В прошлый раз в по-прежнему секретном институте журналистов (иностранных, в виде исключения) принимали за два дня до заключения пражского договора о сокращении стратегических наступательных вооружений. Выступление Аркадия Адамовича неожиданно после подписания документа процитировал Барак Обама - слова о надежде, что «когда-нибудь наступит время без ядерного оружия, будет мир и спокойствие на земле»…
Мы беседуем в его институтском кабинете: на скромном столе несколько телефонов, за спиной - красивая фотография языка пламени, подаренная одним из сотрудников. По глазам профессора и орденоносца (среди прочих - боевой орден Красной Звезды за участие в белорусском партизанском движении) видно: пламя не гаснет и у него в душе. На другой стене - фотографии «отцов» советского атомного проекта, трижды Героев Соцтруда, учёных Игоря Курчатова, Николая Духова и Юлия Харитона. Кстати, сам Бриш - один из семи ныне живущих «героев атомного проекта СССР», всего в Союзе золотые Звёзды Героев получили более ста атомщиков.
А.Б.: - Мне кажется, Харитон на нас очень внимательно смотрит с фотографии, не находите? (смеётся).
«АиФ»: - Аркадий Адамович, вы как-то жалели, что ядерные испытания запрещены…
А.Б.: - С помощью ядерных взрывов можно сделать много полезного для народного хозяйства. Скажем, прокладывать новые русла рек, добывать полезные ископаемые. Есть гора - не нужна? Раз - и нет горы. Опять же программа защиты от астероидов. Кроме того, ядерный взрыв - это… очень красиво.
«АиФ»: - Сколько вы их видели?
А.Б.: - Около сотни...
В детстве Бриш, как и другие мальчишки, хотел стать лётчиком. Но подвёл близорукий левый глаз. По зрению не взяли учиться и на машиниста паровоза. Зато после 7-го класса приняли в школу электромонтёров. Половину дня занимало обучение, половину - работа, за которую даже что-то платили. В Минске, где жила семья (отец-учитель, мать и три брата), «украинского» голода не знали. Но время всё равно было голодное - начало тридцатых. Бриш с улыбкой рассказывает, что из него вышел отличный электромонтёр. Но через некоторое время он вернулся в школу, поступил в Минский госуниверситет, затем пришёл в белорусскую Академию наук, планировал стать преподавателем. Пойти по этой стезе не дала война. После неё Бриш решил было поступать в военную академию, «но туда брали только офицеров, а я-то кто? Партизан…» Ещё одним вариантом стала модная в то время дипломатическая служба - и ведь почти взяли в дипшколу! Не хватило только рекомендации райкома. Вскоре он и рекомендацию получил, но в другой руке уже было направление на «объект» - в создаваемое в мордовской глуши секретное КБ-11.
Теперь-то ясно, что это сама судьба настойчиво подводила к дороге в нынешний Федеральный ядерный центр в Сарове.
.jpg){kind=link}
Не обесценить Победу
«АиФ»: - Вам никогда не было страшно? Например, за то, что ваше оружие будет применено?
А.Б.: - Да, я посвятил жизнь созданию и совершенствованию мощного оружия для уничтожения целых городов, но я рассуждаю так. Когда оно было только у американцев, они применили его против японцев. А у нас тогда появилось ощущение, что миллионы жизней, отданных за Победу над Германией, сама Победа оказались обесценены: мы опять не могли чувствовать себя в безопасности. Лишить американцев монополии на атом удалось, по сути, за два с половиной года. За 67 лет ядерное оружие больше никогда не использовалось. Создав оружие, мы обеспечили мир. Поэтому за свою работу я всегда чувствовал лишь гордость. А страх - во время войны…
Минск разбомбили на третий день после немецкого вторжения. Оккупанты развесили объявления с требованием к мужскому населению явиться на регистрацию.
- Я, как дурак, пришёл - думал, перепишут и отпустят. Но немец отобрал часы, ручку, нас уложили лицом в землю и продержали без воды целую ночь. На следующий день объявили, что ищут евреев с высшим образованием. Я своему знакомому - Гольдману - говорю: «Не ходи». Не послушался: он-то думал, что их повезут на работу в Германию. Но их отвели за пригорок и расстреляли.
Жене Аркадия Бриша грозила та же участь. Они познакомились ещё в 10-м классе. Шло комсомольское собрание, а тут во дворе школы загорелась сторожка. Аркадий вскочил на горящую крышу, вслед за ним туда вскарабкалась какая-то девчонка. Пожар потушили. Девушку звали Люба. Бриш вспоминает, как купил на директорскую премию за тушение огня пиджак и повёл Любу в кино… После войны они уже не разлучались: Люба трудилась в одной из лабораторий того же КБ, «заработала» лучевую болезнь, но дожила до 82 лет. А вот во время войны каждая встреча была как последняя. Бриш отвёз жену к родственникам, а сам ушёл в партизанскую бригаду имени Ворошилова. Рассказы о войне - воспоминания: как попадал в засады, как возил радиоприёмники через посты.
- Однажды надо было пронести патроны. Я свои зашил, а приятель их просто положил за дырявую подкладку. Идём мимо немцев, а из него патроны сыплются. Я не знаю, хохотать или с жизнью прощаться. Хорошо, что снег был глубоким, не заметили…
На что способен человек
На войне было очень страшно. Но ещё больше мы боялись показать свой страх, опозориться. Человек на многое способен, если у него есть совесть и высокая цель. У нас была - прогнать немцев, возродить страну, создать ядерное оружие. А сегодня я вижу, что цель для многих из молодого поколения - деньги. Жизнь сейчас не подталкивает к творчеству, к размышлениям. А чтобы грести деньги, нужно обманывать. Я смотрю телевизор и думаю, что мы превзошли себя в пошлости и обмане. Такого, наверное, не было ни в царское время, ни в советское.
Переспрашиваю, а так ли много отличий? Одного из его братьев в московских Сокольниках зверски убили бандиты. Другого в 1937 году арестовали и расстреляли. Сегодня на улицах снова полно преступников, а невиновный человек легко может попасть в тюрьму.
- Женя учился в Свердловске, - рассказывает Бриш о репрессированном брате. - Позже мы узнали, что его расстреляли. Похоже, его сосед по общежитию написал донос, чтобы остаться одному в комнате, он как раз собирался жениться. Но я помню, что отец и мать ни в чём не винили Сталина, наоборот, надеялись на него.
Политику Сталина нам понять по-прежнему трудно, но это был мудрый человек. Когда я думаю о роли в истории Сталина, Берия (который был куратором атомного проекта. - Ред.), не могу отделаться от мысли, что при Хрущёве их в чём-то и вовсе оклеветали.
«АиФ»: - Мы, как нация, можем созидать только из-под палки? Вы считаете, нам опять нужен Сталин?
А.Б.: - Наши послевоенные достижения связаны с выдающимися организаторами науки и техники - Сергеем Королёвым, Игорем Курчатовым, Мстиславом Келдышем. Но один человек не может знать, как решить все проблемы... Настоящий лидер собирает вокруг себя умных людей, советуется. Так всегда поступал мой руководитель Юлий Харитон. Задача лидера - выбор правильного пути.
Кстати, назначенный в конце прошлого года вице-премьером Дмитрий Рогозин провёл своё первое заседание Военно-промышленной Комиссии именно во ВНИИА. Познакомившись с Бришом, он предложил обсудить некоторые темы. Аркадий Адамович согласился. Но предупредил: «Буду ставить серьёзные вопросы».
Читайте также:
«Легенды и мифы вокруг советской атомной бомбы»