в Европе.
Что касается США, то и здесь у Примакова проблем возникнуть не должно. Не случайно свой первый телефонный звонок за рубеж он сделал госсекретарю США Уоррену Кристоферу, когда тот находился на Ближнем Востоке, и договорился встретиться с ним через месяц.
СКАНДАЛ (06.06.1983)