Для многих этот человек - "живая легенда" нашей эстрады. И, конечно, загадка. Никогда и ни на кого не похожий, всегда в черном, в темных очках, всегда отдельный от всех, как степной волк, всегда жесткий и язвительный. Почему он не стал героем нашего времени?! Других удивляет, как с таким тенором и классическим музыкальным образованием (Гнесинский институт и консерватория) он умудрился избежать оперной карьеры. Пахмутовский хит "Как молоды мы были" в его исполнении воспринимается теперь чем- то вроде молитвы поколения 70-х. Его творчество могло стать тогда культом. Не стало. Почему? В 80-е он запел по-другому: "Главный герой нажил геморрой". Куда и зачем уходят герои? В этом году ему исполнилось 45. Он мало поет, еще меньше сочиняет новых песен, пятнадцатый год бьется над оперой "Мастер и Маргарита".
ГРАДСКИЙ не любит интервью и никому их, в общем-то, не дает. Его скептическое отношение к прессе и "журналюгам" известно давно. "А зачем мне это нужно и что я с этого буду иметь?" - голос певца в телефонной трубке звучал с металлической иронией. В конце концов он согласился. Почему? Я так и не понял, а сам он разве скажет? И вот мы сидим в старом доме, где будет офис нового театра Градского. Рядом трактир "У Елисеева", но в воздухе витают совсем другие ароматы - идет ремонт. Полный кавардак. Александр Борисович все время отвлекается - то телефоны, то маляр, то жена с детьми - но нить мысли он не теряет. Что же, интервью на фоне ремонта - жанр особый. Попробуем?
- Как вы, певец, целый день выдерживаете такой воздух? Когда я вошел, у меня аж дыхание перехватило...
- Перехватило? (переключается на разговор с вошедшим работником). Горячую воду они отключили? Тебе лучше сейчас резануть - слить то, что есть... Короче, ты спокоен?.. Батареи рубанули?.. Краны на стояке?.. Какая разница...
- Вот так смотришь на вас, и непонятно, из какой вы среды, из какой семьи...
- Я не из среды. У меня обычные мать и отец, нормальное, простое происхождение. Мама была артисткой-самородком и получила хорошее образование в ГИТИСе. Она рано умерла и перед смертью несколько лет работала редактором в журнале "Театральная жизнь" при Зубкове. Папа - технарь, окончил автомеханический институт, потом работал чиновником средней руки в химической промышленности. Покончив с учебой, в конце 40-х родители уехали по распределению на Урал, и я родился в Копейске.
Когда мне было 7, мы переехали в подмосковное Расторгуево к моей бабушке.
Тут прибежала дочка Маша, третьеклассница, а за ней - жена Оля, и у нас опять вынужденный антракт. Наконец женщины удаляются в трактир, чтобы заказать себе обед, а я продолжаю свой "допрос".
- Ваша супруга необыкновенно молодо выглядит - в чем секрет?
- Просто я держу ее в правильном режиме, и она за собой следит.
- А сын где?
- Учится в школе. Сейчас придет. 14 лет, высоченный...
- Он планирует продолжить ваше дело?
- Это покрыто мраком. С 5 лет Даня учится играть на скрипке, стал хорошим спортсменом, вгрызается в языки, но сейчас главное в его жизни - компьютер. А музыка - вряд ли она станет его профессией.
- Итак, вокалист с академическим образованием и поставленным голосом еще в институте пишет музыку к фильму Кончаловского "Романс о влюбленных", а затем сразу же оказывается на эстраде, даже не попробовав себя в оперном театре. Так было?
- Совсем наоборот. Еще школьником я играл на гитаре современную легкую музыку в ансамбле польских студентов МГУ. В 66-м мы вместе с Сашей Буйновым и Володей Полонским объединились в группу "Скоморохи", много ездили на гастроли.
- Зачем же вдруг понадобилось столь резко менять привычное амплуа и пять лет учиться на солиста оперы?
- Хотелось проявлять себя по-разному, ведь для настоящего музыканта нет большего кайфа, чем осознавать, что в музыке можешь и так, и эдак, и еще как-нибудь.
- А как вас занесло в консерваторию?
