Почему процветает циничный бизнес таких контор?
Обман на потоке
Дом ветеранов войны и труда № 1 в Павловске под Петербургом — образцово-показательное государственное заведение. Просто так в него не попасть. «Фонд социальной помощи пенсионерам» — тоже вызывает доверие. Поэтому, когда его агенты предлагали одиноким пенсионерам переехать в элитный пансионат, многие загорались. Уход, свежий воздух, рядом знаменитый дворцовый парк! И звучавшее затем условие — передать свою квартиру государству — не вызывало больших подозрений. Люди, уставшие от безденежья и одиночества, соглашались на предложение, не замечая, что квартиры на самом деле регистрируются на имя руководителей фонда. Сделки оформлялись по договорам дарения или купли-продажи — максимум за 300–400 тыс. руб.
Жульническая схема работала несколько лет. Старики не жаловались. Но заподозрили неладное дальние родственники и соседи. Изучением деятельности «заботливой» фирмы занялся Следственный комитет РФ и установил: фонд целенаправленно искал одиноких людей, не имевших прямых наследников. Есть предположение, что свои квартиры ему отдали минимум 100 подопечных павловского дома престарелых. Мог ли такой бизнес работать без участия его сотрудников? Следствие выясняет. Но совершенно точно, что никакого вступительного взноса, чтобы получить место в этом заведении, делать было не нужно.
Жильё или жизнь
По данным Национального агентства финансовых исследований, в России живут 7 млн одиноких граждан старше 60 лет. Скромной пенсии чаще всего не хватает. Когда наваливаются болезни, ситуация становится отчаянной. Вот тут и появляются люди, предлагающие старику взять на себя заботу о нём. Не бескорыстно, а в обмен на приватизированное жильё. А вместе с жильём одинокий человек может потерять свободу и жизнь. «Появились уже нелегальные дома престарелых, которые организуются на территориях садовых товариществ, — утверждает комиссар Общественного комитета по защите от квартирного рейдерства Елена Моставичене. — Туда привозят стариков, которых лишили жилья „черные риэлторы“ или алчные родственники, заключившие договор ренты».
Договор ренты — вариант продажи квартиры, по которому она переходит новому собственнику в обмен на ежемесячные выплаты бывшему владельцу до дня его смерти. Такая сделка может включать в себя также единовременный денежный взнос и помощь в покупке продуктов, уборке дома, сиделку. Риелторы в Интернете открыто приглашают соцработников посодействовать в поиске «квартиры со старушкой». Публикуются расчёты: такое жильё можно купить за 50–70% от рыночной цены. Но получатель ренты остаётся жить в проданной квартире. Как долго? Никто не знает. И у самых корыстных из «благодетелей» появляется желание ускорить события. Стариков отправляют на тот свет, увеличивая дозу лекарств, или насильно помещают в пансионаты, покупая у психиатров справки об их недееспособности.
«Мне известен случай, когда 70-летняя женщина и её 50-летний сын-инвалид умерли с интервалом в 5 месяцев сразу после подписания договора пожизненной ренты, — рассказывает депутат Московской гордумы Николай Зубрилин. — Законодательство о ренте требует пересмотра. Если на закате жизни у человека есть необходимость в материальной поддержке, сделки с их недвижимостью должны совершать только госструктуры. А после смерти получателя ренты квартиры должны передаваться очередникам».
По-честному невыгодно
На самом деле программы, позволяющие пенсионерам получать ренту от города, уже не первый год действуют во многих городах. Такая возможность предоставляется одиноким людям старше 65–75 лет. Но ею редко пользуются. В полуторамиллионном Новосибирске в год заключается 15 договоров. В 300-тысячном Великом Новгороде в 2018 г. был подписан всего один такой договор, в 200-тысячной Вологде — ни одного. «Небольшое количество заключённых в последнее время договоров обусловлено адресностью услуги. Она предоставляется категориям граждан, которые особенно социально не защищены», — прокомментировала ситуацию начальник управления по жилищным вопросам новгородской администрации Марина Самсонова.
