"ВЫ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ человек?" - спросили как-то у композитора Игоря КРУТОГО. "Смотря что под этим понимать, - спокойно ответил Игорь Яковлевич. - Я человек творческий, естественно, без эмоций творчества не существует. Однако не витаю в облаках. Я трезвый человек. Моя сила в том, что я твердо стою на земле".
СЕГОДНЯ, наверное, только дилетант удивится тому, что сила композитора может заключаться не в художественном таланте, а в устойчивости и трезвомыслии. Отечественный шоу-бизнес давно уже вызывает ассоциации с нашей политикой: шансы на выживание и там и там имеют только пресловутые "тяжеловесы". В свое время ту же нишу, что ныне Крутой, занимали куда более яркие и талантливые композиторы, например, Александр Зацепин или Раймонд Паулс, но им не удалось даже приблизиться к таким социальным высотам.
И швец, и жнец...
44-ЛЕТНИЙ композитор-продюсер Игорь Крутой - крупнейшая фигура в нашем музыкальном шоу-бизнесе. Под его патронажем сегодня оказались и знаменитый фестиваль эстрадной песни "Славянский базар", и пресловутая "Песня года", а в каталоге возглавляемой им корпорации "АРС" один только список артистов занимает 60 страниц. В лучших концертных залах Москвы и Санкт-Петербурга регулярно проводятся концерты под названием "Творческие вечера Игоря Крутого". Телесъемки этих концертов, известные как "Песни Игоря Крутого", занимают эфирное время в праймтайме на ОРТ - административный талант, фантастическая предприимчивость и незаурядная пробивная мощь позволили Игорю Яковлевичу взять под контроль этот важнейший стратегический форпост.
Между тем даже для мало-мальски сведущего в музыке человека должно быть очевидно, что художественный уровень песен уважаемого маэстро, мягко говоря, не соответствует его высокому статусу. Конвейер штампованных гармоний и метрономный ритм, на который нанизана предсказуемая последовательность аккордов, - вот и все, что может найти дотошный музыкальный критик в песнях Крутого. Зато он толком не найдет там ни одного живого инструмента - за исключением разве что рояля, характерной техникой игры на котором бывший тапер Крутой, в общем, владеет. А в остальном - примитивный компьютерный аккомпанемент, столь характерный для всего нашего так называемого городского романса, - этот эвфемизм, как известно, в околомузыкальных кругах используют вместо более грубого термина "блатняк".
Впрочем, тут надо сразу оговориться: блатняк у Крутого не настолько откровенный, как, например, у Александра Новикова, а, скажем так, окультуренный. Человек, слушающий песни Игоря Яковлевича, должен чувствовать, что он попал все-таки не на бандитскую пирушку, а по крайней мере в дорогой ресторан. Хотя вопрос о том, к кому обращены перлы поэтов, пишущих для Крутого, типа "рассыпались розы, как будто окурки", "я выйду замуж за еврея" или "цветы белеют, словно кокаин", наверное, все-таки риторический.
Неудивительно, что песни Игоря Крутого практически отсутствуют в плей-листах ведущих столичных радиостанций: FM-овский формат все-таки предполагает определенный музыкальный уровень, обеспечивающий должную комфортабельность или хотя бы модность саунда звучащих в эфире композиций. "У нас уже существует своя цензура - наш формат", - сказал однажды Михаил Козырев (экс-"Радио Максимум"). А песни Игоря Крутого, как говорят на радио, "абсолютно неформатны".
Альтернативы нет?
ЧЕМ ЖЕ объяснить столь беспрецедентную любовь к творчеству почтенного мэтра со стороны ОРТ? Мы сделали ряд попыток обсудить этот вопрос - как проблему эфирной политики в отношении музыкальных передач - с программным директором "первой кнопки" Олегом Вольновым, но разговор, к сожалению, не состоялся. Тем не менее, отбросив бездоказательные гипотезы на тему коррупции на ОРТ, возможную аргументацию со стороны телеканала можно сформулировать и без его помощи.
