Директор Службы внешней разведки Сергей Нарышкин — о неизвестных страницах в истории спецслужб.
В год 100-летия российской внешней разведки мы продолжаем рассказывать о героях, чьи имена до недавнего времени были засекречены.
Оглядываясь на столетний боевой стаж отечественной разведки, вспоминаешь славные страницы её истории, уникальные операции, потрясающе талантливых сотрудников, которые так много сделали для обеспечения безопасности нашего государства. Мы никогда не достигли бы таких результатов без наших друзей. Да, именно так в ИНО, ПГУ и СВР называют иностранные источники информации. Это там, на Западе, — шпионы и агенты. А у нас — разведчики и помощники. Именно им, беззаветно преданным идеалам гуманизма и пацифизма иностранным гражданам, положившим свою судьбу на алтарь спасения человечества от мировых катаклизмов, хотел бы посвятить эту статью, в первую очередь сделав акцент на предвоенных и военных годах. Некоторые факты читатели «АиФ» узнают первыми.
Разрушивший «цитадель»
5 августа 1943 г. в Москве прогремел первый салют Великой Отечественной войны. Он был дан по случаю освобождения от немецко-фашистских захватчиков Орла и Белгорода. Участники Курской битвы — одной из ключевых стратегических операций не только Великой Отечественной, но и Второй мировой войны — начали уверенное наступление, завершившееся разгромом противника и взятием Харькова 23 августа 1943 г.
По признаниям самих проигравших немецких военачальников, с этого момента инициатива на Восточном фронте окончательно перешла к советской стороне. Готовя наступательную операцию «Цитадель», они и не подозревали, что их замыслы уже известны источникам советской разведки, а стало быть, и Сталину...
В период между двумя мировыми войнами произошло становление Иностранного отдела (ИНО) ВЧК при СНК РСФСР как одной из сильнейших разведок мира, выделенного в самостоятельное подразделение 20 декабря 1920 г. Та эпоха в истории советской внешней разведки небезосновательно считается «золотой». Мир открывал для себя СССР, в котором видели государство социальной справедливости, многие тогда грезили идеей мировой революции. Советская разведка в те годы представляла собой своего рода конгломерат, куда входили Разведывательное управление РККА, ИНО ВЧК при СНК РСФСР, а также Отдел международной связи Коммунистического интернационала (ОМС Коминтерна), который, по сути, тоже являлся спецслужбой. Именно через него в разведку приходили многие её будущие герои — коммунисты-интернационалисты, люди, движимые не материальной стороной дела, а идейными соображениями.
Одним из них был причисляемый к легендарной «Кембриджской пятёрке» Джон Кернкросс, работавший под псевдонимом «Лист». Своё участие в общей антифашистской борьбе он скромно оценивал как «некоторый вклад в дело победы, которая привела к очищению советской земли от захватчиков». Именно ему, работавшему в Правительственной школе кодов и шифров в Блетчли-парке, удалось добыть важнейшие сведения, подтверждавшие подготовку к реализации на Курском направлении немецкого плана «Цитадель».
25 апреля 1943 г. исполняющий обязанности командующего группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Вейхс отправил в штаб сухопутных сил вермахта радиограмму, в которой обрисовал перспективу будущей наступательной операции. Расшифрованная англичанами и тут же переданная Кернкроссом резиденту НКГБ информация о замыслах противника была далеко не первой и не единственной, но именно она сыграла роль верификатора для других источников, подтвердив правильность решения о временном переходе Красной армии к стратегической обороне.
Ближе к окончанию войны здоровье ценнейшего агента ухудшилось. Советские кураторы предложили ему пожизненную пенсию в 1000 фунтов стерлингов — по тем временам весьма немалые деньги. В ответ Кернкросс сообщил, что не нуждается в них, поскольку материально вполне обеспечен.
Недавно рассекреченные документы СВР России из переписки Центра с лондонской резидентурой практически слово в слово подтверждают исключительную скромность и высокую идейность всех участников «пятёрки», включая самого известного из них — Кима Филби, чей оперативный псевдоним в русской транскрипции писался как «Зёнхен» («Сынок»).
Возглавлявший в годы Великой Отечественной войны советскую внешнюю разведку Павел Фитин 29 июля 1944 г., передавая слова благодарности британскому другу «З», всё же предлагал сотрудникам резидентуры в Лондоне подумать над тем, как осторожно попытаться подкрепить «пятёрку» и лично Филби чем-либо более материальным: «Если найдёте удобным и возможным, в крайне тактичной форме предложите ему премию в сумме 100 фунтов или сделайте какой-либо равноценный подарок». При этом Фитин знал, что «З», имея оклад 700 фунтов стерлингов, вряд ли испытывает нужду в чём-то большем, чем толика чисто человеческой, дружеской теплоты.
Подчинённые правильно поняли начальника и в предоставленном им выборе между деньгами и подарком остановились на последнем. Судя по содержанию ответного письма Филби 18 августа 1944 г., он оказался весьма тронут сообщением из Центра. Обращает на себя внимание его отношение к советским людям не только как к товарищам по тайной работе, но и друзьям: «Я глубоко благодарен Вам за сообщение и подарок. Это воодушевляет и стимулирует меня, а также ещё теснее, чем когда-либо, связывает с теми, кого я всегда считал действительными товарищами и друзьями, хотя никогда их не видел. Ваше сообщение и подарок позволяют мне совершенно определённо думать о том, что я внёс некоторый вклад в величайшее достижение советского народа в борьбе с фашизмом».
И вновь, как и в ответе Кернкросса, видна скромная самооценка: «некоторый вклад». Свою идейность все пятеро ценили исключительно высоко, заставляя Павла Фитина, понимающего, что и он, и разведка, и вся страна обязаны этим людям, искать выход из довольно неловкого положения.
В рапорте на имя наркома госбезопасности Всеволода Меркулова 25 марта 1945 г. говорится о том, что пожизненная пенсия была предложена не только Джону Кернкроссу, но и другим членам «пятёрки»: «Несмотря на ценность и актуальность полученной информации, мы за весь период работы с ними ограничивались лишь периодической выплатой относительно мизерных сумм в пределах 25–30 фунтов стерлингов... Считал бы целесообразным определить каждому из них пожизненно денежные суммы. Фитин». Меркулов предложение одобрил, но вся «пятёрка» от пожизненного содержания дружно отказалась.
Размышления о том, что сподвигло Кима Филби и других представителей западного «образованного класса» вступить в тайное противоборство спецслужб на стороне СССР, до сих пор не теряют актуальности в разведывательном сообществе, не говоря уже об историках спецслужб и журналистах. Большинство сходится на мысли о том, что если отношение к коммунизму у каждого из них в отдельности могло с годами претерпевать определённые изменения, то ненависть к нацизму объединяла всех, а Советский Союз виделся как самый непримиримый враг «коричневой чумы».
Не отрицая значимости борьбы с фашизмом всей антигитлеровской коалиции, заметим: занимавшие важные посты в британских спецслужбах и МИДе друзья СССР вносили огромный вклад в дело общей победы над врагом. Благодаря этому у Советского Союза в течение всей войны имелась уникальнейшая возможность получать разведывательную информацию о странах «оси» не дозированно, а в полном объёме, опираясь на надёжные источники.
Его личный фронт
В своём повествовании я обязан вспомнить выдающегося австрийского коммуниста и антифашиста Арнольда Дейча. Задолго до июня 1944 г., ещё в середине 30-х, он открыл свой собственный «второй фронт»: вербовщик и куратор английских источников секретной информации, известных сейчас как та самая «Кембриджская пятёрка» — Ким Филби, Гай Бёрджесс, Дональд Маклин, Энтони Блант и Джон Кернкросс.
