Угроза с полюса
«АиФ»: Сергей Федотович, насколько страна защищена от угрозы внезапного нападения? Одно время был риск, что «органы чувств» у нашей обороны совсем атрофируются…
Сергей Боев: После распада СССР у России действительно были серьёзные прорехи в радиолокационном поле. Тогда мы вынуждены были уйти с некоторых объектов, расположенных в бывших советских республиках. Например, со станции в Мукачево на Украине и в Скрунде в Латвии — последнюю новые латвийские власти даже взорвали. Не так давно прекратила работу Габалинская радиолокационная станция (РЛС) в Азербайджане. На некоторые объекты мы, правда, возвращаемся. Например, сейчас стоит задача модернизации и запуска РЛС в Севастополе. Согласно подписанной президентом программе до 2018 г., территорию России на всех ракетоопасных направлениях должно контролировать сплошное радиолокационное поле. Судя по тому, какими темпами идёт работа на наших заводах, в научных центрах и на объектах, у меня нет сомнений, что так оно и будет.
— А какие направления сегодня считаются наиболее ракетоопасными?
— Северное и северо-западное. Ведь кратчайший путь с американского континента до территории России — через Северный полюс. За этими направлениями у нас «присматривают» РЛС в Печоре и Оленегорске. Свои направления «прикрывает» информационный «узел» в Иркутской области. Строятся новые объекты в Орске, Барнауле и Енисейске. В последнее время в связи с тем, что Иран и Пакистан активно разрабатывают собственные баллистические ракеты, всё большее значение приобретает южное направление. За него отвечает РЛС в Армавире.
— Строящиеся станции подобны советским аналогам?
— Они гораздо современнее, экономичнее, можно сказать — интеллектуальнее и технологичнее. Об этом, в частности, говорит тот факт, что раньше наши РЛС создавали в течение 7–10 лет, теперь — около 3 лет.
Современную РЛС (она не зря называется РЛС ВЗГ — высокой заводской готовности) можно сравнить с эдаким «конструктором», элементы которого изготавливают по блочно-модульной архитектуре, и на объекте остаётся только собрать их в нужном порядке. Это позволяет при необходимости значительно увеличить информационно-энергетические характеристики РЛС. Прежние поколения РЛС характеризовались большими (если не сказать — огромными) размерами и чрезвычайно высоким энергопотреблением. У сегодняшних РЛС ряда «Воронеж» потребление энергии снизилось в 4–5 раз. Сократились и размеры технологической площадки, на которой возводится станция. При этом тактико-технические характеристики современных РЛС не ухудшились по сравнению с прежними, а по некоторым параметрам — стали лучше.
— Самые опасные ракетные базы США расположены в Калифорнии. Ваши станции могут зафиксировать пуск оттуда?
— Фиксировать и отслеживать пуск ракет с территории любой страны, имеющей ракетное оружие, — это, безусловно, задача СПРН. Для этого существует космический эшелон. Кстати, он тоже развивается в полном соответствии с теми задачами, которые поставило перед ним высшее руководство страны. Уверен, что космическая компонента СПРН так же, как и наземная, будет успешно решать свои задачи.
Но основной компонентой СПРН сегодня по-прежнему остаётся наземный эшелон. Именно его информация должна оповещать высшее руководство государства о начавшемся нападении. Сейчас в области дальней радиолокации Россия в числе мировых лидеров, а по некоторым параметрам — лучшая на планете.
Мозги не пропали
— Как удалось сохранить научный потенциал в 90-е годы прошлого века, когда началась мощная «утечка мозгов» за границу?
