БОЛЬШЕ ЛЕСТИ И ПОДАРКОВ ЛЕОНИД ИЛЬИЧ ЛЮБИЛ СЕБЯ. Неотразимый красавец, герой анекдотов, любитель подарков и подхалимов

Бывший управляющий делами Совмина СССР Михаил СМИРТЮКОВ раскрывает кремлевские тайны времен правления БРЕЖНЕВА

Вряд ли в мире найдется второй человек, столь долго и успешно находившийся у власти. Михаил Сергеевич Смиртюков пришел в Кремль в 1930 г. сразу после окончания юрфака МГУ. Работал с Молотовым, в конце тридцатых стал помощником Микояна, а в 1942-м - заместителем заведующего секретариатом Совнаркома, председателем которого был Сталин. После войны его назначили замом управляющего делами Совета Министров СССР, и в этом качестве он работал с Маленковым, Булганиным, Хрущевым.

В 1964-м как ближайший сотрудник Косыгина стал управляющим делами Совмина СССР и проработал в этой должности двадцать пять лет. Ключевая должность в правительстве СССР обязывала его общаться практически со всеми членами высшего советского и партийного руководства. На пенсию М. С. Смиртюков, которого маршал Булганин за изощренный ум звал "наш злой гений", ушел, проработав в Кремле ровно шестьдесят лет. Сейчас он занят работой над своими воспоминаниями.

- ГЛАВНОЙ чертой Брежнева-политика было умение управлять людьми. Он удивительно умел ссорить своих противников и соратников. Могу привести такой пример. Как-то вечером меня приглашают в столовую Политбюро. Там узкий ужин для своих. Человек пять членов ПБ. Все уже хорошо принявши. Налили и мне. Закусил я, смотрю, Брежнев подходит к Кириленко и говорит: "Андрюха, учти, что, кроме Кириленко, в ЦК есть еще Брежнев". А Кириленко сидел развалившись, по-хозяйски. Так, как он обычно сидел на Секретариатах ЦК и на Политбюро, когда не было Брежнева.

Но на этом урок не закончился. Брежнев подошел к Суслову и поершил ему голову нежно: "Эх, Миша-а-а..." Благоволение явил. И все засмеялись. И Миша засмеялся. А у Кириленко глаза кровью налились. И сел он сразу поскромнее.

- Суслова он уважал больше?

- В общем-то да, но когда была возможность, вливал и главному теоретику партии по первое число. Как-то, помню, Брежнев ушел в отпуск. На хозяйстве остался Суслов. Суслов через Политбюро, не просто так, проводит решение о закрытии торговли в ГУМе и передаче здания под выставочный зал. Мол, негоже рядом с Мавзолеем торжище устраивать. Стукачи везде у нас имелись. В Политбюро тем более. Брежневу мгновенно доложили. Когда тот вернулся из отпуска, перед первым же заседанием Политбюро сказал: "Вы слышали? Какой-то дурак тут выдумал закрыть ГУМ. И открыть там какую-то кунсткамеру". Расселись. Он спрашивает: "Ну что, вопрос по ГУМу решен?" Все, в том числе и Суслов, закивали головами. Проблему без обсуждения закрыли раз и навсегда. Надо отдать должное, умел Брежнев такие дела обтяпывать. Быстро и без потерь.

- Но в памяти сограждан он остался по большей части как герой анекдотов...

- Так ведь автором большинства анекдотов о Брежневе был Брежнев. Он что-нибудь скажет или сделает, кто-то из окружения расскажет знакомым, те еще кому-то, что-то приукрасят, и пошел гулять анекдот. Так ведь и с Хрущевым, и со Сталиным было. Но Брежнев по части фортелей выделялся особо.

Если помните, ходил такой анекдот. Брежнев идет по Кремлю. Вслед бежит помощник и кричит: "Леонид Ильич! Леонид Ильич!" Брежнев поворачивается и говорит: "Ну что ты орешь! Можно подойти и просто сказать - Ильич!" На самом деле история была такая.

Как-то сидел он, сидел на заседании Политбюро и вдруг совершенно не к месту говорит: "А что это мы, старые товарищи по партии, так официально между собой общаемся? "Леонид Ильич, Михаил Андреевич, Дмитрий Федорович..." А? Давайте будем проще! Будем обращаться друг к другу "Андреич, Федорыч", - потом как бы невзначай добавил: "Ильич". Мы ж должны быть, как одна семья..." Кто-то из самых откровенных подхалимов бурно это дело поддержал. Все знали, как ему хотелось, чтоб все говорили: "Брежнев - это Ленин сегодня". Но простота в обращениях все-таки в Политбюро не прижилась. А случай этот превратился в анекдот.