На самом деле, конечно, советская разведывательная сеть в Туманном Альбионе была куда более широкой и охватывала не только выпускников Кембриджского университета и Оксфорда. Существовали и другие группы источников. Но благодаря новаторскому подходу «Отто» их объединяло нечто общее — все они создавались, что называется, «на вырост», в расчёте на карьерную перспективу в британском истеблишменте каждого конкретного юноши. Именно Дейч ещё в 1935 г. первым разглядел в Киме Филби будущего великого разведчика, о чём сообщил в своём донесении в Центр: «Он изучает всё основательно, но всегда скажет, что знает мало... имеет большие знания по истории, географии, экономике и одновременно разбирается в музыке. Пользуется любовью и уважением за свою серьёзность и честность. Он был готов всё для нас сделать и на нашей работе проявил всю свою серьёзность и старательность. Ещё раз повторяю: „Сынок“ поразительно развился — очень серьёзный человек с большим аппетитом к агентурной работе. Из него в будущем выйдет большой и ценный работник».
Прозорливость Дейча подтверждают слова его непосредственного начальника, резидента ИНО в Англии Теодора Малли: «Зёнхен» мне нравится больше всех, только удивляет, откуда у такого молодого человека столь обширные и глубокие знания. При этом он очень, даже чересчур, скромен. При обсуждении планов работы у него вообще не возникает никаких сомнений относительно его личной жизни. Он настолько серьёзен, что забываешь: ему всего 26 лет».
Об Арнольде Дейче можно смело сказать: он был не только уникальным разведчиком, создавшим и до определённого момента опекавшим нелегальную сеть, которую уже после его трагической гибели бывший директор ЦРУ Аллен Даллес назовёт сильнейшей за весь период Второй мировой войны, но и выдающимся для своего времени человеком. Блестящий интеллектуал, получивший разностороннее образование, полиглот, владевший шестью языками, автор нескольких изобретений, он родился в Вене в еврейской семье. Приобретя первый опыт подпольной антифашистской борьбы ещё до аншлюса Австрии, Дейч мечтал встретиться с врагом в открытом бою. Именно такая, не предназначенная для нелегальных разведчиков, судьба и была ему уготована. Следуя путём северных конвоев на борту танкера «Донбасс» в Аргентину, Дейч вместе со всей командой вступил в неравную схватку с немецким эсминцем 7 ноября 1942 г. (обратите внимание на дату — день рождения революции). В последний раз его видели с перебитыми ногами у артиллерийского орудия на носу судна. Свою борьбу с фашизмом он продолжал до последнего вздоха...
Со стороны может показаться, что деятельность по рассекречиванию и введению в общественный и научный оборот архивных документов, как правило, приурочена к какой-либо знаменательной дате. На самом деле эта работа не останавливается ни на один день, поскольку в службу постоянно обращаются историки и журналисты, общественные деятели.
Недавно удалось пролить свет на историю мемориальной доски, появившейся в 50-е гг. ХХ в. на стене дома в Вене, где жил Арнольд Дейч, а также на послевоенную судьбу его жены Жозефины и дочери Нины. Выяснилось, что в тексте на доске отражена легенда, которая благополучно работала на вернувшуюся в Вену после войны супругу разведчика.
Дело в том, что разведчицей являлась и сама Жозефина, помогавшая мужу в Лондоне как радистка и связная. Именно с её пребыванием в Великобритании и был обусловлен интерес к ней британских спецслужб, которые через оккупационные власти инспирировали в отношении неё расследование австрийской полиции. Однако доказать причастность Жозефины к советской разведке так и не удалось.
Не «слабая половина»
Вклад прекрасного пола в отечественную разведку заслуживает отдельного разговора. Если речь идёт о супругах-нелегалах, то «слабых половин» в таких союзах, как правило, не бывает. Характерный пример — посмертно удостоенная высшего звания Героя России Леонтина Коэн, ставшая достойной напарницей своего мужа, полностью разделившая его убеждения.
