Примерное время чтения: 7 минут
128

Сергей Шойгу: "Приятнее быть любимчиком кинозвезды, чем президента" (Пять неудобных вопросов российскому супермену)

1.Сергей Кужугетович, до недавних пор ваш имидж российского супермена, любимчика президента вызывал зависть и раздражение у менее удачливых чиновников. Вы чувствовали, как вам дышали в спину при очередной смене правительства, при очередном раунде подковерной борьбы?

- Вы знаете, нет. Я не ощущал дыхания в спину. Не до того было. Хотя прекрасно понимаю, что незаменимых людей нет. Сознавая это, делал все, чтобы в случае моего ухода на это место сел человек, которого я знаю и который отчасти подготовлен мною. В нашем сегодняшнем непредсказуемом мире со всеми все может быть. И с любимчиками, и с нелюбимчиками.

Были годы, когда я не виделся с президентом вообще ни разу. Годы. Он меня не приглашал, не вызывал. Вот смотрите, промежутки какие - однажды виделись в 92-м, потом раз в 93-м. Впервые я докладывал президенту в 95-м - о землетрясении на Сахалине, большой нашей трагедии. Если уж быть любимчиком, то нужно было, я не знаю, бывать там каждую неделю, каждый месяц, приходить, докладывать: вот, мол, хорошо все. А у нас ровные, деловые отношения, как и должно быть. Меня всегда интересовал вопрос психологии: почему не говорят, что я любимчик, допустим, Шэрон Стоун? Приятнее, наверное, быть ее любимчиком, чем любимчиком президента.

2.Для чего вы создали эту ситуацию, близкую к чрезвычайной: став Героем России, тут же ринулись в политику, погубили свою репутацию человека вне политики и угодили под шквальный огонь критики?

- Под чей огонь? Напрасный труд - пытаться попасть в мое самолюбие, оскорбить, облить грязью. Я все равно не стану таким, как эти "горе-стрелки". Собственно, то, что я сейчас делаю, и политикой не назовешь. Это скорее... чрезвычайные меры, продиктованные заботой, чтобы в Думе была представлена вся Россия. Мы привыкли видеть одни и те же лица. Мы знаем, какого очередного скандала и от кого именно можно ожидать, мы лишь не знаем, когда ждать принятия неотложнейших, жизненно важных законов.

Мы хотим, чтобы лицо Думы было представлено Россией, страной нашей, а не политическими партиями. Почему страна должна жить по законам, в которые внесены поправки, исходя из политических убеждений? Если хотите, "Единство" - это внепартийное движение, чтобы привести в Думу людей, которые понимают российские проблемы, не сидя здесь, в Москве, а понимают их там, у себя на месте. Хотя я ничего не имею против таких москвичей, как Александр Дмитриевич Жуков или, скажем, Евгений Максимович Примаков. Каждый из них - прекрасный специалист, трезво оценивающий ситуацию, финансовую, экономическую. Почему я должен быть против них? Но нужны и новые политики. Я вас уверяю, что 90 процентов людей в нашем блоке будут те, кто еще не примелькался в политике. Почему бы нет? Ведь в России проживает 146 миллионов... Как мне говорил один человек про футбол еще в советские времена: я, мол, никак не могу понять одного - неужели мы не можем из 270 миллионов найти 11 человек, которые этот мяч на носу крутить будут? Что ж мы действительно все время об одних и тех же спотыкаемся, одни и те же лидеры стоят в строю?

3.Человек смотрит телевизор и узнает, что оперативная группа МЧС России - в Турции, в Греции, на Тайване. Человек смотрит и думает: вся Россия - сплошная чрезвычайная ситуация, а наши спасатели где-то кого-то спасают. Почему не у нас? За какие деньги? И не потому ли, что там это будет замечено и оценено больше и лучше, чем у нас?

