Популярность Николая КАРАЧЕНЦОВА - не театральная и даже не киношная. Она скорее сродни популярности эстрадных звезд. Его "фирменным знаком" стали Тиль Уленшпигель и граф Резанов из "Юноны" и "Авось". Такой он и в жизни, и в большинстве своих ролей - настоящий мужчина, рыцарь, за что и продолжают влюбляться в него поклонницы.
- Теперь вы "звезда", а ведь когда начинали, лицо ваше, говорят, считалось некиногеничным.
- Мужчине, я думаю, не стоит особенно зацикливаться на своем лице. В те годы было немало очень хороших актеров, которых на телевидении и в кино придерживали. Не могли быть положительными советскими героями люди с лицами Валентина Гафта, Ролана Быкова, Инны Чуриковой, Лии Ахеджаковой. Был, говорят где-то даже такой список.
- Неплохая компания...
- Мне было бы лестно в нее попасть. Но дело в том, что за каждым из вышеназванных людей стоял некий ореол "левоты". Они играли такие роли - острые, запрещенные. У меня подобной славы не было. Я вел какие-то дурацкие "Огоньки", спрашивал: "Сколько вы надоили?" А на "Мосфильме" сомневались: "Может ли вообще Караченцов играть положительные роли? Или только бандюг?" Помню, один из руководителей тогдашнего телевидения говорил мне на каком-то банкете: "Коля, если бы вы знали, как мы вас любим! С любой студии приходит заявка, и если мы видим фамилию Караченцова, сразу говорим "за", потому что знаем: это будет хорошо". Но перед этим я своими глазами читал заключение по пробам на картину: "Никуда не годится актер!" И подпись этого же человека. Режиссер меня тогда на свой страх и риск утвердил.
Это сегодня, спасибо судьбе, я могу выбирать. Меня привозят к режиссеру, или он сам приезжает ко мне: "Николай, я давно хотел вас снимать!" А тогда я, как дурак, ночь не спал, напомаживался... И сидел с бодуна какой-нибудь второй режиссер, смотрел, не понимая, зачем он меня позвал. Я это чувствовал. "Нате, читайте сценарий. Мы сделаем фотопробы и вам потом позвоним". И почти никогда не звонили.
- Вы и сниматься-то по-настоящему начали не в Москве, а на "Ленфильме".
- Меня вдруг позвали в Ленинград попробоваться на картину "Одиножды один". Я был уверен, что в очередной раз ничего не выйдет. Помню, Валя Теличкина даже перекрестила на счастье. И Геннадий Полока меня утвердил. Потом уже он рассказал, что худсовет на "Ленфильме" разделился ровно пополам: половина была против меня, половина - за. На эту роль кроме меня пробовались очень известные актеры. После обеда опять собрались, опять стали спорить, и тут подъехал еще один человек, который опоздал. И он сказал: "Что вы спорите? Я не знаю, что это за артист, но эта роль - для него!" Этот голос все и решил.
А первый съемочный день - просто позор был! Первый дубль - кошмар! Второй, третий - никуда не годятся. И только после дублей семи режиссер сказал, наконец: "Ура! Поймали Жар-птицу. Поздравляю с первым съемочным днем!" На второй день было полегче, на третий еще полегче. И когда уже все сняли, он меня вызвал: "Коленька, простите, но все, что было в первый день, - никуда не годится. Вот сейчас вы готовы. И мы этот день переснимем".
- Об актерах часто говорят, что это "пьющая" профессия. Наверное, это естественно, когда ты все время на нервах. Да еще если что-то не клеится...
- Тут надо выбирать: или ты будешь алкоголиком, или артистом. Во-первых, к этой зависимости привыкаешь - тебе уже постоянно нужен допинг. Во-вторых, я играю сейчас такие роли, что, если выпью сто граммов, это мне лишним ведром пота обойдется. Ну и наконец, я просто боюсь, что от меня будет пахнуть, что нечетко произнесу текст, что партнерам будет неприятно. Как-то раз я сам ушел со съемочной площадки, сказал: "Извините, господин режиссер, я не буду с вами работать. Вы не в форме!" Теперь все знают: от Караченцова не пахнет никогда. Ни на одной съемке, нигде. После - да, с удовольствием, с вами же, ребята!
Здесь я абсолютно согласен с Марком Захаровым. Придя в "Ленком", он начал с того, что сказал: "Если увижу артиста на сцене пьяным, на следующий день он у нас не работает. И никаких предупреждений, выговоров. Замечу - все, свободен!"
- "Ленком" сегодня - не только самый непьющий, но и самый спортивный театр. А о вас ходит слава как о теннисном фанате, победителе престижного турнира "Большая шляпа"...
