"Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок - не так, как вы, - иначе".
Пушкин - Вяземскому, ноябрь 1825 года.
МЫ переживаем времена небывалого расцвета жанра мемуаров. Их взахлеб читают все. Неправ был Пушкин, говоря, что мы нелюбопытны. По крайней мере любопытства к чужой, в особенности "звездной", жизни у нас с лихвой. Как, впрочем, и во всем мире. Разница лишь в том, что там зачитываются Брижит Бардо. У нас - Лидией Смирновой. Хотя и Роже Вадимом, и Миклошем Янчо, и Милошем Форманом тоже.
Сегодня, похоже, даже самое неутолимое любопытство к жизни нынешних великих, а также страсть к "клубничке" и перетряхиванию чужого белья полностью утолены. Книжные лотки и прилавки призывно пестрят фотообложками с лицами любимых народом актрис, режиссеров, актеров. Но мемуары мемуарам рознь. У кого-то из-под пера выходит горькая исповедь. У кого-то - нечто вроде "Записок дрянной девчонки" (или мальчишки), ожившей в прозе коллекции романов, постелей, любовниц и любовников.
Все дело в том, видит ли автор прежде всего эпоху в себе или себя в эпохе (перефразирую Станиславского). И еще - какую степень откровенности, душевного и биографического стриптиза он себе считает возможным позволить. Иной вопрос: уровень "обнажений". У скандально известной Дарьи Асламовой (дамы, по-моему, глубоко закомплексованной, помешанной на собственной неотразимости и собственном же "нижнем этаже") - это одно. У Кончаловского - другое. Он просто, как и многие, забывает порой, что любовь и роман - это всегда тайна двух. У Татьяны Егоровой, бывшей актрисы Театра сатиры, внезапно вспомнившей, что главный смысл ее жизни в том, что она была любовницей Андрея Миронова, - в общем, примерно то же самое.
С одной, правда, но весьма существенной разницей: ее книжка - это скорее не мемуары в чистом виде, а любовный роман, и в этом случае уже не столь важно, насколько его содержание соответствует истине. Это просто исповедь влюбленной и, кажется, очень несчастной женщины, которую бросили. Вот и все. А ее ядовито-остроумные оценки коллег по Театру сатиры уже и не суть важны.
Не будем ханжески осуждать наших немолодых уже, мягко говоря, актрис за то, что они на склоне лет пустились во все тяжкие, публично предаваясь воспоминаниям о своих былых успехах, победах, романах. Чего уж! Каждой расставшейся навсегда с юностью и прелестью чаровнице приятно припомнить все это и поведать о сем миру. Простим им эту чисто женскую слабость. Смирнова, Окуневская, Аросева оказались к этому склонны. Но, положа руку на сердце, разве именно это и не самое привлекательное для широкой публики в их книжках? Они идут нарасхват. Иные, конечно, найдут и выделят в них другое - рассказ о времени, эпохе, о людях, часто значительных и даже великих, а не только "любовную лирику". Ведь в конечном итоге, говоря высоким слогом, в той или иной мере всякие мемуары - это все равно документ эпохи. У людей искусства - документ эпохи в искусстве: съемки, репетиции, партнеры по работе, роли и работа над ними...
Правда, далеко не всегда мемуары становятся еще и самоценным художественным произведением, когда сквозь каждую строчку, эпизод проглядывают не просто судьба и время - незаурядная, яркая, талантливая Личность, как у Людмилы Гурченко (и писатель позавидовал бы ее легкому и оригинальному перу!), у Нонны Мордюковой, Татьяны Дорониной, Валерия Золотухина (он помимо актерства давно уже "грешит" писательством)... Их книжки - не только летопись собственной жизни, но и интереснейший свиток "ума холодных наблюдений и сердца горестных замет".
Наверное, наши актеры - самые умные в мире. Ростислав Плятт, Михаил Ульянов, Михаил Козаков и даже Елена Проклова, которую мы привыкли числить в актрисах-очаровашках, и только, мы открываем в их книгах их самих - мудрых философов жизни, и подсказчиков, и советчиков. Людей с Судьбой, а не с биографией. И тогда даже самые откровенные вещи (у кого они есть) воспринимаются по-иному, ложатся на иную "почву".
Особняком - дневники Олега Борисова, Георгия Буркова, Олега Даля. Неотразимо художественно убедительный ответ на вечный вопрос: а бывает ли талантливый, гениальный актер умным? Ум и талант в актерстве - непосредственно друг с другом связанные. А то, что иные порой с отвращением читают жизнь свою, но "строк печальных не смывают", - разве не достоинство?
А что касается пикантных, интимных подробностей... Почему-то утвердилось мнение, что все началось с Кончаловского, с опубликования им своего донжуанского списка (а многие увидели в его интереснейшем двухтомнике только это и брезгливо отвернулись). Но мы как-то забыли, что мемуаристика родилась не сегодня и не вчера. Это старейший и вечнозеленый жанр. А уж в былые времена в литературе этого рода и сплетен, и дрязг, и интриг, и того же "интима" было в изобилии. Перечитайте хотя бы воспоминания о Пушкине - и солнце русской поэзии предстанет перед вами порой в самом неприглядном виде. Но, как в известном анекдоте, - мы его любим не только за это.
Дети мисс Марпл