— То время, конечно, нанесло удар и по нашей отрасли. Квалифицированные специалисты массово уходили в бизнес-проекты или уезжали на Запад. Но интеллектуальный потенциал основных предприятий, на базе которых впоследствии и возник наш концерн, — Радиотехнического института им. Минца и НИИ дальней радиосвязи — удалось сохранить. Научные школы создаются десятилетиями, но и исчезают не сразу. Эта «инерционность» во многом помогла нам сохранить научный потенциал. Кстати, и ушедшие сотрудники не пропали «без вести». Многие в итоге вернулись в оборонку. Ведь для настоящего учёного и инженера высокая зарплата — не всегда определяющий фактор. Иногда профессиональный азарт и возможность творческой реализации важнее. Ну а сейчас, когда финансирование отрасли стало адекватным задачам, когда зарплата становится конкурентоспособной, к нам стало приходить много молодёжи после окончания самых престижных вузов. И в нашей компании они могут видеть хорошую научно-инженерную и карьерную перспективу. Сейчас у нас не редкость главные конструкторы станций, которым нет и 40 лет. Что касается специалистов высшей квалификации, то мы их готовим сами. Для этого мы сотрудничаем с крупнейшими московскими, санкт-петербургскими и региональными университетами и техническими вузами. При крупных производственных предприятиях созданы специализированные колледжи. На наши заводы, где нередко платится самая высокая в регионе зарплата, стоят очереди желающих.
Тем не менее с обеспеченностью производства техническими кадрами пока ещё немало проблем. Как, впрочем, и везде. Эти проблемы нужно решать системно и на общегосударственном уровне.
— В ваших институтах, КБ и на производстве используются самые передовые технологии и приборы. Сложнее стало работать после введения западных санкций, ограничивших доступ к приобретению сложного оборудования?
— Конечно же, санкции кое в чём осложняют нам жизнь. Но эти сложности не носят «фатального» характера. Тем более, у сложившейся ситуации есть и несомненные плюсы. Когда будет воплощена в жизнь программа импортозамещения, требующая немалых человеческих, финансовых и временных ресурсов, мы преодолеем возникшие проблемы.
Эта работа, кстати, ведётся уже немало лет. За последние годы был сделан качественный рывок в разработке собственных идей в производстве аппаратуры. К примеру, серьёзные достижения есть в области микроэлектроники. Наша компания «Микрон» уже освоила производство по технологическим нормам 180, 90, 65 нм, в перспективе освоения — 45 нанометров. Думаем и о 28… Я согласен с мнением экспертов, утверждающих, что сегодня уровень развития микроэлектроники является важнейшим элементом независимости государства. Один из видных иностранных учёных, консультировавших нас в этой области, вообще заявил, что сегодня перед страной, желающей быстро развиваться, стоит две задачи: правильная демография и уменьшение размеров транзисторов.
— Что требуется для скорейшего развития этой области?
— Все страны, лидирующие в микроэлектронике, имеют по несколько национальных программ в этой сфере и по исследованиям, и по созданию соответствующих внутренних потребностей, подогревающих спрос на такую продукцию. Китай, например, вообще запретил использовать импортную электронно-компонентную базу. А когда все товары в стране помечены электронными метками, это позволяет не только чётко контролировать их оборот, но и развивать рынок таких технологий. Наряду с налоговыми и прочими льготами, серьёзный эффект дают инвестиции государства в подобные компании. А каждое рабочее место этой отрасли позволяет создать до 12 рабочих мест в смежных областях.
Понятно, что я не могу осветить все аспекты нашей работы. Не обо всём можно говорить в открытой печати. Скажу лишь, что наши ведущие специалисты даром хлеб не едят и иногда вынуждают наших потенциальных противников нести «непроизводительные затраты». В качестве примера могу привести старую историю. В 80-х годах американцы хотели поставить на дежурство сверхмощную межконтинентальную ракету, которая могла бы незаметно проникать на нашу территорию, «обходя» зоны действия РЛС СПРН. В ответ нами была разработана и построена новая РЛС (она, кстати, успешно работает и по сей день), способная обнаруживать эти цели. Все усилия и затраты наших заокеанских конкурентов оказались напрасны.
Конечно, наш «продуктовый ряд» не ограничивается радиолокационными станциями. Мы не можем стоять на месте, и в нашем «арсенале» немало новых уникальных проектов и разработок. Концерн «РТИ» — успешная высокотехнологичная компания, обладающая хорошей стратегической перспективой!