Президент Международной ассоциации бокса Умар Кремлев заявил, что ни один боксер не будет принимать участия в Олимпийских играх без согласия Международной ассоциации бокса (IBA). По его словам, в этом вопросе спортсмены впервые «пошли против» МОК.
Конфликт интересов начался, когда в 2019 г. Международный Олимпийский комитет отозвал признание IBA из-за того, что эта ассоциация не выполнила некоторые из его требований. В итоге в программу Олимпиады-2028 бокс пока не включен.
Тем временем в ассоциации уверены, что политика не должна влиять на спорт. Однако сегодня события чаще всего развиваются иначе. Почему? Об этом и о своем отношении к боксерской карьере aif.ru рассказал абсолютный чемпион мира по версиям WBC, WBA и IBF Константин Цзю.
«Это мир безумия»
— Константин Борисович, МОК не включил соревнования по боксу в программу летней Олимпиады-2028 в Лос-Анджелесе. Как думаете, это решение окончательное?
— Если это случится, то Игры потеряют один из самых древних видов спорта, а кроме того — громадное количество зрителей, поскольку бокс всегда был одним из самых прибыльных видов соревнований. Его исключение из олимпиад нецелесообразно и необъяснимо. Я даже не понимаю саму логику мышления людей, принявших такое решение. Бокс — это настоящие мужские единоборства без всякой грязи.
— Как вообще дошли до того, что решили исключить бокс из программы Игр?
— Люди, которые сейчас управляют всем этим, сами никогда не занимались спортом, не выходили на ринг. Мы пытаемся найти в их действиях какое-то разумное зерно, но чувствую, что тщетно. Это какой-то мир безумия, и пока что, судя по всему, оно нарастает.
— В профессиональном боксе никто не будет изгонять россиян? Или и до этого может дойти?
— Такие прецеденты уже есть. Всемирный боксерский совет (WBC) и Всемирная боксерская ассоциация (WBA) уже приняли решение о выводе российских и белорусских боксеров из рейтинговых списков своих организаций. Это чисто политическое решение. Мне кажется, что это какая-то истерика, которая скоро пройдет, и все вернется на круги своя.
— Промоутер Владимир Хрюнов в феврале обронил фразу: «Вы можете увидеть афишу Конор Макгрегор — Костя Цзю на РЕН ТВ». Это была шутка? Или ваше возвращение на ринг возможно?
— Если у Владимира Хрюнова получится обаять мою маму, которой я обещал, что никогда в жизни не вернусь на ринг, и убедить ее, то я могу подумать. Но сейчас это даже не обсуждается. Мне не сделали ни одного подобного предложения. Так что все это только разговоры, к которым я отношения не имею.
— А зачем вы обещали маме не возвращаться в бокс? И как вам дался переход из одной жизни в другую, где нет соревнований?
— Мама просто не хочет новых стрессов — снова волноваться, еще раз проходить этап жизни, который мы уже закрыли. Поэтому я берегу свою дорогую маму и не стану принимать такие серьезные решения — например, о возврате на ринг, если она сама этого не одобрит. Мои персональные амбиции в этом случае уберем в сторону.
«Я до сих пор — ролевая модель»
— Вы говорили, что уход из бокса «произвел надлом» у вас в душе. Рассказывали: «Первые полгода было очень тяжело. Была ломка. Нужно было найти самого себя». Этот период уже закончен, страница перевернута?
— Да, и перевернута полностью. Живу спокойно, точно зная, чем буду заниматься каждый день. Я скучаю по боксу, но, с другой стороны — не тянет назад совершенно. Мне уже 53, и те нагрузки, которые я позволял себе раньше во имя работы — например, полгода полного отречения от всего — остались в прошлом. Я не готов к этому, и мне это совершенно не нужно. Нет и желания участвовать в каких-то коммерческих шоу с постановочными боями.
В начале моей карьеры мой первый промоутер, австралиец Билл Морди, сказал мне после того, как я отправил нескольких своих соперников в нокаут уже в 1-м раунде: «Ты можешь не спешить так, продлить бой подольше?» Я снова вышел на ринг и снова победил в 1-м раунде. Тогда Морди понял, с кем имеет дело. Я делал свою работу, и нокаут у моего соперника мог быть в 1-м или в 10-м раунде, в зависимости от того, как пойдет бой. Но договариваться со мной на эту тему было бесполезно. Это же вопрос о принципах. А мои принципы говорят мне одно: в любой ситуации выполнять работу на все 100%, идти до конца. Правда, так и надорваться недолго.