- Где и когда это было, чтобы у нас здесь чрезвычайная ситуация, а мы не отреагировали? Мы всегда исходим из того, что происходит в нашей стране. И, отправляясь к месту чужих катастроф, просчитываем, хватает ли сил у нас дома, есть ли резерв для наращивания усилий. К тому же, как бы замечательно мы ни учили людей по учебникам, макетам, на полигонах, реальную ситуацию человеческого горя воссоздать нельзя. И - как бы это сказать помягче - почему мы должны ждать чрезвычайной ситуации у себя в стране, чтобы приобрести дополнительные навыки, когда есть возможность обучать спасателей на катастрофах, которые уже случились? Я об этом говорил коллегам в ООН, в комитете гражданского планирования НАТО, которые любят общие разговоры о том, что давайте, мол, проведем учения "Полярные зори такие-то". Почему не объявить общий сбор, когда произошла реальная трагедия? И люди будут обучены, и работу выполним, и деньги ООН понапрасну не потратим.

Сегодня ночью в Японии произошел выброс на радиационно опасном объекте. Посольство Японии тут же запрашивает нас: дескать, нам нужны консультации. Мы среди ночи подняли всех на ноги. В этом нет ничего зазорного, раз у нас есть этот горький, страшный опыт. Надо объединяться. Мы предложили в ООН создать в каждой стране международный корпус чрезвычайного реагирования. В него должны войти спасатели высшей квалификации, которые, занимаясь ликвидацией последствий чрезвычайных ситуаций в своей стране, в то же время знают своих коллег за рубежом и готовы по первому зову оказаться в любой точке земного шара. Для этого должен быть создан серьезный координационный центр, департамент ООН по чрезвычайным ситуациям у нас в Москве или в Женеве. Эта идея возникла после землетрясения в Турции, где лишний раз стало ясно, как неповоротливо и громоздко работают структуры ООН. Если ждать от них команды, уйдет дорогое время, где каждая минута - чья-то жизнь...

4.Медики утверждают, что период "сверхмобилизации" человека с предельным напряжением физических, умственных сил длится от 2 до 5 часов. Но спасатели МЧС "сверхмобилизуются" на катастрофах по 3-5 суток подряд... Вас не тревожит вероятность "отдаленных последствий"? Люди работают на износ и получают несоизмеримо своему труду. Как объяснить, не прибегая к высокому стилю, почему они провозглашают тост за своего министра даже в его отсутствие и держатся за эту адскую работу? Вы сами их понимаете?

- Я их понимаю. Их держит то же самое, что и меня. Ну, я не хочу говорить громких слов о чувстве ответственности за порученное дело. Если уж на то пошло, нам его никто не поручал, мы сами за него взялись. Чем мы только не занимаемся! В Чечне и в самом Грозном брались за все - от выпечки хлеба, помывки людей до борьбы с эпидемией педикулеза и чесотки. Сейчас на границе Ингушетии с Чечней немножко иная работа, но много похожего. Мы достаточно оперативные меры принимаем. А за ребят, конечно, тревожно. У нас есть система реабилитации. Но чрезвычайные ситуации идут одна за другой, не успеваем дух перевести. Именно поэтому начали создание серьезной психологической службы для работы в зоне катастрофы и после. Мы бы хотели, чтобы такая новая наука, как экстремальная психология, начала действовать на практике.

Впрочем, главное не в этом. Главное, что мы получаем максимальное удовлетворение, какое только может получить настоящий человек от настоящего дела. Вы понимаете, что это такое, если кого-то удается спасти?.. А потом не менее важно и другое: как на твоих глазах перерождаются люди, которые пришли к нам из спецназа, ВДВ. Что с ними происходит! Человек меняется, стоит лишь однажды поучаствовать в спасательной операции. Это наша любимая работа.

5.А не станет ли в ближайшее время политика вашей новой любимой работой?

- Вряд ли. Единственное, что меня может заставить ею заняться, - если доверие избирателей превзойдет все мои ожидания. Я же не могу тогда людям сказать: "Вы меня выбрали, а меня ваше мнение мало волнует, не хочу я быть депутатом..." Все будет зависеть от результата. Правда, тут витают слухи, что Сергей Кужугетович принял решение возглавить блок, потому что в июне станет вице-президентом. Вот это - бред.

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно