Бизнесмен Виктор Бут, отсидевший почти 15 лет в американской тюрьме по обвинению в торговле оружием, вернулся на родину всего три месяца назад (россиянина, напомним, обменяли на американскую баскетболистку Бриттни Грайнер — прим. авт.), но уже успел побывать в нескольких регионах, в том числе в Донецкой республике. А также — вступить в ЛДПР. О том, как 15 лет сначала в тайской, а потом — американской тюрьме повлияли на его картину мира, один из самых известных узников США рассказал в эксклюзивном интервью aif.ru.
Много интересных дел
Юрий Голубь, aif.ru: — Виктор Анатольевич, вы ездите по стране как член партии ЛДПР. Слава у вас уже есть, а до 2026 года, когда пройдут выборы в Госдуму, можно набраться опыта. Как далеко простираются ваши политические амбиции?
Виктор Бут: — Сейчас у меня нет никаких амбиций, вопрос о том, чтобы идти в Думу, не стоит. С тех пор, как я вернулся, прошло очень мало времени. Необходимо понять, что происходит в стране и политической жизни. Поэтому говорить о выборах ещё рано. Придёт время — буду принимать решение. Посмотрим, как сложится жизнь, загадывать не хочется. У меня много других очень интересных дел.
— Вы сейчас о каких интересах? Государственных или личных?
— С личной самореализацией всё ясно. Нужно вернуться к нормальной жизни, это сложный процесс, не всегда всё получается сразу. Но, я думаю, терпение и помощь родных и близких помогут мне преодолеть трудности. А политическая активность помогает адаптироваться — выбить клин клином.
— А может ли ваш богатый авиационный опыт пригодиться, например, в СВО?
— У наших воздушно-космических сил достаточно опыта, чтобы со всем справиться. Если понадоблюсь, сразу же помогу. Но я свои способности оцениваю скромно. Всё и так делается на хорошем уровне, особенно в авиации. Пока не вижу, чем могу быть полезен.
— Писали, что вы в тюрьме изучали языки зулу и коса (языки Южно-Африканской Республики — прим. авт.)...
— Не знаю, где вы об этом прочитали. Я старался изучать языки, которые будут нужны в нашем новом внешнеполитическом развороте: прежде всего, турецкий, персидский и хинди. И немного — арабский.
— А как же Африка?
— Я работал в Африке. Конечно, хорошо знать местные языки. Но для делового общения достаточно колониальных: английского, португальского и французского. Я владею ими в достаточной степени, чтобы решать задачи в Африке. Конечно же, если таковые возникнут.
— Вы теперь сможете выезжать из России?
— Если понадобится личное участие в каких-либо проектах, конечно же, поеду.
Правда как «угроза нацбезопасности»
— Вы посетили Донбасс — ощутили контраст с американской медиакартинкой?
— Естественно, но имейте в виду, что я всё время заключения получал российскую прессу, так же, как и западную, — меня подписали на неё адвокаты. И сегодня смотрю через интернет CNN. Это рупор «вашингтонского обкома». Достаточно посмотреть один цикл передач, чтобы понять всю повестку дня.
А если добавить несколько программ Fox News, складывается объёмная картина. Если хотите заглянуть ещё глубже, посмотрите несколько выпусков BBC. Это квинтэссенция западной позиции. Если журналисты CNN хотя бы стараются разобраться в теме, то на BBC всё довольно примитивно, про злых русских.
Англоязычная демонизация России началась больше 150 лет назад, со времён Крымской войны. Прежде, чем союзники высадились в Крыму, английские журналы и газеты сформировали общественное мнение.
— Насколько эффективна эта пропаганда? Вы же общались с американскими заключёнными. Уж если они оказались не в ладах с законом, возможно, у них был скептический взгляд?
— Он был у большинства, с кем я общался, включая охрану. Посмотрите рейтинги того же CNN. Он бы совсем обанкротился, если бы не президентство Трампа со всеми скандалами. Рекламные объявления рассчитаны, прежде всего, на аэропорты, дома престарелых и тюрьмы — места, где у людей нет доступа к другим источникам информации.
Как там сформировано вещание? Короткая новость или репортаж — от 15-20 секунд до минуты, а потом сразу панель экспертов — четыре головы начинают что-то обсуждать. Особенно меня забавляло, что на разговор о России российских экспертов никогда не приглашают. Почему? Боятся правды.
У меня были контакты одного из журналистов CNN — ещё с тайской тюрьмы. Он со мной списался в 2015-2016 годах, когда я уже был в Америке. Мы сначала переписывались по тюремной электронной системе, а потом его заблокировали. За десять лет я получил более 80 запросов на интервью от СМИ из разных стран — все получили отказ с формулировкой: «Угроза национальной безопасности».
Молоток за 400 долларов
— Какая страна больше изменилась за эти 15 лет — Россия или США?
— Россия изменилась очень быстро в хорошую сторону. США, на мой взгляд, переживают то, что переживал Советский Союз в 1989-1990 годах. Накопилось очень много проблем.
Например, с инфраструктурой. В последние 40 лет американцы перестали вкладывать в неё деньги. Не построено ни одного здания аэропорта, более 5,5 тысячи мостов — причём критических важных, в том числе на федеральных трассах — в аварийном состоянии. Союз инженеров и архитекторов устал всех предупреждать: ребята, если мы не начнём что-то срочно делать, будут проблемы.
— То есть авария поезда в Огайо — не случайность? (3 февраля 2023 года грузовой поезд с высокотоксичными химическими веществами сошёл с рельсов на границе между штатами Огайо и Пенсильвания возле деревни Ист-Палестайн с населением 4700 человек. В результате повреждения вагонов в воздух, воду и землю попали высокотоксичные химические вещества. — прим. авт.)
— Конечно, нет. Мы раньше критиковали РЖД. А сейчас появилась возможность проехать — я просто удивился качеству обслуживания, тому, как преобразились вокзалы, и т. д.
А в США очень много аварий, когда локомотив сталкивается с грузовиком или автобусом на железнодорожном переезде. Там нет единого оператора, коммерческие владельцы железнодорожных сетей занимаются грузоперевозками и дают пассажирским поездам ездить только за плату. Железные дороги почти не электрифицированы, большинство поездов — дизельные.
То же самое с системой общественного транспорта. Нью-йоркское метро — это гадюшник. Не метро в нашем понимании, а старые электрички из Петушков с кучей бомжей.
— И почему так? Мы же привыкли считать, что в Штатах просто печатают деньги.
— Самый интересный вопрос. У меня долго всё это не укладывалось в голове. Среди моих американских приятелей были ветераны войн в Ираке, Афганистане. Я спрашиваю: «Хорошо, вот вы захватили Ирак. Почему вы хотя бы лет на пять не сделали в Америке бензин по 50 центов за галлон вместо доллара?» Все были бы счастливы, ведь если у тебя в Америке нет машины, ты — никто, как у нас без паспорта.
Отвечают: «Виктор, ты не понимаешь. Ирак завоевали не ради дешёвого бензина. Там столько денег распилили!» И начинают рассказывать: молоток, цена которому в любом магазине десять долларов, в армии может стоить и 400. Крышка от унитаза — 200, туалетная бумага — по десять долларов рулон.
С другой стороны, в США прошла полная деиндустриализация. К 2012 году там не осталось ни одного предприятия, которое бы выпускало ложки и вилки. У нас из-за 90-х — кадровый провал, есть только молодые и старые рабочие. А там всё ещё хуже.
И вопрос не в том, что люди не хотят работать: операторам станков с ЧПУ готовы платить 150 тысяч долларов в год. Но требуется квалификация, а образование у них улетело туда, куда и наше хотели заслать, но, слава Богу, вовремя спохватились. Мы выходим из Болонской системы, и ЕГЭ, я считаю, тоже нужно отменять.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. СВО — катализатор, который поможет нам не только решить вопрос безопасности, а переформатировать страну так, чтобы избавиться от последствий ельцинского клептократического режима, перезапустить бюрократическую систему.
Первый встречный вас сдаст
— В американских тюрьмах всё ещё достаточно россиян. Почему так трудно всегда идут переговоры об обмене, в чём основные сложности?
— Вопрос не по окладу. Я не могу знать о тонкостях переговоров. Раб на невольничьем рынке не в курсе, как организована работорговля.
Конечно, во время обмена удалось пообщаться с американским уполномоченным. Мы летели и разговаривали. Это политическое решение. Позиция США — в том, чтобы арестовывать наших, создавать информационные поводы. Они помешаны на символизме арестов.
Американская правоохранительная система вообще работает на симуляцию бурной деятельности. Сначала громкие заголовки, потом — пшик. Главное — шоу. Это Америку и развалит.
— Но ведь что-то зависит и от настроя самого заключённого...
— Естественно. Это, наверное, самое главное. Их цель — поставить тебя в рамки, сделать рабом, чтобы ты трясся от величия этой системы. Поэтому важно оставаться верным себе.
— Голливуд снял много фильмов о побегах. Можно ли сбежать из американской тюрьмы?
— Вы знаете, можно. Проблема в другом. Каждый побег превращается в Америке в национальное шоу. Всё население старается помочь выловить преступников, все сразу звонят в полицию. Такова культура народа. Сбежите вы — что дальше? Ни у кого воды попросить не сможете, первый встречный вас сдаст. У нас в крови — помочь бедному, голодному, не задавая лишних вопросов. Там — всё наоборот.
В той же тюрьме стучат не только зеки на зеков, а охранники — на охранников.
— Скоро откроется выставка ваших тюремных рисунков. Вам это помогало?
— Конечно, помогало очень здорово. Когда рисуешь — переключаешься, это снимает эмоциональное напряжение. Такая форма медитации. Или молитвы.