- Все это началось еще с детства, с катка на Чистых прудах. Потом в школе-студии МХАТ играли в футбол: школа-студия - против МХАТа. Эта игра называлась "чикирома" - играют двое на двое теннисным мячиком в репетиционном зале парами навылет. Ящик из-под посылок - ворота. Это была повальная болезнь. Помню Славу Невинного - он уже тогда был немаленького веса, а летал по полю, как шарик...
- Запели вы тогда же?
- Гитарное дело в те годы тоже было повальным увлечением. Все покупали гитары, передавали их друг другу, показывали аккорды... На лестничной клетке в школе-студии все бренчали, вопили. Вообще, чтобы компания собиралась без гитары - такого не бывало. Еще было у меня в жизни заболевание под названием "Щелыково". Это Дом творчества в Костромской области, бывшее имение А. Н. Островского. Раньше это был дом отдыха Малого театра, потом - ВТО. Я с детства туда езжу. Слышал самого Сашина-Никольского, слышал, как пел у костра на обрыве Николай Сличенко, который еще не был тогда знаменитым. Просто у него дочка родилась, и как он пел "Милая, ты услышь меня..." - у меня мурашки по коже бегали... И все же, если бы не Захаров, не "Ленком", мое увлечение пением, наверное, так и осталось бы дилетантством.
А в кино все началось с "Собаки на сене". Композитор Геннадий Гладков предложил мне: "А может, ты сам споешь серенаду?" Обычно-то в фильмах пели певцы, а артисты только рот открывали. Я поначалу засомневался: мне-то казалось, серенаду должен петь тенор, так, чтобы она стояла на балконе в белом, он на колене с мандолиной, жаркая сексуальная ночь, цикады... А я только провопить мог. Но Гладков сказал: "Вот это и нужно!"
- В отличие от многих актеров вы человек не тусовочный - вас почти не увидишь на фестивалях, презентациях.
- Один знакомый мне тоже как-то сказал: "На всех фестивалях, презентациях - одни и те же лица. Я думаю: что же вас-то там нет? А потом понял: просто вы на работе в этот момент находитесь!" Хотя вообще человек я вполне контактный, компанейский...
- А в компаниях у вас были какие-нибудь прозвища?
- У меня был целый список прозвищ. Первое от фамилии - Карача. Это в школе. Потом как-то мама купила мне туфли на толстой-толстой подошве. Стали говорить: "О! Корочки идет". В Щелыкове артисты - люди с фантазией - вдруг усмотрели во мне сходство с американским президентом. И некоторое время у меня было прозвище Кеннеди. Потом у нас дома жила обезьяна, и у меня была кличка Обезьяний брат. Ну а в театре у нас все Юрасики да Ванясики... Так что я - Колясик. И конечно - Петрович.
- Многим женщинам именно вы представляетесь идеалом мужчины. А каким этот идеал видится вам?
- Я, наверное, все равно не Тиль. Хотя хотелось бы им быть - хулиганом, остроумцем, шутом, и в то же время национальным героем, и в то же время Ромео, и в то же время романтиком, философом. Или Резанов. Но эти роли учат. Мужчина, наверное, проявляется во взаимоотношениях с противоположным полом. Если он очень сильный, но бьет женщину - он не мужчина. И подкаблучник - тоже нет. Наверное, тот, кто дарит цветы, боготворит женщину, - вот он, наверное, мужчина. Извините, что говорю банальные вещи. Но всегда в зале половина - мужчины, половина - женщины. И если я пришел смотреть спектакль, мне хочется, чтобы актриса, которая выходит на сцену, мне нравилась. Видимо, и по отношению к мужчинам такая же потребность есть у женской половины зала.
- А такая мужская черта, как задиристость, вам тоже свойственна? Или вы против рукоприкладства?
- Задиристость и умение постоять за себя - все-таки разные вещи. Я ничего не боялся, когда учился в институте. Ночи напролет гулял по Москве, понимал, что могу напороться от силы на кулак. Ну в самом крайнем случае - на нож, и то это надо было очень сильно попросить. А сейчас - кто-то кого-то подрезал на автомобиле, из него выходят люди, стреляют и едут дальше... Как тут выжить, как себя вести? Может, наоборот, нужно подавлять в себе агрессию, сдерживать себя...
Так что дерусь я в последнее время не очень часто - не то чтобы каждый день.
- Вы вообще стали таким положительным - отрицательную роль вам, наверное, теперь и не предложат?
- Да уж куда там. Недавно, правда, предложили сыграть алкаша. Но потом и он оказывается хорошим человеком...
Беседовали Олег ГОРЯЧЕВ, Александр КОЛБОВСКИЙ.
Виктор Сухоруков: "Все мы грешные"