УДИВИТЕЛЬНОЕ дело: москвичи хорошо помнят и теракт на Пушкинской площади, и взрывы жилых домов, но осторожности им это почему-то не прибавило.
В ТЕЧЕНИЕ тех дней, когда развивалась драма с захватом и освобождением заложников в театральном центре на Дубровке, многих москвичей поразил своеобразный синдром, который уместно было бы назвать "синдромом Бобчинского". Суть его предельно проста: "Чтоб обо мне узнали в Петербурге". Этакая смесь беспечности, отсутствия чувства самосохранения и желания прославиться любой ценой. "Я там был и все видел! Меня даже по телевизору показали!" Именно эти настроения с незначительными вариациями царили на всем пространстве "зрительного зала", в который превратились улица и дворы близлежащих зданий.
"Ох, блин, как же вы надоели! Там это, там, туда валите!" - постовой милиционер у метро "Пролетарская" машет рукой в направлении театрального центра и добавляет пару непечатных выражений в адрес праздношатающихся, которые "во где у меня уже сидят!". Следующий встреченный "на дальних подступах" человек в ответ на вопрос, который сейчас час, тоже отмахивается: "Вон там все смотрят".
"Ну и почему я не могу пройти? Нет, вы мне объясните, почему я из-за кого-то должна страдать? Да пусть бы их уже взорвали, они там все богатые, раз по театрам шляются!" - ожесточенный спор бабки с омоновцем из оцепления. "Слышь, а клево быть журналистом! Гля, их поближе пускают, а я, может, тоже хочу. Чё меня не пускают? Это... А снайперы где? Мне на снайперов поглядеть охота... Не, у меня там никто не сидит, я, типа, поболеть, как футбол, а чё, дома неинтересно, а здесь клево..." - стайка парней с пивом обосновалась на детских качелях в ближайшем дворике. "А что вы у меня про новости спрашиваете? Это к журналистам, а я вообще посторонняя!" - отвечает женщина с полупрофессиональной видеокамерой, пытающаяся влезть на металлическое заграждение.
Здесь, рядом с местом трагедии, разговоры об общем подавленном настроении воспринимаются как чья-то глупая шутка - выглядят подавленными только те, у кого ТАМ находятся родственники и знакомые. Среди остальных (а их гораздо больше) царит какое-то нездоровое возбуждение, едва ли не радостная взвинченность.
Стоило только в открытую достать блокнот или диктофон, как тут же вокруг образовывалась небольшая толпа. Но прямой вопрос "Что вы здесь делаете, зачем вы сюда пришли?" вызывал растерянность, а в паре случаев даже насмешки над "бестолковыми газетчиками". Ответы были разнообразные. Иван К., учащийся ПТУ: "Я специально приехал из Подольска... Я чё, дурак, что ли, дома сидеть? Посмотреть-то охота... И на ночь останусь, ларьки-то работают!" - прерывается, чтобы помахать в камеру фанатским шарфиком. Сергей М., безработный: "Я не с праздным интересом пришел, а чтоб пострадать и помолиться, меня Бог послал!" И на вопрос, мол, нельзя ли пострадать дома, а помолиться - в церкви, отреагировал моментально: "Ну, вы что, совсем не понимаете? Здесь же столько людей, и все меня слушают!" Марина С., преподаватель: "Что вы глупые вопросы задаете? Все пошли, и я пошла..." Валентин П., студент: "Скучно же, тоска зеленая! А здесь все интересно - стреляют, бегут... А если взорвут, во грохот-то будет! И вообще, когда я еще БТР в Москве увижу?" Татьяна К., медработник: "Я пришла, чтобы всем показать, что мы не боимся..." - пожалуй, мнение все же нетипичное...
Да... Мы не боимся - прекрасно, но так ли необходимо демонстративно лезть на рожон только ради того, чтобы это доказать? Кроме того, хорошо известно, что агрессия порождается именно страхом, а агрессии в уличном "зрительном зале" было хоть отбавляй. И неужели для того, чтоб научиться элементарной осторожности, недостаточно таких грозных событий? Или каждому нужен свой индивидуальный "гром", чтоб заставить перекреститься?
Смех - полезная зараза