- Поговаривают, что лесть он любил больше подарков...

- Себя он любил больше лести и подарков. Считал себя красавцем неотразимым. Мои рабочие как-то раз ремонтировали его кабинет в Кремле. Я зашел проверить ход дел. А в комнате отдыха - сам. Стоит перед зеркалом и что-то с бровями делает. "Здравствуйте, - говорю, - Леонид Ильич". - "Здорово", - отвечает. А сам, не стесняясь рабочих, расчесочкой брови то так, то эдак уложит. От любви к себе и лесть за чистую монету принимал. Лесть его и погубила и как человека, и как политика.

Надо сказать, что в первые годы Брежнев был дельным человеком, мобильным, инициативным. А потом постепенно его начали хвалить все: подхалимы и вся газетная братия. Они его развратили, и он начал других развращать: секретарей ЦК компартий союзных республик, обкомов. В Волгограде, например, первый секретарь обкома на выборах провалился, можно сказать, с треском: за него проголосовал 51% - в те времена невиданное дело! А Брежнев все равно оставил его у власти, потому что тот хвалил Леонида Ильича и был своим человеком.

Подарками, хочу заметить, Брежнев тоже не брезговал. Но тут он свою особинку имел. Подношение не обязательно должно было быть дорогим. Главное дело, чтобы подарок был редким и необычным. В этом он и видел особенное уважение. К примеру, иду я как- то по коридору казаковского корпуса, навстречу - Брежнев. "Ты знаешь, - говорит, - какую мне форель из Киргизии привезли? Во-о, - и руки растопыривает. - Заходи, покажу".

- Но от золота и камней ведь не отказывался?

- Нет. И, получая такие подарки от иностранцев, в казну их не все отправлял. А Косыгин сдавал все. Когда он возвращался из поездки, то все подарки сдавал государству. Вернулся он как-то из Ливии. Полковник Каддафи подарил ему золотую саблю. Приехав на работу, Косыгин первым делом зашел ко мне: "Слушай, надо эту золотую саблю отправить в Гохран". - "Не может, - говорю, - Алексей Николаевич, эта сабля быть золотой. Эфес может быть, а сабля нет". - "Нет-нет, - отвечает, - Каддафи сказал, что она вся золотая..." Проверяли, проверяли. Оказалось, действительно не золотая. Эфес, ножны были в золоте, конечно. А сама сабля слегка позолоченная. Слукавил наш друг полковник. Косыгин сдавал мне все привезенное, вплоть до последней монетки. Мы отправляли эти вещи в общее хранилище. А кое-что потом шло на подарки другим иностранцам.

- Но вы сами не могли уклониться от вручения подарков генсеку?

- Конечно. Когда ему было 75 лет, я пошел к нему с инкрустированной шкатулкой. Мы ее специально готовили: и не слишком дорогая, и работа хороших мастеров. Пришел, а он уходить собирается. Но узнал, что я принес подарок, задержался. Я зашел, он полез целоваться - обниматься. "Понимаешь, - говорит, - я целый день сегодня здесь. Подарки принимаю. Тяжелый день. Устал я ужасно, ус-та-а-ал". - "Надо домой ехать, Леонид Ильич", - советую ему. "Да-да, сейчас поеду", - кряхтит.

Вернулся я к себе вниз, шел мимо кабинета Николая Александровича Тихонова. Зашел сказать главе правительства, что подарок Брежневу от Совета Министров отдал. Вдруг звонок. Леонид Ильич. "Слушай, Николай, - спрашивает, - вот тут подарок Смиртюков принес. Это от кого - от Совмина или от тебя?" Тихонов понял, что Брежневу показалось мало, и говорит: "Это от Управления делами Совмина, Леонид Ильич". - "А-а! - говорит. - Понятно. А от тебя где?" - "А от меня, Леонид Ильич... Я вот купил золотые карманные часы, как вручить вам, не знаю, стесняюсь". - "А чего ты стесняешься? Давай присылай быстрее, а то я сейчас уеду". Совести у Брежнева особо не водилось никогда, а под конец он совсем перестал контролировать свои слова и поступки. Вел себя, как ребенок.

- В это время он увешивал себя орденами...