- После выхода на экраны "Романса о влюбленных" меня пригласил в свой класс Тихон Хренников. Он был очень хорошим педагогом, никогда не давил, с пониманием принял одну из моих курсовых работ - рок-оперу "Стадион". Но обстоятельства сложились так, что после второго курса я ушел - были у меня профессиональные недостатки (например, по фортепиано я отставал от программы). Надо было упереться, бегать, что-то пересдавать - и тут в свои 27 лет я понял, что учиться уже достаточно, надо зарабатывать деньги.
- И каковы статьи вашего дохода?
- Продаю только свой труд.
- Интересно, а свои оперные возможности, не считая Звездочета в спектакле Большого театра "Золотой петушок", вы еще как-либо сумели реализовать?
- Исключительно в записях японской фирмы JVC и в своих последних концертах в Токио и в зале "Россия", где с симфоническим оркестром я пел теноровые арии из опер. Другие классические проекты, как, например, предложение Геннадия Рождественского записать Юродивого в "Борисе Годунове", не состоялись, некоторые были неинтересны мне. Ну а в качестве Звездочета я выступил всего дважды - впрочем, и этого хватило, чтобы довести Большой до белого каления. Вместе с Евгением Светлановым я сделал свой "цирковой трюк" - могу! - и ушел восвояси. Участвовать в театральной жизни мне больше не хотелось. Хотя именно тогда, пораженный посохом Додона, лежа на этой "священной сцене", я понял, что хочу и могу делать свой собственный театр по своим законам. И теперь это уже почти реальность.
- Кто же вы сегодня: эстрадный или рок-певец, композитор, педагог?..
- Да никто конкретно. Александр Градский, и все. Стараюсь везде быть одинаково профессиональным. В России всегда хватало людей, стремящихся к многогранности. Это вам не западный конвейер, в котором каждый отвечает за свою конкретную узкую функцию.
- То есть никакой разочарованности в своем нынешнем положении нет?
- Вот вы сидите у меня уже час. За это время (вы - свидетель) ко мне поступило три звонка из двух изданий и с телевидения, и всем я отказал. Что должен думать человек, поющий 32 года, о своем общественном реноме, когда в течение 60 минут он получает сразу три предложения? Вы уйдете, и дальше каждый час будет происходить то же самое.
То, чем занимаюсь я, изначально обречено на узкую слушательскую аудиторию - рок- баллады, философские песни, серьезные стихи сегодня мало кому нужны. Приходится искать "мостки", то есть такие своеобразные зацепки, которые бы соединяли элитарного исполнителя с простым слушателем. Даже если совсем непонятны музыка и смысл песни, то человека смогут зацепить либо стенобитный голос, либо уникальная исполнительская манера, либо что-то еще.
Иное дело, что меня теперь намеренно не пропагандируют как музыканта-исполнителя. Я, скорее, играю роль некоего эксперта.
- Пугачева, "Машина времени", Гребенщиков, Шевчук... Как вы относитесь к ним?
- Ко всем хочется применить один эпитет - советские. В отечественном эстрадном мире все эти люди имеют колоссальное значение, но никто из них не стал фактом мировой культуры. Вот, допустим, все Зимбабве до изнеможения слушает своего национального певца, но уже в соседнем Мозамбике его даже не знают. Так и с нашими рок- и поп- кумирами - их значимость сугубо местечковая.
- Что, по-вашему, ждет наше эстрадное искусство в будущем? К чему могут привести его шоу-бизнес и засилье "попсы"?
- Все зависит от нескольких вещей. Самое главное, конечно, - уровень требовательности публики. Что она захочет слушать, то и будет звучать. И если позавчера слушали в основном ура-патриотическую лирику и ВИА, а вчера - хэви-метал и хард-рок, то сегодня эти жанры абсолютно невостребованы, в качестве музыкального фона люди предпочитают легонькие песенки и ресторанный "блатняк". Так что подождем годика три. Хотя в принципе ни к чему новому в плане качества мы не придем.
- То есть эстрадная музыка всегда будет связана с крупным денежным оборотом?
- Как любая другая музыка. В сфере эстрады, безусловно, больше шума и грязи, но это потому, что тут и "бешеных денег" больше. В классике существует более жесткий отбор исполнителей, и, скажем, безголосый оперный певец долго не продержится на плаву, а в шоу-бизнесе благодаря техническим ухищрениям полная бездарность может произвести впечатление и долго звездить. В эстраде легче обманывать.
Александр Серов: "Обнимая дуб Лемешева..."