В ГОДЫ второй и третьей пятилеток улицы советских городов стали свидетелями небывалого ранее наплыва "легковушек". Рядом со старыми импортными автомобилями места на дорогах все чаще занимали новые отечественные - сначала "ГАЗ" с брезентовым верхом, "содранный" с фордовской модели, затем "ЗИСы", "КИМы" и "эмки".
Архивы секретариата В. Молотова, долгое время бывшие недоступными для исследователей, свидетельствуют об атмосфере того времени. С просьбой
помочь приобрести машину к Молотову обращались профессора и депутаты, артисты и писатели, киношники и музыканты, летчики и механизаторы...
Балерина Кировского театра писала, что личный автомобиль сохранит ей "здоровые ноги и силы для искусства", дрессировщица - что он поможет ей перевозить хищных зверей. Скрипачи Б. Гольдштейн и М. Фихтенгольц свою потребность в "четырехколесном друге" объясняли невозможностью ездить в трамвае с "ценнейшими скрипками,
выданными из госколлекции". К автолюбительству потянулась и целая плеяда советских писателей, в том числе Вера Инбер, Николай Погодин, Константин Тренев, Сергей Сергеев-Ценский, Сергей Михалков... Правда, "инженеров душ человеческих" при написании прошений подчас напрочь подводил полет фантазии. "Прошу дать возможность приобрести автомобиль, поскольку круглый год живу на даче" - такова наиболее часто встречающая здесь формулировка. Отличился, пожалуй,
один М. Пришвин, выстроивший для Молотова такую логическую цепочку: вам, мол, известно, что значит для меня как писателя общение с природой, но, может быть, вы не знаете, что для такого эффективного общения с природой необходимо работать в городе... Некоторые обращения знаменитостей из артистических кругов по сей день читаются с упоением.
"Глубокоуважаемый Вячеслав Михайлович! ... К сожалению, одно по существу очень приятное обстоятельство лишает
меня возможности пользоваться общественным транспортом. Стоит мне войти в трамвай, автобус или встать в очередь на такси, как меня узнают, и, в зависимости от темперамента публики, раздаются реплики, вроде - "А! Мин херц!", или "Цыпленок жареный!", или "От двух бортов!", или "Смотри, Медведь!" и т. д., что вызывает веселое оживление публики, а меня очень смущает. Я буду бесконечно счастлив, если Вы сочтете возможным разрешить мне приобрести малолитражку.
Заслуженный артист республики Михаил Жаров".
Просьбы лелеемой властью столичной элиты нередко удовлетворялись. Но не всегда. Известному уже в то время композитору Н. Богословскому озорство не пошло впрок. Он рискнул обратиться к Молотову с таким посланием: "Дорогой Вячеслав Михайлович! Мне 25 лет. Я абсолютно счастлив. У меня есть все, мне весело и хорошо живется, но есть у меня одна заветная мечта - хочу купить себе автомобиль". По-видимому, Молотов
не оценил юмора: Богословский получил отказ.
Впрочем, подобных веселых страниц в архивах предсовнаркома не так уж много. Куда чаще встречаются материалы, повествующие о личных драмах людей, которые поверили заявлениям власти о приходе эры "советского народного автомобиля". Чего стоит, например, зафиксированная на бумаге история инженера-рационализатора, который продал домашние вещи в надежде приобрести автомобиль, чтобы возить в горы больную туберкулезом
жену... На такие прошения обычно налагалась однотипная казенная резолюция: "Отказать в связи с тем, что в настоящее время автомашины в личное пользование не продаются".
ЕВГЕНИЯ ПЕТРОСЯНА чуть не убило ДУБИНОЙ