- Подхалимы старались. Удобно было, пока он сабельками тешится, свои дела обтяпывать. Знали, что генсек любит всю эту мишуру до неприличия. Проводил однажды Черненко совещание заведующих общими отделами обкомов партии и республиканских ЦК. Пригласил меня, я сидел в президиуме. Брежнев был и, как полагалось, выступил: "Ну, что я вам должен сказать? Жизнь идет вперед. Вот вы все учитесь, растете, но и мы тоже не отстаем. Вот я за этот год тоже вырос - мне маршала дали!" Э-эх, мать-перемать, маршала ему дали! Пришел на это совещание в маршальской форме! Ну, закруглился он и вышел. Все хлопают. Дверь он за собой неплотно прикрыл, и я вижу, что он не идет к себе, а ходит взад-вперед по коридору и со всеми, кто мимо проходит, обнимается. Форму демонстрирует. Полный маразм!

Результат пьянства и неумеренного употребления успокаивающих таблеток?

- Эти таблетки одно время были нашей главной государственной тайной. В Политбюро об этом, конечно, все знали. Но на наш этаж власти об этом доходили тогда только смутные слухи. В периоды особого увлечения он вообще отключался от дел. А пить Брежнев под конец жизни совсем перестал - ему нельзя было ни капли. Так он что делал. Заставлял своих водителей покупать водку, обязательно покупать - хотя своей до черта было! - и пить при нем. В лесу где-нибудь остановятся, и Брежнев смотрит, как водитель пьет, - удовольствие от этого получал какое-то.

Поэтому, наверное, и узкие застолья в Кремле прекратились. В конце его власти руководители перестали встречаться домами совсем. А ведь даже в войну собирались. Скажем, взяли наши войска какой-то город, обязательно отмечали это событие семьями. Выпивали по чарке-другой, просто говорили между собой как люди. Потом начались такие разговоры: "А с кем ты пьешь-то? Да что ты! Разве с ним можно, он же ты знаешь против кого?" Так потихоньку встречаться и перестали. Поддались на это фарисейство.

При Брежневе вопрос "кто с кем пьет" стал однозначно политическим. Если с ним и его людьми - значит, свой, нет - готовься к почетной отставке. Косыгин с ним никогда не пил. Только изредка - на официальных приемах. Брежнева это сильно раздражало, но освободиться от Косыгина он не мог. Остался бы без последнего сильного хозяйственника. Да и промышленники за Косыгина стояли горой. Но было несколько случаев, когда Алексей Николаевич оказывался на грани освобождения. Сам он к этому относился поразительно равнодушно. Ну, освободят и освободят. Не боялся.

- Кто, по-вашему, манипулировал Брежневым-маразматиком?

- Когда Леонид Ильич заметно скис, им начал управлять Андропов. Сразу почувствовались улучшения. А до тех пор было наоборот. Что-то у Андропова было в прошлом нехорошее. Причем Брежнев об этом знал. И на этом поводке его держал. Что-то нечистое в биографии. Брежнев вообще любил людей с компроматом за душой. Руководить ими было гораздо проще. И прижать в любую минуту сподручно в случае чего. Людей с чистой биографией на высокие посты Брежнев почти не выдвигал.

- Каков же главный итог эры Брежнева? Застой?

- Застой проявился в том, что перестал расти национальный доход. Но это было не причиной, а следствием. При Брежневе партия победила советскую власть. В Конституции 1977 г. не случайно появилась знаменитая шестая статья о руководящей и направляющей силе. Аппарат ЦК стал вмешиваться абсолютно во все, ни за что не отвечая. Бесконечные пустые совещания и согласования. Чего стоили глупейшие проекты с поворотом северных рек! И какие силы мы тратили на то, чтобы эти проекты тормозить. При Сталине партия была инструментом государства. А в последние годы СССР верхушка КПСС - этот кулак для битья нерадивых работников - возомнил себя головой. Ни управлять страной, ни удержать власть эти "знатоки" марксистско-ленинской теории не смогли. Они решили, что экономика - концентрированное выражение их политики, а не наоборот. Чем заканчиваются такие эксперименты, теперь, надо думать, у нас знают все...

Беседовал Евгений ЖИРНОВ, главный редактор информационного агентства "Росинформ".

Смотрите также:

• ТОСКУЮЩИХ ПО СТАЛИНУ У НАС ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, ЧЕМ МОЖЕТ ПОКАЗАТЬСЯ. Как рождались легенды →
• ПОЛИТИЧЕСКОЕ КАЗИНО. Руки прочь от "Тропиканки"! →
• ИНТЕРВЬЮ. Ласковый комсомол →