Примерное время чтения: 5 минут
135

У "Времени" новые времена

Господин Доренко, мы снова ежевечерне видим вас на экране. Ваше возвращение в ежедневный эфир было каким-то образом связано с кризисной ситуацией в стране?

- Нет. Это связано с тем, что я руковожу информацией: целый день работаю над выпусками новостей и программы "Время". Потом остается только сесть и провести. Я очень глупо себя чувствовал в тот момент, когда вроде все сделано, а вместо того, чтобы это представить, я сажусь и закуриваю.

- Считаете

ли вы, что в создавшихся условиях ваш канал будет открыто декларировать свою политическую позицию?

- Боюсь, что нет. Сегодня нет моей авторской программы, где если не канал, то автор мог высказывать собственную точку зрения на процессы, события, тенденции.

- За время вашего пребывания на посту руководителя информационных программ ОРТ сталкивались ли вы с цензурой и с чьей стороны?

- Нет. Я тщательно создаю себе репутацию эдакого "творческого отморозка".

Мне уже много лет никто ничего не указывает. Бывает - просят. Крупные правительственные чины, например. Я поступаю в таких случаях в лучших традициях хитрого украинского крестьянина: отвечаю вопросом на вопрос; если прижимают к стенке, то обещаю и не делаю.

- Полагаете ли вы, что сейчас такие факты участятся?

- Полагаю, да. Тем не менее всему телевизионному миру хорошо известно, что при малейшем ощущении, что мне будет некомфортно, я ухожу не задумываясь.

- Сколько раз с 17 августа вы обсуждали сложившееся положение с Борисом Березовским?

- Не помню ни одного серьезного обсуждения. Кажется, за последний месяц в телефонных разговорах с Борисом Березовским я пару раз сквернословил в адрес молодых реформаторов. У меня создалось впечатление, что он также не восхищался их поступком.

- Связана ли, с вашей точки зрения, смена руководства ОРТ (недавнее назначение на пост генерального директора Игоря Шабдурасулова)

со сменой политической линии Первого канала?

- Политическая линия канала, в моем понимании, очень кратко представлена в Нагорной проповеди. Не думаю, что в этом смысле что-то изменилось.

- Кто для вас является образцом политкомментатора на русском и зарубежном ТВ?

- Терпеть не могу всех политкомментаторов, вместе взятых. Я идентифицирую себя как репортера или шоумена, но ни в коем случае не как политобозревателя.

- В последнее время телевизионный

образ Доренко сравнивают с Невзоровым периода "600 секунд". Для вас это звучит как комплимент?

- Ни разу не слыхал о подобном сравнении. Невзоров - блестящий репортер. Его можно обвинять в постановочных репортажах, но они даже при всем при том хороши с точки зрения нашего ремесла. Думаю, мое ощущение жизни более оптимистичное, чем у Александра.

- Допускаете ли вы возможность откровенной агитации с телеэкрана и если да, то в каких случаях?

- В авторской

программе по субботам я откровенно высказывал свое видение. Не считаю это агитацией. Агитация должна заключать в себе призыв. Я же ограничивался собственными оценками. В новостях это исключено.

- Согласны ли вы с утверждением, что телевидение виновно в панических настроениях населения в эти дни?

- Абсурд. С этой точки зрения было бы самым логичным удалить всем гражданам лобные части мозга. Тогда бы они не только не знали, но и не хотели бы знать.

Это было бы во всех отношениях счастливое общество. Во всяком случае, тогда граждане приблизились бы к своим руководителям, о которых я всегда гадаю - они флора или фауна?

- Как вы относитесь к идее "успокаивающих новостей"? Определяете ли вы для себя допустимую норму катастроф на программу?

- Любое прилагательное к слову НОВОСТЬ - опасная ересь. Новость есть новость и ничего кроме новости. Она не может быть плохой или хорошей, успокаивающей или тревожащей.

Прилагательные применимы к оценкам новости со стороны телезрителей. Это их дело и их право.

- Вас когда-нибудь шантажировали? Если да, то кто и при каких обстоятельствах?

- Лишь однажды. Мне предложили выкупить материалы одного расследования. Просьба была чрезвычайно серьезной и конкретной. Каюсь, я тогда выкинул документы. Бесплатно. Деньги у таких людей брать нельзя. Один раз возьмешь - станешь их человеком. А документы-то были плевые. Мои собеседники

думали, что у меня гораздо больше компромата, чем было на самом деле.

- А взятки предлагали?

- Было время - всем предлагали. Когда еще каналы были национализированными. Тогда я понял, что подходившие ко мне с предложениями коллеги просто не понимают, когда я отказываюсь. Считают, что я ломаюсь и кривляюсь. Пришлось придумать игру, достоверную для них. В 92-м предлагали 5 тысяч долларов - я требовал 100. Отходили озадаченные, но уважали. Потом предлагали

до 50 тысяч, я говорил 500. Дорого, говорили. Я отвечал: так ведь я в первый раз, за первый раз всегда дороже. Когда стали предлагать 100 - 150 тысяч, я объявил два миллиона. В последние несколько лет никто не предлагает. Репутация у меня скверная.

- Что вас может испугать?

- Вообще-то я бью первым, раньше, чем меня напугают. А потом уже не до испуга - надо драться.

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно