Четыре месяца назад в петербургском метро прогремели взрывы. После теракта власти гарантировали материальную поддержку всем, кто пострадал в страшной трагедии. Но на практике громкие заявления обернулись бюрократическими издержками: для получения денег мало быть пострадавшим, нужно ещё пройти судебно-медицинскую экспертизу. По её итогам некоторым компенсации занизили, а 25 человек и вовсе лишили выплат. Добиться пересмотра размера компенсации пока удалось только одному пассажиру.
«Увидела сына по телевизору»
Среди пассажиров злополучного вагона оказался Александр Власов: студент Петербургского университета путей сообщения. В тот день, третьего апреля, он, как обычно, возвращался домой на метро через станцию «Технологический институт», где и прогремели взрывы. Его мать Наталья узнала о теракте от мужа: он прислал смс.
«Я понимаю, что это „Техноложка“, смотрю на часы — сын как раз в это время выходит из института. Начинаю ему звонить, связь идёт, а трубку никто не снимает. Я надеялась, что ему просто не уехать, ведь метро закрыли», — вспоминает Наталья. Она включила телевизор и узнала в одном из пострадавших своего сына. «Он сидел весь в крови, чёрный от копоти, с перевязанной шеей, куртка вся в крови была. Естественно, тут я уже запаниковала: куда идти, куда бежать, ни у кого информации нет. Обзвонила скорые, больницы. В Мариинскую звонила: по новостям сказали, что всех везут туда. Младшего сына отвезла к бабушке, а сама поехала. Думаю, буду на маршрутках добираться — таксисты тысячу рублей просили. Уже в дороге раздался звонок с незнакомого номера, оказалось, что это Саша. Он сказал: „Мама, у меня всё хорошо“».
«Вам что, мало?»
Сашу госпитализировали в НИИ скорой помощи им. Джанелидзе. Диагноз — минно-взрывная травма головы, слепое ранение в шею, ранение бедра, рваная рана теменной области и сотрясение мозга. «Перед тем как зайти в вагон, Саша надел наушники. Только это спасло ему слух: практически у всех пострадавших лопнули перепонки. Взрыв был такой силы, что у него из глаз выскочили контактные линзы», — говорит Наталья.
Врачи экстренно извлекли больше 10 осколков, самые крупные — в ноге, бедре и шее. Один застрял в затылке, в пяти миллиметрах от артерии и позвоночника. 22 дня в больнице, две недели амбулаторного лечения — всё это эксперты оценили как «лёгкий вред здоровью».
«На счёт перечислили деньги: 250 тысяч. Я позвонила в Комитет по соцполитике, спросила, что это за сумма. Мне ответили: „А вам что, мало?“ Такое равнодушие. Но дело ведь не в том, что мало или не мало, просто это же средняя степень тяжести (вреда здоровью — прим.ред.). „А вам лёгкую поставили“. Почему? Мы же судмедэкспертизу не проходили, — попыталась возразить петербурженка. — Я поехала к следователю, который выдал бумажку: „Экспертиза в связи с занятостью пациента проведена в его отсутствие“. Естественно, нас это возмутило. Какой занятостью? Нам никто даже не звонил! Оказалось, что они всем пострадавшим проводили экспертизы по бумажкам».
Наталья Власова настояла на проведении личного освидетельствования. В результате степень вреда переквалифицировали с лёгкой на среднюю и доплатили 250 тысяч. Ещё 200 тысяч выделил метрополитен.
Саша вернулся к учёбе и успешно сдал сессию. Впереди у него ещё одна операция: достать все осколки сразу врачи не смогли.
Тысячу — за взрыв
Среди пострадавших есть и такие, кому не выплатили вообще ничего: ни единовременное пособие от государства, ни материальную помощь от города. При том что все они признаны потерпевшими на основании постановлений следственных органов. У 12 человек комиссия зафиксировала повреждение без вреда здоровью, у 13 — не установила вред здоровью в результате происшествия.
Таким образом, без компенсаций остаются 25 выживших в теракте. С небольшой оговоркой: кого-то метрополитен «порадовал» одной тысячей рублей. Если добавить ещё 300, пострадавшие смогут приобрести проездной билет в метро на 40 поездок.
Показательна ситуация Надежды Соседовой, которая после теракта провела в больнице 5 дней. «Не нанесено физического ущерба здоровью», — заключила судмедэкспертиза. Панические атаки и признаки клинической депрессии врачи не учитывали. Наталья решила требовать психиатрическую экспертизу. В результате пятичасового заседания комиссии её признали здоровой. И снова оставили без материальной поддержки.
Надежда Соседова — одна из немногих, кто попытался оспорить полный отказ в компенсации. Очевидно, что получить выплату за ущерб психике — это задача не из лёгких.
«У тех, с кем удалось пообщаться, на самом деле нет такого расстройства, чтобы получить степень тяжести по психиатрии», — говорит Алексей Штейнварг, член совета региональной общественной организации «Прерванный полёт», которая оказывает психологическую помощь жертвам теракта. Однако он не исключает, что физическое состояние пострадавших может ухудшиться спустя какое-то время. Тогда судебно-медицинскую экспертизу придётся делать повторно. «Во время взрыва многие пассажиры получили баротравму (повреждение в результате резкого перепада давления — прим. ред.) — есть риск, что через несколько месяцев может резко ухудшиться зрение, слух. Последствия сотрясения мозга тоже могут быть различны», — добавляет Алексей Штейнварг.
Петербужцы не согласны
Отказ властей в выплатах возмутил петербургскую общественность. Неравнодушные горожане собирают подписи под петицией с требованием выдать компенсации всем пострадавшим от теракта. «Почему статус людей, пострадавших от взрыва в том поезде, но не получивших серьёзных физических увечий, приравнен к статусу тех, кого там и рядом не было? Означает ли это, что такие поездки в метро теперь считаются нормой и ответственные лица более не намерены обеспечивать нашу безопасность?» — говорится в петиции.
Ещё одно требование — это наконец ввести общие правила, по которым назначают выплаты жертвам терактов. Сейчас такие вопросы решают ситуативно после каждой трагедии. Так, на следующий день после теракта вышло специальное распоряжение о выплатах из Федерального резервного фонда и постановление правительства Петербурга о компенсациях из бюджета города. Лёгкий вред здоровью оценили в 450 тысяч, средний и тяжёлый — в 900 тысяч. Семьям погибших решили выплатить по два миллиона. В итоге не все пострадавшие получают финансовую помощь в полном объёме, а кто-то и вовсе остаётся без неё.
«Сейчас материальная помощь полностью завязана на судебно-медицинскую экспертизу, — отмечает Алексей Штейнварг. — У нас вообще нет конкретных сумм, утверждённых законодательством, которые выплачивались бы людям в авиакатастрофах, терактах и так далее. Закон о компенсациях жертвам терактов, насколько я знаю, лежит уже лет восемь в виде проекта. На мой взгляд, все люди, побывавшие в теракте, должны получать компенсацию. Законодательную базу нужно пересматривать чем скорее, тем лучше».
Авторы петиции предлагают принять и федеральный закон о социальной защите пострадавших от террористических актов. Обращение уже собрало свыше 60 тысяч подписей.
На сегодняшний день семья Власовых единственная, которой удалось оспорить размер компенсации. «У многих жертв теракта нет ни моральных, ни физических сил обивать пороги и искать справедливости, — считает Наталья Власова. — Если бы Саша был один, в таком состоянии он вряд ли стал бы чего-то добиваться. Большинство пострадавших — студенты первых, вторых, третьих курсов, которые приехали из других городов и живут здесь без родителей. Чтобы понять, что пережили эти люди, чиновникам самим бы побывать в том вагоне. Возможно, и разговор был бы другой?»