"Существует такое понятие, как рейтинг телепрограмм, - скажет смоделированный нами Вольнов. - Так вот, у "Творческих вечеров Игоря Крутого" рейтинг очень высокий - он из года в год стабильно превышает 20%, а это очень серьезный показатель для телевидения. Кроме того, нас смотрят в глубинке, во всех деревнях и селах. Там люди давно привыкли к артистам, для которых композитор Крутой пишет песни. Вы меня, наверное, спросите: нравится ли мне лично слушать песни Игоря Крутого? Провокационный вопрос. Но вы мне сначала предложите какую-нибудь разумную альтернативу Игорю Крутому, тогда и будем разговаривать".
Псевдо-Вольнов, к сожалению, прав: в этом смысле альтернативы Крутому нет. Трудно себе представить другого человека, способного собрать вокруг себя такое количество выходящих в тираж поп-звезд и положить жизнь на создание иллюзии нового расцвета их творчества. Едва ли не единственным исключением здесь можно считать Вайкуле, да и то скорее как танцовщицу кабаре, нежели как певицу. В последнем случае контекст изрядно мешает. Стоит Лайме запеть на музыку Крутого: "В лиловых сумерках заката цвели магн...", как уже невольно ждешь, что это будут "магнаты", а вовсе не "магнолии Монако". Еще более неожиданный эффект вызывает совместный номер Вайкуле и Леонтьева с рефреном "Акула из Гонолулу разбила любовь мою".
Вот такая музыка
ВПРОЧЕМ, Игорь Яковлевич далек от авангардных шуток и предпочитает педалировать свой консерватизм. "Радикальные перемены могут только навредить, - сказал он в свое время. - Свет, звук, внешний имидж исполнителей - все должно соответствовать традиции". Уместно спросить: традиции чего? Если речь идет о традициях советской эстрады, то они предполагали, например, активное использование талантливых музыкантов, отчаявшихся добиться чего-либо на ниве самовыражения: например, участники джаз-рокового "Арсенала" работали в дальнейшем с Аллой Пугачевой и чуть ли не Иосифом Кобзоном. В этом смысле Игорь Крутой скорее синтезирует традиции советской эстрады и постсоветской "фанерной" попсы, укладывая авторитетных, но неспособных к развитию исполнителей на нехитрую компьютерную "расческу". Понятно, что люди, которые к 1999 г. так и не отвернулись от искусства Валерия Леонтьева, просто по определению не могут интересоваться качеством аранжировок его песен. Тем не менее эти аранжировки должны быть по крайней мере обозначены - здесь-то и закопан смысл творчества Игоря Яковлевича. Он как бы обозначает, что респектабельная эстрада по-прежнему существует и прекрасно себя чувствует.
Главная любимица маэстро Ирина Аллегрова - не Монтсеррат Кабалье, и поклонники ее творчества не ждут от своей любимицы вокальных пируэтов неземной красоты. Они просто ждут новых встреч с милой их сердцу разбитной и одновременно величавой героиней ее песен. Функция Игоря Крутого - в строительстве фундамента таких встреч, и здесь он проявляет себя как весьма грамотный ремесленник. У материала, который он пишет для Аллегровой, при всей его безликости есть и свои достоинства. В частности, композитор внимательно следит за тем, чтобы написанные им для артистки песни ей удобно было петь, чтобы она чувствовала себя в них комфортно и уверенно. В результате все видят: Аллегрова-певица есть. Поет про то, как ей полюбился "хулиган, тяжелый как рояль". Только где же в ее песнях музыка, которую можно слушать, где композитор? А вот он, за роялем сидит. Обозначает себя.
Сценическое решение "Песен Игоря Крутого" действительно безупречно, насколько это вообще возможно. Не зря получают деньги и все героические создатели телеверсий шоу: режиссеры, операторы, монтажеры. Честно заплаченные профессионалам хорошие деньги превращают "Песни Игоря Крутого" в сравнительно удобоваримое зрелище широкого потребления. Не "Кабаре" Боба Фосса, конечно, но все-таки. Единственный человек, которому Игорь Яковлевич не может заплатить, чтобы повысить качество собственной продукции, - увы, он сам. Сколько себе ни плати, музыку от этого интереснее писать не станешь. Не стреляйте в пианиста: он играет, как умеет!
Раймонд Паулс: "Мой золотой период миновал"