Но чиновники умалчивают о главной проблеме. «Такие сделки с жильём для муниципалитетов невыгодны, — считает замсекретаря Общественной палаты РФ, д. ю. н. Лидия Михеева. — Закон требует, чтобы ежемесячная рента была не меньше одного прожиточного минимума по региону. В среднем это 10–12 тыс. руб. Плюс оплата коммунальных услуг. Если владелец однушки, переданной в ренту, проживёт ещё 10 лет, расходы плательщика ренты превысят её стоимость».
Не сильно воодушевляют условия муниципальных программ и самих пенсионеров. Заключая рентный договор, часть стоимости своего жилья они хотят получить сразу. Власти идут навстречу, но единовременные выплаты малы. В Новосибирске — 50 тыс. за однушку, в Новгороде и Вологде — по 10 тыс. руб., Санкт-Петербурге — 10%, Москве — 3% от рыночной стоимости (соответственно 200–300 тыс. руб. за однушку). Коммерсанты, маскирующиеся под соцфонды, предлагают больше, а когда старики оказываются в их власти, понижают свои расходы всеми способами, вплоть до криминальных.
Где защита?
Бывает такое, что одинокая старушка заключает рентный договор с родственницей или соседкой вообще за символическую сумму: мол, сочтёмся, забота дороже. Но в итоге не получает ни того, ни другого. Чтобы этого не происходило, Минюст РФ 2 года назад внёс в Госдуму законопроект, устанавливающий единовременный платёж в размере 20% от стоимости недвижимости и запрещающий заниматься рентой коммерческим организациям. С тех пор эта инициатива никуда не продвинулась.
«Общественная экспертиза показала, что такие нормы не помогут, — говорит Михеева. — Честных людей, заключающих договоры ренты, станет ещё меньше. Ведь, внеся 20% от стоимости жилья, его уже можно взять в ипотеку, расходы на которую более предсказуемы: ясно, в каком году закончатся платежи. У некоммерческих добросовестных организаций, помогающих старикам, тоже нет финансовых ресурсов, чтобы выполнить все требования такого закона. Поэтому сейчас готовится его новая версия». А пока юристы ломают голову, спрос на ренту удовлетворяют жулики.
«Нужны изменения в законодательстве, позволяющие сделать ренту такой финансовой услугой, которую сможет предоставлять крупный бизнес. Тогда не потребуется никаких бюджетных затрат, — уверен руководитель научно-внедренческой компании „Стратегические инновации“ Михаил Денисов. — При этом деньги инвесторов должны идти не в конкретные квартиры, а в фонд, являющийся держателем рентных договоров и выплачивающий прибыль исходя из складывающейся экономики по всем сделкам. Старики будут защищены от мошенников только в том случае, если их отношения с приобретателями выгод от сделки (плательщиками ренты) будут обезличены. Риски, угрожающие отклонением доходности от плановых показателей, фонд сможет застраховать. А рентные сделки в нынешнем виде стоит сохранить только между родственниками».
Забота на деле
Но только улучшением законов проблему одинокой старости не решить. «Старикам нужны не деньги, им нужно искреннее сострадание и забота, — уверена Михеева. — Многие нормы позволяют защитить обездоленных пенсионеров уже сейчас. Но социальные службы их выполняют формально. А родственники часто начинают бить тревогу только тогда, когда выясняется, что семья теряет дорогую недвижимость».
«Разобщенность поколений вместе со стремительной криминализацией нашего общества — основа преступлений против стариков. Если с ними мало общаются молодые члены семьи, рано или поздно рядом появляются чужие люди и далеко не всегда порядочные», — соглашается Моставичене, перед глазами которой прошло множество семейных трагедий.
«Старики живут эмоциями и поэтому часто не слышат рациональные аргументы, к которым апеллируют люди в активном возрасте, — обращает внимание на причины поколенческих разногласий директор Школы современных психотехнологий Александр Мымрин. — Поэтому не навязывайте свою позицию престарелому родственнику, если хотите отговорить его от опасного шага. Лучше постарайтесь присоединиться к его переживаниям, например, прикоснувшись к руке или обняв за плечи, поделитесь своими чувствами и желанием помочь. Возможно, тогда он не пойдет тайком искать взаимопонимания к людям, которые могут оказаться мошенниками».