Если ты не прислушаешься к своей интуиции, то однажды можешь пропустить такой удар, что мало не покажется — и серьезная травма все равно заставит тебя уйти из бокса. Или вообще останешься калекой. В 2005 г. между 11-м и 12-м раундами боя с Хаттоном я почувствовал, что больше не готов умереть за победу на ринге. Это и стало моей гранью. «Умереть на ринге» — это, конечно, скорее метафора, образ. Звучит вроде красиво: «результат любой ценой». Но вопрос в том, готов ли ты платить такую цену.
— В Международном зале боксерской славы, где есть, например, Сильвестр Сталлоне, вы единственный представитель России. Это справедливо?
— Мне бы очень хотелось, чтобы в ряд имен этого зала попали и российские боксеры. Но, к сожалению, даже не знаю, кто из наших парней мог бы претендовать на это. По той хотя бы причине, что мало кого из них знают организаторы международных соревнований. Наши ребята — известные в России, хорошие боксеры, чемпионы мира. Но знают о них только зрители, любители бокса. Меня, например, за рубежом узнавали люди, которые к боксу были вообще непричастны. Например, такое было в Гонконге: смотрят на меня, думают, думают, потом подходят и говорят: «Разрешите с вами сфотографироваться!» Я спрашиваю: «Вы что, интересуетесь боксом?» Отвечают: «Нет». «Тогда откуда вы меня знаете?» Вот это — настоящая известность для боксера.
«Наш корабль не тонет»
— Вы как-то признались: «В Австралии я стал свободным, самостоятельным. Меня много что там устраивало: образ жизни, спокойствие». У вас есть паспорт этой страны. Приходила ли вам в голову мысль за последние полгода уехать туда из России?
— Ни разу. Это ведь крысы первыми бегут с тонущего корабля. А наш корабль даже не тонет. К тому же я люблю свою страну, Россию, и не собираюсь ее менять. Как родился россиянином, так им и остался. Да, я полюбил Австралию — для меня это вторая родина. Там у меня остались трое детей от первого брака — два сына и дочь, с которыми я вижусь не так часто, как прежде. Там мои родители. Но первая Родина как была, так и осталась. Здесь я больше нужен.
— Но ведь именно после возвращения в Россию из Австралии вы, как говорили сами, научились не доверять людям до конца. Поскольку, мол, этим пользовались те, кто вас предавал и относился потребительски...
— Да, у нас очень любят обманывать. Поэтому я выработал стратегию: «Хотите использовать меня? Назовите сумму и условия контракта». Это первое, с чего начинаю разговор — например, когда зовут на ТВ. Если скажут, что все, мол, для популяризации моего имени — простите, мне это не надо. Моей известности мне хватает, и хватит еще надолго. Хотя я понимаю, что это необходимая часть моей жизни, поскольку до сих пор являюсь, по английскому выражению, role model — «ролевой моделью», примером для подражания. Несмотря на то, что я давно повесил боксерские перчатки на гвоздь, до сих пор все еще не могу никуда выйти, чтобы меня где-то кто-то не узнал.
Для меня быть таким человеком — громадная ответственность. Это значит, нести свет, и прежде всего по отношению к детям, быть в ответе не только за себя, но и за подрастающее поколение.
— Ваш сын Никита в этом году дебютировал на профессиональном ринге. Часто приходится слышать, что достижения сыновей зачастую происходят благодаря папиной фамилии. То, что Никита добился таких успехов в боксе, — чья в этом заслуга?
— Он еще ничего особого не добился. Три выигранных боя — лишь заявка на победу. Добиться — это стать чемпионом мира. Но прежде всего, конечно, это его заслуга. А кроме того — и его старшего брата Тимофея, и моя, и моего папы, и тренера — всех близких, которые были и остаются рядом с ним. Успех одного — это успех команды. Чемпион мира — командная работа.
— Фехтовальщик и президент Олимпийского комитета РФ Станислав Поздняков говорит, что переживает за выступление своей дочки Софии (она фехтовальщица на саблях) больше, чем за свои собственные. А у вас какие чувства по поводу Никиты?
— Думаю, что такие же. При этом у меня же не только Никита, но еще и Тимофей (Тим Цзю — австралийский боксер-профессионал — Ред.). Следующий бой у него будет за звание чемпиона мира, с очень сильным соперником. Сложность в том, что, когда ты выступаешь сам, то контролируешь ситуацию, и от тебя зависит все, что происходит во время тренировок и на ринге. А когда ты просто папа, тебе остается только смотреть из зала на бой. Даже подсказывать ничего нельзя. Но я верю в победу Тима. Даже не могу подобрать слов, чтобы сказать, как буду счастлив, когда он займет свое место среди чемпионов. Продолжение династии — это тоже здорово, но еще я хочу, чтобы мои дети были самими собой. Тимофея уже хорошо знают в Австралии. Но еще лучше, если он получит такую же популярность в России.