Вместе им удалось добыть сверхсекретные сведения о создании в США ядерного оружия. С Моррисом Коэном, также будущим Героем России, они познакомились в 1937 г. на антифашистском митинге в Нью-Йорке. Накануне её будущий супруг вернулся из охваченной Гражданской войной Испании, где сражался в составе республиканской интербригады против франкистов, поддерживавших их итальянских фашистов и немецких нацистов.
Африка де лас Эрас... Когда упоминается это имя, глаза наших ветеранов-нелегалов влажнеют. Многие называют её нежно «мамой» и говорят о ней как о человеке исключительно щедрой души и горячего сердца. Она тоже прошла Испанию, сражаясь за свободу и независимость родной страны. Получившая своё имя в честь континента, где она появилась на свет в 1909 г., 24 года спустя Африка покинула его навсегда, и вся её дальнейшая жизнь была связана по большей части с Европой и Латинской Америкой. Влившись в ряды испанского пролетариата, самостоятельно прошла подпольную школу и к 1937 г. была уже достаточно подготовлена в оперативном плане к сотрудничеству с советской внешней разведкой.
В июне 1942 г. радистка Африка де лас Эрас (её оперативный псевдоним долгие годы был «Патрия», т. е. «Родина». Случайно ли?) оказалась в составе диверсионно-разведывательного отряда «Победители» под командованием будущего Героя Советского Союза Дмитрия Медведева. Здесь ей очень пригодились боевые навыки, полученные за шесть лет до этого в Испании, где она сражалась против Франко и его фашистских друзей из Италии и Германии. Она была любимой радисткой Пауля Зиберта — разведчика Николая Ивановича Кузнецова, который не скрывал своих симпатий к смуглой южанке, говорившей с лёгким акцентом. Заметив, что девушка не может совладать с суровыми российскими морозами, Кузнецов где-то раздобыл для неё тёплую шерстяную шаль и в ответ получил такой благодарный взгляд карих глаз, что долго не мог прийти в себя. Хотя это, возможно, легенда.
«Прощайте, товарищ!»
Мы ни в коем случае не имеем права забыть немецких антифашистов из «Красной капеллы» (Rote Kapelle), разветвлённой сети движения Сопротивления, которые действовали в европейских странах — Германии, Бельгии, Швейцарии, Франции. Именно на основании донесений членов группы Харро Шульце-Бойзена и Арвида Харнака разведка пришла к выводу и доложила политическому руководству в Кремле, что СССР находится на пороге войны с Германией. Итог мы все прекрасно знаем. Более доверительный подход Сталина к донесениям разведчиков наступит очень и очень скоро.
Но отнюдь не обязательно в те тревожные десятилетия было иметь коммунистические убеждения для того, чтобы сотрудничать с разведкой первого в мире государства рабочих и крестьян.
Одним из наиболее ценных предвоенных источников нашей разведки в Германии был Вилли Леман с оперативным псевдонимом «Брайтенбах». Будучи на протяжении 13 лет советским «кротом» в гестапо, он передал в Центр колоссальный объём секретной информации. Именно им был передан связнику 19 июня 1941 г. последний тревожный сигнал о точном времени начала войны: «Война начнётся 22 июня. Прощайте, товарищ!»
Поразительно, но у высокопоставленного сотрудника гестапо мотивацией работы с советской разведкой были крайне антифашистские взгляды. В 1940 г. в попытке восстановить утраченную оперативную связь он пошёл на риск разоблачения и вступил в контакт с советским полпредством. Фраза, которую он написал в письме, адресованном советскому резиденту, потрясает: «Если я не получу ответа... моя дальнейшая работа в гестапо также потеряет тогда всякий смысл».
Леман вообще был далёк от политики, но быстро осознал угрозу, которую таил в себе фашизм. И, вероятно, понял и прочувствовал свою особую роль из-за общности неприятия мирового зла и готовности бороться с ним, стоя плечом к плечу с русскими.
Таковы были люди, чьи имена мы произносим с благодарностью и помним о тех, чьи оперативные судьбы останутся под грифом «Совершенно секретно» навсегда. Спасибо им!